Право на нас - Марина Анатольевна Кистяева

всяких уебков? Или меня послушаешь наконец?

Богдан с такой силой сжал зубы, что, казалось, они рассыпятся сейчас к херам собачьим.

Послушаешь наконец...

Как звучит.

Богдан с шумом отодвинул стул и сел.

Он послушает. А чего бы не послушать-то. Времени у него теперь дохуя.

- Я предлагаю тебе своё имя.

- Щедро...

- Не скалься, рано. И обидки свои пацановские засунь в задницу. Или мы разговариваем, или я ухожу.

Как он удержался от того, чтобы не выбрать второе с напутствиями долгих лет - вопрос. Некоторое время Богдан молчал. Смотрел на отца.

Где ты, сука, был все эти годы? Когда его прессовали, когда по туалетам мочили мальчишкой?

С другой стороны... Не рос он в обычном интернате или детдоме. У него были отличные учителя. Тренера. Их обучали по такой программе, что закачаешься. Не во всех платных школах такие есть.

Они узнавали...

- Слушаю, - процедил Богдан, сжимая руки в кулаки.

- Повторюсь - я предлагаю своё имя. Официально. И покровительство. На первых порах это всё, что я тебе и..., - он сделал паузу, - твоим пацанам дам. Думаю, не хило.

На самом деле это было больше, чем не хило.

И они оба понимали.

- Официальных наследников нету, да?

- Зачем задавать вопросы, на которые знаешь ответы.

Богдан и не думал отводить взгляд.

- В детях часто разочаровываются. В тех, кого воспитывают и нет. Ты пока идешь очень хорошо. Пацаны - тоже. Дема у вас полиглот. Сколько он языков знает? Четыре? Леня шарит в технике. Ваш Вячеслав гений разруливать ситуации. Четвертый прирожденный финансист. В тебе объединены организаторские качества и в финансах ты тоже шаришь. Вы думаете просто так вас натаскивали? За глаза красивые? Или эксперименты ставили? Нет. Так карты легли. Если убрать тот факт, что ты мой сын, вы чертовски удачливые и способные сукины дети. Естественный отбор никто не отменял. Я дам шанс. Из вас выйдет отличная команда. Или вы планировали всю жизнь широебиться по горячим точкам?

- Не трогай парней...

- Никто никого не трогает. И тебя тоже. Прикидывай мозгами, куда двигаться дальше. У тебя будут деньги, кто-то выступит генератором идей и вперед.

- Тогда зачем была армия?

Варанов повел плечами.

- Школу жизни, как и естественный отбор, никто не отнимал. И не думай, что тебя кто-то осыплет всеми благами мира. Я дам тебе и твоим корешам удочки, а дальше... Ход за вами.

На этом мужчина счел разговор оконченным.

Встал и направился к двери, у которой остановился и обернулся. Он

- И ещё. Твоя красота тебя навестит.

Красота?

Это он сейчас про Тоню?

Да, про неё.

Он ждал день. Два. Неужели Тонька не придет? Должна же...

Должна!

Он хотел её видеть. Сильно хотел.

Пока один из конвоиров не сказал, что ему свезло. Свиданку организовали на все выходные.

Богдан в силу неопытности даже сначала не догнал. Какая свиданка? С кем?

Уж не с Тонькой же! Какая девочка, знающая его два с половиной дня, согласиться приехать к нему на выходные.

Так он думал, пока не вспомнил взгляд Баранова. И в голове не сомкнулся пазл.

Ее к нему привезли..

Да-да.

И сейчас она стояла, глазищами хлопала. Ещё и сумку долбанную прижимала.

Весело, чего уж.

- По.., - начала она, запнулась, побледнела. - Поговорить.

- С сумкой? «родолжил он в том же духе.

На несколько дней! Свиданка-то! Вы понимаете масштаб пиздеца?

Ему с парнями не дали увидеться, а тут эта!

В дверь вжимается, того гляди сейчас заколошматит с криками, чтобы её выпустили. Интересно, выпустят?

Почему-то думалось, что нет.

Хорошо Варанов его прогибает, умело.

Мол, сыночка, вот посмотри какая лялечка на свободе без тебя будет жить-радоваться. Мальчикам другим улыбаться. За пять лет замуж выскочит, ребетенка родит. А ты сиди... сиди, соколик.

Богдан одернул себя. Про жениться он загнул, конечно. Какая ему разница за кого и когда выскочит замуж рыженькая?

Тогда отчего грудь кислотой облили и в висках шибануло ещё большей агрессией?

Надо выдыхать. И что-то делать.

- С сумкой.

Тоня упрямо вздернула подбородок кверху.

Секунда, вторая... Это всё, на что её хватило. Она шмякнула сумку на пол и порывисто сделала шаг вперед.

- Богдан, меня отец твой попросил приехать. К тебе. Да, прямо сегодня, - она говорила очень быстро, едва не глотая окончания. Торопилась высказаться, пока запал не прошёл. -Поговорить, наверное. Поддержать. Я и сама хотела с тобой встретиться. Сказать «спасибо», как бы это не звучало сейчас и узнать, как ты!

- Повод придумала сейчас или отец подсказал?

Бога никак не мог успокоиться. Тормози, парень... Давай, заканчивай дурить и прессовать девчонку.

Разве не рад её видеть?

Рад. Чертовски.

Оттого и корежит. Что хрен бы она сама к нему пришла. А если и пришла, то перед судом. Бросилась со слезами на глазах в благодарностях и...всё.

Варанов прав...

Во всем. Как не горько, падла, это осознавать.

Девчонка явно не рассчитывала на такой прием. Заморгала растерянно, стушевалась.

И, кажется, готова была разреветься.

А женские слезы... Ни один мужик ещё не родился с иммунитетом к ним.

Выругавшись, Богдан направился к Тоньке. Та окончательно растеряла былую прыть и вжалась в дверь, ещё сильнее вцепившись в сумку. Еще секунда, и девчонка начнет колошматить в дверь, чтобы её выпустили. Только отчего-то Даров был уверен, что нихера её не выпустят. Придет дежурный, рыкнет на неё и ему ещё пару ласковых отвесит.

- Проходи, раз приехала, - Богдан честно попытался смягчить тон. - И сумку свою давай. Чего в неё вцепилась, как в родную.

- А ты чего грубишь?

Всё-таки зубки ещё целы. И это хорошо...

- А мне, сука, радоваться надо?

А вот это было точно лишним.

У Тони подозрительно быстро покраснел нос, она предательски им шмыгнула и разревелась.

- Ты думаешь я хотела!., чтобы ты сюда... ты тут был? Хотела? Нет! Я говорила ментам, что...

Сумка грохнулась на пол, когда Богдан рванул Тоню на себя. Но момент был упущен, Рыжая скатилась в истерику. И вместо того, чтобы прижать её к себе, как думалось и планировалось ранее, рот Богдана самопроизвольно нашел губы Тони.

Он действовал на эмоциях. Его не просто штормило, его сбивало с ног. И её губы... Они притягивали, как магнит. Пухлые, розовые. Сладкие. Охуенные просто.

Ещё хранившие холод улицы. Богдан сам не понял, как жестко впился в них. Набросился, пожирая нежность. Это же Рыжая...