Гнев небес - Кен Като

…Пит Гросс озабоченно нахмурился. Черная хирургическая шапочка чуть сдвинулась набок, на красном лбу выступили капли пота. На операционном столе лежал Эллис Стрейкер. Тело было почти мертво, но дух еще боролся со смертью. В операционную зашел Хавкен.

— Как он себя чувствует? — спросил командор.

— У него необычайная сила воли, Джос. Однако, думаю, даже он не смог бы выкарабкаться, — сердито ответил Гросс, взболтав пузырек с антисептиком. Его хирургический фартук был весь запятнан кровью — свидетельство ночных трудов. Жиденькие бакенбарды и свиные глазки врача зачастую отпугивали членов экипажа, а варварские методы приводили в ужас всех астронавтов. Но Гросс клялся, что его глубокие познания в древней медицине спасали жизни, когда бессильны были помочь современные средства. Никто не мог забыть, как он отрезал конечности больным, словно плотник, отпиливающий ножку стула. «Это называли ампутацией, — объяснял хирург. — Старый метод. Выглядит, конечно, премерзко, но суть в том, чтобы тело сохранило жизнь и отрастило новую конечность». В ответ астронавты возмущались и не позволяли ему проводить на самих себе эксперименты.

— Может быть, мне придется его прооперировать, — сказал Гросс, внимательно глядя на Эллиса.

— Не прикасайся к нему, — холодно возразил Хавкен.

— По крайней мере, я должен сделать ему несколько уколов. Плохая ци — это убивает человека. Нет другого средства, кроме ампутации.

— Я сказал — оставь его в покое.

Гросс выпрямился.

— У него будет прогрессирующее заражение, и он умрет.

— Ему не нужны ваши иглы и скальпели. Кто послал вас сюда?

— Капитан Хэмптон.

— Хорошо. Займитесь своими делами внизу или вздремните, если сможете.

Когда хирург вышел, Хавкен посмотрел на пропитанный антисептиком бандаж, которым было перетянуто плечо Стрейкера. Около стола работал освежитель воздуха, чтобы облегчить больному дыхание. «Здесь мог бы лежать я, — думал Хавкен, — а он бы стоял надо мной». Командор дотронулся до синяка на скуле и пощупал место, где теперь не хватало двух зубов.

Когда Эллис ударил его, Хавкен изумленно отшатнулся. В первое мгновение он ничего не мог понять, и в его голове мелькнула мысль об измене. Теперь он клял себя за эту недостойную мысль.

Хавкен наклонился пониже. «В твоих жилах течет кровь семьи моей жены. Именно поэтому я воспитывал тебя с младых ногтей и вырастил из тебя хорошего астронавта. А теперь ты спас мне жизнь. Ты умный и смелый человек. Янка — счастливица, раз у нее такой муж, а у маленького Гарри — такой отец. Они не перенесут твоей смерти».

Хавкен прервал тяжелые размышления, когда в дверях с докладом появился Боуэн. Лейтенант заметил, как изменилось лицо командора, который не мог оторвать взгляда от лежавшего на столе Стрейкера.

— Командор, разрешите доложить? — мягко спросил Боуэн.

— Докладывай.

— Я провел звуковое зондирование. Корпус и двигатели в порядке. Воду из трюма можно откачать сегодня вечером, если на корме восстановят синтезатор растительной пищи. Я думаю, у нас хватит мощности, чтобы приподнять эту лошадку, хотя вряд ли удастся привести ее в полный порядок раньше завтрашнего дня. Астронавты ждут вашего решения.

— Хорошо, Боуэн. Я поговорю с ними. Пока что займи чем-нибудь людей и объяви о собрании на корме. Вынеси кожаные гамаки, чтобы там можно было разместить и раненых.

— Есть, сэр.

— И еще, Боуэн…

— Да, сэр?

Хавкен искоса посмотрел на своего офицера.

— Не кажется ли тебе, что на последнем собрании я был слишком груб с экипажем?

— Я… Я не могу сказать точно, — замялся Боуэн. — Думаю, нет.

— Хорошо. Проследи, чтобы никто не болтался без дела и работа была распределена по справедливости. Можешь идти.

— Есть, сэр.

Хавкен проводил лейтенанта взглядом. «Жалко, что другие не похожи на тебя, — подумал он. — Ни одного взыскания за пять лет службы. Но смогу ли я продвинуть тебя дальше по служебной лестнице? Понятия не имею. Знаю только, что твоя задача очень скоро усложнится. А насчет растительной пищи… Экипаж будет легко убедить перейти на нее, когда иссякнут остальные припасы».

Оставшись наедине со своими мыслями, командор задумался о крушении своего предприятия. «Мы потеряли все, что приобрели за год тяжелейшего труда, — думал он, медленно опускаясь в кресло. — Ничего не осталось, кроме двух канистр с тринитридом и радиоактивным золотом, да еще шкатулка с конвертируемым кредитом — вот и все. Десять или пятнадцать миллионов. Мы разорены!»

Потеря «Томаса Дж». поставила Хавкена в очень сложное финансовое положение. Заем у военного флота подразумевал, что любой ущерб, причиненный во время путешествия, будет возмещен братьями Хавкена, но если корабль погибнет, убытки понесет правительство. Разбейся «Томас Дж». где-нибудь в поясе астероидов или на заброшенной планете вроде этой Кровавой Луны — Хавкен легко бы оправдался. Но он не сумеет объяснить президенту, что потерял корабль во время атаки Ямато. От одной этой мысли у него похолодело внутри. «В таком случае брат Билли заплатит колоссальные пени. Никто из нас не выйдет сухим из воды», — осознал Хавкен.

Он вспомнил президента Либерти Алису Кэн — очень талантливую, но жесткую женщину, что правила страной более десяти лет. Ее любила и боялась администрация, ею восхищался американский народ, ее ненавидели в Ямато, но при этом везде уважали.

Внешняя политика Алисы Кэн была направлена на то, чтобы сохранить полную экономическую и политическую независимость Либерти. Именно поэтому она стала главным спонсором Хавкена. Другими ведущими инвесторами выступили Конрой Лаббэк, ближайший и самый верный советник президента, и Отис ле Гран, союзник президента в Конгрессе, а кроме них — несколько членов Совета Безопасности. Хавкен представил себе их раздражение, когда он сообщит, что обещанные им миллионы потеряны… Тогда как сам он возвратился живым и еще имеет наглость принести дурную весть.

Финансирование экспедиции происходило на очень рискованных условиях. Все потери и вся прибыль должны были распределиться в соответствии с первоначальными вкладами. Однако владельцы акций были не только бизнесменами, но и ведущими политиками на Либерти, поэтому и его экспедиция являлась не просто заурядным торговым предприятием. Никто из инвесторов, он был в этом уверен, не понесет убытков. Каждый будет стремиться получить компенсацию за счет увеличения налогов, установления грабительских цен на торговые лицензии или просто путем увеличения последующей собственной прибыли. Эти люди стоят между Хавкеном и президентом, поэтому у них есть тысяча способов уменьшить свои убытки за его счет. Хавкен незаметно подменил коммерцию политикой — это увеличивало не только возможную прибыль, но и долю риска.

«Если б это была обыкновенная неудача, — мучительно размышлял командор, — я мог бы продать свои корабли и дом на Либерти, чтобы раздать долги. Да и братья предоставили бы кредиты. Этого вполне хватило бы, чтобы удовлетворить и президента, и ее сторонников. Но здесь совершенно особый случай — нельзя спастись бегством, когда тебя уже обвили кольца удава».

Хавкен поднялся и принялся ходить кругами, лихорадочно размышляя о политических последствиях происшедшего. Перспективы представлялись ему во все более мрачном свете. Совет Безопасности президента раскололся на две основные фракции: партию мира — тех, кто считал, что Ямато видит в Американо ценного потенциального союзника в борьбе против их главного соперника, Китая, и партию войны — тех, кто считает Ямато извечным врагом, пытающимся сокрушить оплот демократии и свободной торговли.

Последняя группировка настаивала на значительном увеличении вооружений в ответ на угрозы Ямато. Именно эти люди и вложили свои деньги в экспедицию. Но среди них оказался один человек, явившийся исключением — Отис Ле Гран, богатейший финансист, чьи инвестиции держались в строгом секрете.

Сложилась опасная ситуация. Как известно, семейство Ле Гран принадлежало к клану предателей. Дедушка Отиса был льстивым подхалимом в прояпонской администрации предшественницы Алисы Кэн — Люсии Хенри (за измену та была сослана Алисой). Отец Ле Грана строил из себя демократа, когда работал казначеем в той же администрации — он погиб в собственном доме от руки наемника. Брат Ле Грана уже больше десяти лет находился в ссылке.

«Не может ли этот человек оказаться полезным в создавшейся ситуации? — напряженно думал Хавкен. — Есть ли способ заставить Ле Грана поддержать меня? Ведь он — единственный, не считая Лаббэка, кто достаточно близок к президенту и способен охладить ее пыл. Но как уговорить его, чтобы он замолвил за меня словечко? Пожалуй, есть способ! Ле Гран не захочет, чтобы остальные члены Совета Безопасности узнали, будто он вкладывал деньги в мою экспедицию и публично поддерживал перемирие с Ямато. О, Ле Гран не захочет обнаружить свое двуличие, особенно при Алисе Кэн. По сравнению с этим потеря нескольких миллионов, вложенных в экспедицию, покажется ему пустяком».