Любовные похождения князя - Пьер Сувестр

Мике казался оглушенным, ошарашенным…

Мадам Алисе продолжала:

– У меня, конечно, челюсть отвисла! Я же вам про Оливье все уши прожужжала, говорила, что ничего о нем не знаю, в глаза не видала, наши отношения исчерпывались перепиской… Я первым делом спрашиваю полицейского: «Каким образом вы узнали, что это Оливье, ведь он называл себя Морисом?» А полицейский мне отвечает: «Только что в его комнате обнаружены рукописи, подписанные Оливье, письма, бумаги, наконец удостоверение личности!.. Вдобавок, несмотря на все старания, мы так и не смогли отыскать фирмы, где некий Морис был, так сказать, рабочим по шарам!..» Полицейский поведал и другие детали, неопровержимо доказывающие, что несчастный Морис – это был бывший сотрудник «Литерарии» Оливье.

Мике, весьма заинтригованный, покачал головой:

– Черт побери! Ну и дела…

И, спохватившись, добавил:

– Но я не понимаю, при чем тут вы, при чем тут мы, мадам?

– Немного потерпите. Я была настолько поражена, потрясена сообщениями полицейского, что засыпала его вопросами… Он сам был не слишком осведомлен… Тем не менее я узнала, что среди бумаг несчастного Оливье найдено нечто вроде письма-завещания, предназначенного некому Жаку Бернару, который проживает в Монруже; в этом письме Оливье доверял, вернее передавал другу права на все свои произведения, сочинения, как изданные, так и нет… Кажется, их не так уж мало…

– И что? – осведомился Мике, пока не понимая, куда клонит мадам Алисе.

– Ну, дорогой мой, в этом вся соль! Неужели вы не улавливаете?

– Честно говоря, нет.

– Да тут все яснее ясного…

– Наверное, я тупица.

– Ну что вы!.. В вас только отсутствует директорская жилка.

– Что правда, то правда!

– И вы не замечаете прекрасную возможность сделать себе имя.

– Сделать себе имя? В чем же ваш план, мадам?

– Бедняга Мике, повторяю, мой план самоочевиден… Вот талантливый поэт, очень талантливый, даже гениальный, молодой, бедный, живущий под вымышленным именем, который таинственно, возможно, трагически погибает; об этом пишут все газеты, его имя у всех на устах, при этом у него остаются неизданные сочинения. Неужели вы не понимаете, что «Литерария» – именно то издание, которое может привести его к триумфу, к славе, к успеху?

Мике казался несколько смущенным:

– Но, сударыня, вы же только что сказали, что он умер?

– Именно! Поэтому он гений!

– О!

– Да! Полноте, будто вы сами не знаете! Это непреложное правило. Он мертв, значит, безопасен для собратьев по перу, худого о нем никто из них не скажет, напротив! Расточая хвалы ему, можно обратить внимание на себя! Вас прочтут, ради того, чтобы узнать об Оливье… повторяю, загадочно убитом… тем самым фигуре небезынтересной… Оливье получит неслыханную прессу. Недели через две, даже через неделю, его стихи будут рвать из рук, при условии…

– Условии?..

– При условии, что я решусь, не откладывая в долгий ящик – поэтому к вам и пришла, дорогой мой Мике, – наложить лапу на его творчество…

– Теперь понимаю!

Мадам Алисе рассмеялась.

– Правда, неплохо задумано? Итак, вы знаете мой план… Через четыре дня у меня выходит номер. Там будет пропасть всякой всячины об Оливье: поэт милостью Божьей, классик, талант, грустный и смиренный, певец любви и печали… непризнанный гений. Ну как? Я нажимаю на его нищее, жалкое, презренное существование, упоминаю, что он выдавал себя за рабочего, показываю его этаким бессребреником, превозношу до небес как человека и талант, претерпевший множество лишений… Ниже, я имею в виду свою статью, три колонки я отдаю его трагическому убийству. В «Столице» есть отличные репортажи с любопытнейшими подробностями. Я рассказываю о его любовнице, молодой работнице, которая, подобно музе является к поэту и с удивлением замечает, что из-под закрытых дверей выбивается полоска света; не достучавшись, она смотрит, и взору ее открывается кошмарное зрелище: обезглавленное туловище, скалящаяся голова и кровь, повсюду кровь!.. Я придумала ловкий переход: буквально несколько слов я посвящаю полицейскому расследованию, которое не слишком интересует читателей «Литерарии», и тут же говорю, что у Оливье остались неизданные сочинения, настоящие сокровища, восхитительные и необыкновенные творения… И на этом ставлю точку!

– Но, дорогая мадам, написав все это, вы добьетесь того, что произведения Оливье и впрямь станут на вес золота, как вы только что говорили…

– Это меня не волнует. Надеюсь, к выходу номера в свет, то есть, уже завтра-послезавтра, мой замечательный друг Мике, который будет выступать моим посредником, разыщет наследника Оливье, а именно Жака Бернара, и, естественно, по сходной цене приобретет некоторое количество рукописей с тем, чтобы на следующей неделе «Литерария» могла бы объявить читателям о регулярной публикации произведений поэта Оливье.

…Представляете, что тут начнется?..

Мике покачал головой:

– Ей-Богу! Вы восхитительны, дорогая мадам! У вас гениальный коммерческий нюх, чего никогда не заподозришь у такой изысканной ценительницы прекрасного.

В ответ на незаслуженный комплимент мадам Алисе расхохоталась во все горло, а тем временем Мике продолжал:

– Получается, бедняга Оливье благодаря необыкновенной кончине вознесется на Парнас?

– Конечно! Выбрав смерть, этот мальчик поступил как нельзя лучше…

Почувствовав легкие уколы совести, мадам Алисе продолжала:

– Естественно, мне его очень жаль, не сомневайтесь, если бы это зависело от меня, бедняга был бы жив и здоров; но поскольку отсрочить его преждевременный конец не в моей власти, я пытаюсь обернуть его себе во благо! И ему польза, вернее, его памяти, вдобавок «Литерария» сделает себе потрясающую рекламу, не считая того, что мой дорогой Мике, как он верно догадывается, тоже получит свой законный кусок пирога…

– Я, мадам?

– Конечно, вы! У вас есть оглавление двух моих первых номеров. В третьем, друг мой, я, не мудрствуя лукаво, помещаю анонс большого праздника в честь усопшего поэта, сбор от которого пойдет на сооружение бюста. Будут представлены произведения Оливье. Может, у него остались пьесы, комедии, оперетты, трагедии или что-нибудь еще, тогда мы сделаем какую-нибудь постановку. Теперь вы видите применение вашим силам?

– Как вы добры, мадам! Так вы из меня сделаете звезду!

– Пустяки… Тем более, я сваливаю на вас хлопотливую работенку…

– Хлопотливую! Скорее деликатную! Ведь я буду защищать интересы «Литерарии»?..

Мадам Алисе поднялась, чтобы откланяться.

– Главное, быстро отыскать этого Жака Бернара, а там у вас все пойдет как по маслу. Я не знаю его адреса, загляните в «Столицу», у них он есть наверняка. Вот и все поручение, ничего сложного в нем нет, не сомневаюсь, вы справитесь лучшим образом. Вы встретитесь с Жаком Бернаром и постараетесь вытянуть из него по максимуму, разумеется, заплатив по минимуму. Не берите никаких обязательств… вскользь намекните, что после публикации в «Литерарии» нескольких стихотворений, остальное будет продать проще и по более высокой цене, короче, заговорите ему зубы.

Мике не переставал потирать руки в восхищении от планов директрисы, которые явно сулили ему приличные барыши.

– Будьте спокойны, дорогая мадам, – с пафосом произнес он, – я заскочу в Амбигю на репетицию, потом побегу в «Общество литераторов»… Завтра я найду этого Жака Бернара… встречусь с ним… и немедленно к вам докладывать об успехах…

– Тогда до завтра?

– Надеюсь, что до завтра, дорогая мадам!

Глава 8

ТОРГАШ

– Мадам консьержка? Господин консьерж? Эй! Есть кто-нибудь?..

Но напрасно Мике надсаживал легкие… Дабы исполнить вчерашнее желание мадам Алисе, которой он был столь многим обязан, молодой человек, невзирая на крайнюю занятость, высвободил себе утро, чтобы заняться розысками пресловутого Жака Бернара, еще накануне никому не ведомого, но в качестве единственного наследника несчастного поэта Оливье грозившего вмиг вырваться в знаменитости!

Выйдя из дома, Мике направился к метро, которое после долгого путешествия под Парижем доставило его к Орлеанским воротам, на противоположный – относительно Монмартра, где жил актер, – конец города.

Сверяясь с картой Парижа, Мике пошел по бульвару Брюн, вдоль крепостной стены и после длительных поисков, связанных с немалыми трудностями, наконец набрел на проезд Дидо, где в доме под номером двадцать пять, как ему было сказано, проживал наследник Оливье, господин Жак Бернар.

Мике свернул на пустырь, отделенный от проезда низкой деревянной изгородью. Едва сделав несколько шагов, он решил, что попал во владения зеленщика: вокруг в беспорядке и изобилии росли овощи. Продвигаясь вперед, он преодолел следующее заграждение и очутился в маленьком садике, засаженном деревьями, по краям которого стояли ветхие и невзрачные домишки.