Право на нас - Марина Анатольевна Кистяева

что необходимо молодой девушке? И трусы сменные тоже купят? Боже.

В голове не укладывалось происходящее.

Она смутно видела, как из остановившегося рядом внедорожника вышел мужчина в коротком пальто и направился к входу в ТЦ. Точно собираются всё ей купить... Тоня удрученно покачала головой.

Минуты перетекали одна из второй.

- В туалет не хочешь?

Тоня вздрогнула, услышав такой интимный вопрос от постороннего мужчину.

- Нет, - краснея, отозвалась она и впервые более внимательно взглянула на своего нечаянного собеседника.

Лет пятидесяти. Может, даже с хвостиком. Лицо с острыми чертами. Высокие скулы, прямой длинный нос с горбинкой. Высокий лоб и внимательные глаза, подмечающие всё, что надо и не надо тоже.

На простого водителя он не походил. Но кто Тоня такая, чтобы делать какие-то выводы про людей?

- Успокоилась немного?

Успокоишься тут...

- Вроде бы.

- Вот и правильно.

- Вы готовы были меня отпустить в туалет? Не опасаетесь, что я сбегу?

Брови мужчины медленно поползли вверх.

- А у тебя есть резон в побеге?

Она тяжело вздохнула и мотнула головой.

- Так всё... неправильно.

Тоня сама не понимала зачем говорит с ним. Может, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями?

- Знаешь, что, Антонина...

Мужчина сделал паузу, а девушка вздрогнула от осознания того, что он знает её имя. И почему она этому удивляется?

- Что?

- Есть женщины, которым на роду написано быть погибелью для мужиков.

Тоня горько улыбнулась и отвернулась к окну.

- Ты не отворачивайся, а послушай взрослого дядьку.

Она ребром ладони вытерла слезу. Всё-таки снова расплакалась. Или она не переставала лить слезы.

- Выбери одного мужчину. Самого сильного и держись за него.

- Мне никто не нужен! - порывисто воскликнула девушка. - Мне вот они где все!

Для убедительности она провела ладонью по горлу.

Её собеседник едва заметно скривил губу.

- Иногда кажется, что жизнь прямо сейчас рушится. Что нет выхода. Это неправда. Пройдет день, два и ты на ситуацию посмотришь иначе.

- Неужели? - Тоня не смогла сдержать иронию.

- Поверь мне, я знаю, что говорю.

Тоня увидела, как к ним спешит мужчина с несколькими пакетами. И одной спортивной сумкой. Это всё купили ей?

- Посмотри всё ли, - сказал он, распахивая заднюю дверь и ставя пакеты на сиденье.

У Тони возникло огромное желание ничего не трогать. Пришлось напомнить себе, что это она завела разговор про вещи. И именно ей они нужны. Этим людям всё равно чем она пользуется.

Она толком и не помнила, что кидала в сумку. Ничего из одежды не складывала. Многое пихала прямо в фирменных пакетах.

- Всё?

Второй мужчина заглянул повторно в салон.

- Всё.

Отодвинув подальше спортивную сумку, Тоня откинулась на спинку сиденья.

Скоро её доставят к Богдану.

Он ждет её? Он в курсе, что её к нему привезут?

И что он с ней будет делать?

Вот главный вопрос.

Осознание надвигающейся катастрофы пришло в тот момент, когда они подъехали к серому зданию, от которого веяло унынием и обреченностью.

Ей туда?..

Тоня лихорадочно облизнула искусанные губы и вцепилась в сиденье. Она не пойдет! Она не сможет!

Машина остановилась, двигатель заглушили.

Надо выходить... Надо же?

Тоня уговаривала себя. Всё будет хорошо. Во-первых, Богдану она должна. Да-да, как ни крути. Во-вторых, надо хотя бы «спасибо» ему сказать.

Просто сказать... Объясниться, поговорить.

Черт.

Девушка провела ладонью по лицу и распахнула дверь.

- А сумку?.. Ладно, возьму...

Слова мужчины доносились до неё сквозь пелену. Она смотрела невидящим взглядом вперед. Тоня ничего не понимала в судебной системе. Где содержат задержанных, куда отправляют.

И сколько их в камере...

Она так понимала, что с Богданом будет одна. Все выходные. И чем им заниматься?

Волна неконтролируемой паники снова шарахнула Тоню.

- Эй, ты как?

Рядом с ней встал водитель, который, наверняка, водителем и не был.

- Если я скажу, что фигово, вы же меня назад не отвезете? - съязвила она, не удержавшись. Мужчина усмехнулся в ответ.

- Злость - это неплохо, девочка. Иногда помогает.

Он внезапно ей подмигнул.

Почти так же, как и Богдан, прежде чем вызвать ментов. Подумать только, он сам вызвал полицию. Сам позвонил и сдался!

Её защитил, себя подставил.

Чувство вины снова захлестнуло Тоню. За прошедшие дни она десятки раз говорила, что не виновата. Что подобное могло случиться с любой девушкой, и что она до конца жизни будет обязана Богдана.

Может и правильно, что его отец отправил её к нему. Им надо поговорить. Она хотя бы узнает, как он. Ему же, наверняка, что-то надо! Плюс она сможет передать какую-то информацию его друзьям. Сказать им, как он.

А то, что имел в виду Варанов...

Какая любовь? О чем он! Богдан просто ехал мимо...

Кстати, а почему он ехал мимо? Не к её ли дому...

Черт. Нет-нет. Не надо, чтобы он ехал к ней! Потому что в этом случае вина ещё сильнее будет пожирать её.

А он ведь ехал... Надо смотреть правде в глаза. За дни перед трагедией сколько раз она видела Патриот Богдана у себя на улице?

Или это их общая машина?

Столько вопросов, на которые Тоня не знала ни единого ответа.

- Идем.

Мужчина аккуратно взял её за плечо и направил вперед.

Прямо как овечку ведут на закланье.

Они вошли в здание.

- Постой здесь.

Тоня кивнула. Ну убежит она и что дальше?

Мама с Кнопкой у них!

- Подождите... Вы можете позвонить моей маме и сказать..., - она запнулась, - и сказать, что со мной всё нормально?

- Позвоню.

Она несколько раз слышала фамилию Варанов. Как так получилось, что Богдан, носящий фамилию Даров, является сыном этого человека? Тоня слышала про этого человека.

А кто в их городе про него не слышал? Слишком влиятельный, слишком властный.

И сын рос в интернате... Как интересно. Не желал признавать, когда тот родился, а теперь взыграли родительские чувства? Или что?

Тоня переступала с ноги на ногу. Люди в форме сновали туда-сюда, поглядывая в её сторону. Ни один не подошел и не спросил, что она тут делает.

Ждать пришлось недолго.

Человек Баранова вернулся. С ним был конвоир.

- Тебя проводят, Тоня.

- Когда за мной приедут?

Почему-то ей казалось, что за ней именно приедут. Что её никто не выпустит из этих серых стен без отмашки Баранова.

- В воскресенье ближе к двадцати часам.

- Ого...