Гнев небес - Кен Като

Мити отогнала злые мысли прочь. Очень скоро она вновь увидит свою мать и брата после долгой разлуки, и они опять будут вместе. Прошло десять лет с тех пор, как они расстались, — с тех пор, как она маленькой девочкой вместе со своей старшей сестрой отправилась в Хонсю, к своей тетушке-фрейлине на воспитание при императорском дворе. «Как быстро летит время!» — подумала Мити и глубоко вдохнула свежий воздух новой планеты, означающий для нее свободу.

Своими костлявыми пальцами Фумико перекатывала белые стеклянные камешки го. Иногда она сильно сжимала их в ладонях, и тогда ее гнусавый голос звучал резче. Веки Фумико были прикрыты — перед ее мысленным взором разворачивались картины давно прошедших событий.

— …В сопровождении моего отца в Американо с официальным визитом прибыл император. Отец являлся представителем императора и должен был вручить американцам подарок по случаю открытия нашего посольства. Естественно, император хотел взять в поездку своего сына, но, по правилам дипломатического этикета, это было не принято. Принц остался дома со своей второй мачехой. Мы видели, как американский президент принимал императора на лужайке у Белого дома. Знаешь, моя дорогая, Люсия Хенри никогда не блистала красотой. Хоть она и одевалась аккуратно, но мне всегда напоминала старую клячу. Глаза точно стеклянные, нерасчесанная грива отвратительных волос цвета подгоревшего каштана. Говорят, у ее отца волосы вообще были ярко-рыжие. Представляешь? Люсия Хенри уже тогда была не первой молодости, а кожа у нее на лице, как у старухи — бледная и морщинистая.

Они встретились лицом к лицу в День Мира, но весь этикет был нарушен по вине американцев. Знаешь ли ты, что Люсия нанесла оскорбление императору, заставив его ждать в Капитолии? Она прошла сразу вслед за своими государственными флагами, опередив тем самым нашу процессию. Представляешь себе, американцы завершили церемонию раньше, чем пронесли флаги императора!

Мити покачала головой, подумав о том, какая это большая честь — отправиться с официальным визитом в свите императора Муцухито. Тогда она была еще слишком молода, к тому же в ту пору ее семья находилась в опале. Она вспомнила гнусную историю о связи принца Коно и его мачехи в отсутствие императора. Голос Фумико звучал все более назойливо:

— …После того, как было потрачено столько денег, после того, как мы раздали подарки этой толпе варваров, все наши были несказанно разочарованы и возмущены. Американцы ненавидели нас — мы читали это в их взглядах. Глупые, ухмыляющиеся рожи, словно у диких свиней. Никто не соизволил встать на колени. Вообще никаких знаков почтения! Люсия Хенри даже не смогла заставить их обнажить головы; никто из варваров не снял шапку, чтобы приветствовать процессию. А когда мы вошли в Капитолий, нас ждало еще одно разочарование: нашему Божественному императору они оказывали такие знаки внимания, точно перед ними находился простой смертный. Император приказал нам быть сдержанными и не проявлять своих чувств. А мы все ощущали, что нас унижают — на каждом шагу они оскорбляли нас или же вовсе не обращали на нас внимания. Казалось, эти варвары хотят унизить наше достоинство. Никогда еще меня так не оскорбляли. Пока жива, я не смогу ни забыть, ни простить этого!

— Представляю, как вам было трудно…

Мити сложила ладони и глянула вниз. Ее простое светлое кимоно чуть распахнулось, обнажив изящную ножку. Она перевела взгляд на Фумико. У кимоно, стянутого серым поясом, покрой был неудачным, оно плохо сидело на несколько сгорбленной фигуре. Поседевшие волосы Фумико были заколоты серебряными шпильками по моде Киото. Вся внешность этой сорокалетней женщины говорила о не очень хорошем вкусе.

— Да, они были жестоки и непочтительны к нам, — продолжала Фумико. — Но их заставили расплатиться за свои грехи. По возвращении домой император приказал закрыть Ямато для всех гайдзинов. Всем без исключения иностранцам было дано семьдесят два часа на то, чтобы покинуть наш сектор. С теми же из них, кто попытался поколебать власть императора, мы поступили так же, как и с их бесславным Иисусом Христом. Многие тогда были распяты и корчились на крестах. Да, они дорого заплатили за свои дурные манеры в годы правления Люсии Хенри. Ну а сейчас мы расправимся с ними вот как. Атари!

Щелкнул белый камешек, и Мити увидела, что еще одна ее черная группа окружена белыми камешками — она проиграла. Фумико считалась сильным игроком и победила, несмотря на потерю девяти камешков в самом начале игры. Мити часто отвлекалась, и это не могло не сказаться на результате.

Теперь она расслабилась и вновь задумалась. Она вспомнила несколько историй, что рассказывали при дворе. Мити с трудом понимала жизнь в американском секторе.

Люсия Хенри, желая вновь завоевать расположение императора и вернуть американцам Сферу Процветания, захватила лидеров-экспансионистов. Их убивали сотнями, и всем было отказано в праве на сэппуку. «Разве это не еще один пример американского варварства? — спрашивала себя Мити. — Они не разрешали сэппуку — благородное вспарывание живота, которое позволяет человеку покинуть мир смертных, сохранив при этом честь и достоинство».

Только после того, как американские поселенцы потеряли Гонолулу, Люсия Хенри перестала охотиться за экспансионистами. Но вскоре опять раздались голоса американцев, требовавших официального разрешения поселиться в Нейтральной Зоне. Император вновь отказал, и Люсия Хенри была смещена с поста президента. «Американо очень странное государство, — думала Мити. — Говорят, там демократия и большинство людей иногда может выбирать того, кто будет править всеми. А собственная партия Люсии Хенри, те люди, за чье спасение она боролась, предали ее и сослали в самую дальнюю провинцию. Друзья отвернулись от нее, партия распалась. Не имея средств, она отправилась на Неваду и зажила в непривычном для нее монашеском мире. Говорят, всеми презираемая, она уступила место у рычагов управления в Белом доме своему бывшему врагу — Алисе Кэн».

— Скажите, Фумико-сан, а как Алиса Кэн пришла к власти? — решила прервать затянувшееся молчание Мити.

— Эта взбесившаяся кошка узурпировала власть!

— Простите, что вы сказали?

— Девчонка из хини, которая вот уже десять лет занимает президентское кресло, заставила своего любовника купить для себя это место.

В этот момент в комнату вошел слуга-кореец — он принес из кухни зеленый чай в синем фарфоровом чайнике. Мити украдкой глянула на тюрьму.

— А это правда, что в Американо нет слуг?

— Да, но они используют роботов для лакейской работы.

Разлив чай, слуга незаметно удалился. Фумико неторопливо собирала камешки. Игра закончилась в ее пользу, и она была довольна.

— Как вы думаете, а что ваш муж, благородный даймё, сделает с заложниками?

Фумико нахмурилась и неодобрительно взглянула на Мити, задавшую столь щекотливый вопрос.

— Мити-сан, давайте выйдем на воздух. Я вижу, жара несколько утомила вас.

Поднявшись по деревянной лестнице, они услышали окрик часового, который поднял оружие и преградил путь какому-то посетителю. Посетителем оказался адмирал Курита; он пришел просить даймё за своего несчастного заместителя.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Разве не мы, японцы, открыли секрет перемещения в пространстве быстрее скорости света? Разве не эффективность и колоссальный труд наших корпораций сделали возможным расселение людей на самых дальних и неприступных планетах? Клянусь предками, именно империя Ямато управляет человеческим прогрессом!

Курита слышал доносившиеся из соседней комнаты выкрики даймё. Главный слуга бесстрастно поклонился ему, и следом за ним поочередно поклонились слуги жрецов синто, лейтенантов, офицеров — личные слуги тех, кто находился сейчас в кабинете даймё.

Стены комнаты для совещаний заменяли бумажные ширмы. Пол покрывали искусно сплетенные рисовые татами, привезенные из Хонсю. За спиной даймё на деревянной стене висел герб рода Угаки и личное знамя Нисимы с тремя вышитыми листьями, черенки которых сплетались, чередуя красный и желтый цвета, подобно Инь и Ян.

Адмирал остановился в коридоре, снял тяжелый шлем и вытер пот со лба. События последних недель прибавили седины его густым черным волосам, ровно подстриженным и аккуратно уложенным. Лакированные обручи стягивали плечи.

Руки были скрыты церемониальными доспехами с кисточками и малиновыми шнурками. Курита носил лимонного цвета брюки хакама и голубой жакет, прикрытый пластинами серебряного нагрудника. Из-за белого пояса оби торчали рукояти двух самурайских мечей.

«В этих дурацких доспехах тело словно в печи горит, — думал Курита. Он чувствовал, как пот струится по спине. Адмирал рассеянно вытер лоб. В открытое окно дул с залива легкий прохладный ветер. — Как я хочу сбросить всю амуницию и побежать вниз к побережью. Всего на пять минут! Даже на две! Я отдал бы тысячу коку за то, чтобы в такую жару искупаться в заливе. А вместо этого приходится торчать в Совете и выслушивать бесконечные упражнения в риторике господина Нисимы. Да, нелегко приходится самураю, когда он попадает в подчинение к канцелярской крысе! Служить бы сейчас на Гуаме, под началом генерала Ёсиды! Сразиться бы в настоящей схватке!»