Гнев небес - Кен Като

Один забрался на место пилота, другой прикрывал отступление лазерным огнем. Наконец беглецы забрались на борт и закрыли люк. В этот момент из-за деревьев на поляну выбежали полуодетые длинноволосые люди. Их было около дюжины. Они кричали и размахивали руками. Шаттл быстро взлетел и скрылся за верхушками деревьев.

Эллис пересчитал астронавтов: двоих не хватало. «Слишком поздно, — подумал он. — Ничего не остается, как возвращаться на корабль». Ветер резко ударил им в борт, и челнок приземлился возле «Ричарда М.». Хэмптон поинтересовался, что произошло. Эллис объяснил.

— Сволочи! — выругался Хэмптон. — Лучше не говорить ничего тем, кто должен остаться здесь. Их жребий уже брошен.

Как только были погружены цистерны с водой, Хэмптон приказал несчастным разместиться в большом шаттле. Пока Эллиса не было на борту, Хавкен решил, что Чамберс и четверо других ответственных за воду должны остаться на Кровавой Луне.

— Оказывается, решение за меня уже принято, — грустно вздохнул Чамберс. В глазах его был страх — нападение в лесу сильно его напугало.

— Бог в помощь, — сказал Эллис.

— И вам, капитан.

Они пожали друг другу руки.

— Передай своим товарищам: у меня сильное пси-чувство, подсказывающее, что вам нужно добраться до тюремного комплекса. Это в пятидесяти милях отсюда. Там не так опасно.

Эллис стащил с пальца кольцо, которое никогда не снимал, — золотое, с большим черным агатом, на котором был вырезан орел, — посмотрел на него в последний раз и протянул Чамберсу:

— На, держи. Это тебе.

— Нет, не надо, капитан. — Чамберс смутился и хотел было отказаться, но Эллис уговорил его:

— Если найдешь Дюваля, отдай ему кольцо — в знак того, что я вернусь и за ним, и за всеми вами…

Чамберс сунул кольцо в карман рубашки и забрался в шаттл. Начался сильный дождь, и на «Ричарде М.» закрыли люки. Люди махали друг другу в иллюминаторы и что-то кричали на прощание, но слов уже не было слышно.

Вскоре шаттл приземлился. Чамберс выбрался наружу и посмотрел вслед улетающему кораблю. Оставшиеся астронавты стояли под проливным дождем, прижимаясь друг к другу, чтобы не замерзнуть. Пламя двигателей осветило полнеба, и корабль начал набирать скорость. Он прорвался сквозь тучи и вскоре пропал из вида. Чамберс вытащил кольцо и попытался надеть его, но оно было велико для любого пальца. Он вновь взглянул на небо и увидел лишь едва заметные огоньки. Дождь заливал ему лицо, однако он продолжал следить за ними — последними напоминаниями о покидающем его родном мире. Наконец и эти огни скрылись за облаками, и Чамберс окончательно понял, что он никогда больше не увидит Американо и своей Бекки.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Место действия: Садо

Зрелище пленных американцев заинтересовало и взволновало Урава-но Хасэгава Мити, дочь Урава-но Хасэгава Кэни — одного из крупнейших помещиков на Садо и богатейшего землевладельца в области Канадзава. По просьбе отца она покинула Киото, чтобы присоединиться к своей семье у постели больной матери. Такова была официальная причина, которую изложил Хасэгава Кэни в письме императорскому двору. Конечно, он ни словом не обмолвился о деликатном деле принца Коно.

Напротив Мити сидела царственная Хосю-но Нисима Фумико, внимательно глядя на доску го со сложными узорами черных и белых камешков. Фумико недавно исполнилось сорок лет. Она была набожной и честной конфуцианкой — из того поколения, что расцвело в славные дни правления Муцухито. На Садо ее привез муж — новый даймё, недавно назначенный императором. В пути Фумико сильно страдала от качки. Она возненавидела корабль, команду и даже саму планету еще до того, как впервые ступила на нее. Мити заметила, что та же ненависть вспыхивает во взгляде Фумико, когда она смотрит на своего мужа.

Две женщины, занятые игрой, уединенно сидели на веранде дома губернатора. Из сада, окружавшего дом Угаки, веяло прохладой и терпкими запахами тропических цветов. Их спокойствие нарушил новый узник. Сначала они услышали крики с улицы. Грязные бородатые американцы, столпившиеся у тюремных решеток, принялись хрипло переругиваться с охраной. Но на этот раз, как ни странно, в их криках можно было услышать веселые нотки.

Мити выглянула на улицу. Новый узник был облачен в грязные, слипшиеся лохмотья. Запястья и лодыжки пленника были закованы. Несчастного вели трое солдат; каждый из них держал конец длинного каната, привязанного к деревянному диску-хомуту — тяжелому колесу в два дюйма толщиной, надетому на шею пленного таким образом, чтобы пленник не смог дотянуться до рта. Он не мог есть самостоятельно, и это было невероятным унижением. Обычно такой «ошейник» украшал самых опасных преступников. Легко было заметить, что заключенный страдает от голода. Свалявшиеся грязные волосы клоками прикрывали худое бледное лицо, из неглубоких ран медленно сочилась кровь и густыми темными каплями падала на пыльную землю. Но даже в таком состоянии этот человек озирался с нескрываемым любопытством. И еще кое-что показалось Мити необычным. Новый узник поразил ее гордой осанкой, чувствовалось, что он не потерял собственного достоинства.

«Прошло две недели после той страшной битвы, — думала она. — Все это время он должен был скрываться на болотах или в пустующих загонах на плантациях за городом. Наверное, его схватила полиция, или он попался в ловушку, когда скитался в поисках еды».

Шум в тюрьме усилился. Услышав голоса своих товарищей, пленник попытался поднести пальцы к губам, но ему это не удалось. Тогда он пронзительно свистнул, что вызвало одобрительные крики заключенных. Процессия поравнялась с верандой, оказавшись в пятнадцати шагах от сидящих за игрой женщин.

То, что произошло дальше, сильно взволновало Мити, заставило ее густо покраснеть и опустить взгляд. Новый узник резко остановился, пристально посмотрел на нее и неожиданно для всех низко поклонился, не отрывая взгляда от глаз Мити. Солдаты завороженно наблюдали за ним и лишь несколько секунд спустя грубо повалили на землю. Впрочем, пленник тут же вскочил, проявив недюжинную силу. Ловко орудуя канатами, солдаты вновь бросили его в пыль и потащили за собой, как мешок. Но он уже успел показать всем силу своего духа.

— Их всех нужно распять, — холодно обронила Фумико. — Они не люди, даже не хини. — Она схватила белый камешек го и поставила его в стратегическую точку 3/4.

— О, Фумико-сан, как вы можете говорить такие вещи? У них тоже есть душа, несмотря ни на что, — мягко ответила ей Мити.

— Атари! Остановись!

— Этот сихо — белый пленный на краю доски, да? И вы хотите…

— Ты многим рискуешь! — резко оборвала ее Фумико и сделала ход.

Мити поняла, что потеряла группу из пяти камешков. Она опрометчиво упустила нить игры, и теперь ей трудно было сосредоточиться. Мити вдруг захотелось взглянуть в сторону тюрьмы, но нужно было сдержаться. Непринужденно обмахиваясь веером, она искусно скрыла вспыхнувший на щеках румянец.

— Они хуже дикарей. Воняют, как прокисшее молоко. Разве ты не чувствуешь, Мити-сан?

— Верно, я чувствую запах сильного мужчины в тюремной камере!

— Да ведь они пираты. Вспомни историю своего рода. Император правильно сделал, что закрыл Ямато для иностранцев. Совершенно правильно! Смешение крови — вот что могло получиться в результате. Но вечное колесо истории, благодаря богам, вновь повернулось в нашу сторону. Американцы разбиты. И единственное средство спастись от них — это распятие!

Фумико молча разглядывала молодую женщину. Теперь она понимала, почему офицеры охраны смотрели на нее со скрытой страстью. Мити была прекрасна и недостижима для них. Ее нежная кожа блестела на солнце, как свежий мед. Черные брови, которые иногда недоуменно выгибались дугой, оттеняли карие, влажно сверкающие глаза. Взгляд этих глаз мог свести с ума кого угодно.

«Я видела, как ты тайком бросала взгляды на тюрьму, — думала Фумико. — Какое наслаждение испытала в своей глупой гордости, когда этот гайдзин, этот отвратительный вонючий пират поклонился тебе! Девушка ли ты, или уже позволила кому-нибудь испортить твое будущее? Мы вместе вот уже три месяца, а ты еще ничего не рассказала о себе. Что заставило тебя покинуть Киото? Попала ли ты в немилость при дворе, как некогда твоя сестра, или, быть может, ты беременна? Не из-за того ли ты прилетела на эту грязную промышленную планету на самом краю света? Не знаю, почему ты здесь, но твоя привлекательность очень быстро потускнеет. Садо быстро уродует людей. Как я ненавижу эту планету! Будь проклят тот день, когда мой муж впутался в дворцовые интриги и в результате отправился сюда. Лучше бы он покончил с собой, совершив сэппуку».