KapitalistЪ (СИ) - Стацевич Алексей

Иван согласно угукнул.

— Мистер Крюков, мне нужно ее изъять.

— Хорошо, изымайте, — не стал перечить тот. — Она вот здесь, в кармане. Только я не понимаю, для чего. И вообще, вы собираетесь объяснить, что…

— Дэвид! — перебил его Гарсия. — Возьми из кармана нашего гостя записную книжку и передай мне.

Детектив Браун тут же выполнил требуемое, и «добрый» коп, пообещав вернуться, быстро удалился.

— Ну что, поганец, — когда они остались один на один, с угрозой процедил Браун, — будешь рассказывать?

— Буду! — снова кивнул Иван — изъятие записной книжки запутало его еще сильнее. — Все рассказывать?

— Абсолютно все! До мельчайших мелочей и даже еще мельче! А я буду фиксировать.

Так и не понимая, что именно рассказывать, Крюков решил немного попридуриваться. Причем попридуриваться так, чтобы его за это не посадили… лет так на двадцать.

— Хорошо, все расскажу, — заговорщицки проговорил он, когда детектив, вооружившись ручкой, положил перед собой пустой лист и пробормотал что-то вроде «вот так бы сразу». — Могу про массовые убийства рассказать.

— Массовые убийства? — заинтересовался коп. — Ты лично в них участвовал? Вместе со своими?

— Совершенно верно.

— Вот оно, значит, как, массовые убийства… Начинай!

— Хорошо… — Иван, как мог, откинулся на стуле и задрал голову, внимательно разглядывая потолок и словно припоминая какие-то события. — Давно это было. Лет пять назад, наверное, или около того. Мы тогда только-только переехали в США.

— Ага, значит переехали и сразу попал под дурное влияние. Великолепно! — продолжал бормотать коп.

— Мы с родителями жили тогда в социальном бараке… ну, мы и сейчас там живем… так вот, однажды ночью мы обнаружили на общей кухне тараканов.

— Обнаружили та-ра-ка-нов, — записал Браун и непонимающе нахмурился. — Каких тараканов? На вашем языке это… что? Наркотики?

— Упаси боже, какие наркотики? Обычные такие тараканы. Рыжие. Но довольно крупные.

— Ага. Ясно. Тараканы. Обычные. Крупные. Это как-то относится к делу?

— Еще как! — воодушевленно выпалил Иван, поманил детектива пальцем и, когда тот слегка подался вперед, выпучил глаза и негромко сказал, будто выдавал страшную тайну: — Мы посоветовались, и тараканов-то всех тогда побили! Тапками! Понимаете? Массовое убийство по предварительному сговору, не меньше! А потом еще несколько дней жили среди трупов! Возможно, за это тоже статья предусмотрена, вы там у себя в уголовном кодексе обязательно проверьте.

Детектив Браун молча выслушал арестованного, нахмурился и поднялся на ноги. Прошел к двери и встал возле нее, повернувшись к Ивану спиной. Было видно, что коп зол и разочарован. Крюков предположил, что он начнет снова разбрызгивать по помещению микробов, но ошибся.

— Ладно, будем считать, что убийство тараканов государство тебе прощает, — свеликодушничал детектив, вновь усаживаясь на свое место. — Возможно, есть еще какие-то преступления, о которых тебе известно?

— Есть. Одно. Особо жестокое, — не стал разочаровывать его Иван. — С изнасилованием.

— Рассказывай! — воодушевился коп, скомкал «тараканий» лист, отбросил его в угол и взял лист новый. — Начинай!

— Дело было лет десять назад… это же ничего, что так давно?

— Ничего.

— Жил я тогда в деревне у бабушки и дружил с одним пареньком постарше, Ленькой Брежневым. Бровястым таким мальчуганом. Добрым, но с прибабахом. А еще у моей бабуси жили два веселых гуся. Один серый, другой белый. — И замолчал.

— И что? Где изнасилование?

— Как где? — удивился Иван. — Так Ленька же их и того. Насильничал.

— Кого насильничал?

— Гусей. Не бабусю же!

Браун нервно постучал ручкой по столу. Гаркнув, с размаху залепил ее в стену. Открыл было рот, чтобы уж в этот-то раз выпустить пар и показать мелкому засранцу, где коровы зимуют! Но не успел.

— Детектив Браун! — раздался от приоткрывшейся двери незнакомый мужской голос. — Не вздумай при мне включать психа.

Дэвид обернулся и вскочил.

— Доброе утро, сэр! — отчеканил он, и вся его хрипота куда-то подевалась. Доложил: — Веду допрос арестованного.

В допросную прошел предпенсионного возраста полицейский, одетый в новенькую отутюженную форму. Встав сбоку от стола, между Иваном и детективом, положил на стол записную книжку.

— Здравствуйте, мистер Крюков, — уставшим с самого утра голосом сказал он и представился: — Роберт Фергюсон, шеф полиции. Скажите, вы готовы ответить на наши вопросы? Ответить быстро, честно, и без раздумий?

— Как блиц, что ли?

— Как блиц.

— Готов, — кивнул Иван, — но против себя, если захочу, свидетельствовать не буду.

— Разумеется. А ты — давай записывай!

— Есть, шеф!

— Итак, мистер Крюков… Что вам известно о террористической организации Ку-клус-клан.

— Ничего, сэр.

— Вы как-то связаны с Кей-Кей-Кей?

— Никак нет.

— Вы лично знакомы с кем-то из Кей-Кей-Кей?

— Не припоминаю таких знакомств.

— Что вы можете рассказать следствию о мистере Крюгере?

— О ком?

— О Фрэдди Крюгере.

— Я не знаком с таким джентльменом.

— Свидетель утверждает, что вы познакомились с мистером Крюгером в бакет шопе «Ганс и К°», после чего обменялись контактами. Это верно?

— Нет.

— Мистер Крюков! — повысил голос шеф полиции. — Хочу предупредить вас, что за пособничество и укрывательство членов террористической ячейки, как и за дачу ложных показаний по этому важному, почти государственному делу, вы можете быть осуждены на срок от семи до…

— Я понял, — довольно нагло перебил его Иван, более-менее понявший, в чем именно его пытаются обвинить. — Сейчас расскажу, как было дело, записывайте.

И он вкратце поведал историю, как ходил в бакет шоп, как действительно познакомился там с каким-то дедушкой, имя которого даже не узнал, как ему повезло выиграть крупную сумму на ставках. А также о том, что выдумал мистера Крюгера, лишь бы от него, Ивана, отстал с надоедливыми расспросами его друг, Джакоб Клатье. Ну не верит парень в удачу, везде ему какие-то заговоры мерещатся. Поэтому в его мировоззрение идеально вписался обладающий торговыми инсайдами Фрэдди Крюгер.

— Кто же знал, что моя маленькая пьяная ложь приведет… вот ко всему этому? — под конец истории задал Крюков риторический вопрос. — Тем более я ни разу за весь разговор, насколько помню, хоть и был подвыпимши, не обмолвился, что выдуманный мной дедушка — член Кей-Кей-Кей. Это ваш свидетель додумал уже сам, к нему и все вопросы.

Шеф полиции забарабанил пальцами по столу, обдумывая услышанное.

— Так, хорошо, — принял он наконец решение и повернулся к детективу Брауну: — Нужно еще раз поговорить со свидетелем, а этого давай в камеру до дальнейших выяснений.

— Чего? Зачем? В какую камеру? Каких выяснений? — заволновался Иван, когда Браун встал, чтобы отстегнуть его от перекладины. Сопротивляться физически он не собирался — мало ли чего, пристрелят еще за неповиновение или какое-нибудь «показавшееся» нападение на полицейского. — Я же все рассказал как есть!

— Проверим, проверим, не переживайте. Веди!

— Трындец какой-то, — бормотал Крюков, — вот тебе и демократия, свобода, правосудие и прочие бесполезные слова.

Детектив Браун вывел арестованного в коридор. Силой указывая дорогу, неторопливо и даже как-то степенно, словно швабра-переросток, повел его к камере.

«Надо же было так глупо влипнуть», — думал Крюков, но покорно шел навстречу заключению — что-то доказывать было сейчас бесполезно, он уже сказал все, что мог.

Вскоре Иван заметил замаячившую впереди решетку и понял — вот она, камера, которая, возможно, на какое-то время станет его домом. Он же, помнится, так сильно не хотел возвращаться в барак на Орчард-стрит! Вот, нате. Будьте осторожны в своих желаниях, как говорил кто-то умный, они имеют свойство сбываться. Правда, не совсем так, как хотел желавший!

Когда до решетчатой двери оставалось не больше дюжины шагов, их вдруг догнал вкрадчивый голос Гарсии: