Фантомас – секретный агент - Пьер Сувестр

Пьер Сувестр и Марсель Аллен

ФАНТОМАС — СЕКРЕТНЫЙ АГЕНТ

ЗНАКОМЬТЕСЬ — «КОРОЛЬ УЖАСОВ»

В начале 1911 года на стенах парижских домов появились афиши, на которых был изображен преступник в черном плаще и черной полумаске; возвышаясь над крышами зданий, он попирал ногою Париж и заносил над ним руку, в которой дымилась бомба с зажженным фитилем… Так книгоиздатель Артем Фейар рекламировал новый роман под интригующим и пугающим названием «Фантомас».

Авторам его не откажешь в литературной отваге: без предисловий и объяснений они сразу вовлекают читателя в атмосферу тревожного ожидания таинственных и страшных событий. Герой еще не появился, но на страницы романа уже упала зловещая тень того, кто в дальнейшем будет именоваться «гением злодейства» и «королем ужасов».

Роман имел сногсшибательный успех. Каждый месяц выходила очередная книга объемом в 400 страниц убористого текста и раскупалась в мгновение ока. Всего за 32 месяца из-под пера Пьера Сувестра и Марселя Аллена вышло 32 тома. Впрочем, сказать «из-под пера» значит, в данном случае, выразиться неточно. Плодовитые авторы не писали, а диктовали свой роман, предварительно наметив общую схему действия и распределив между собой главы (один писал четные, другой — нечетные). Надиктованный текст шел прямо в типографию и возвращался к авторам в виде гранок. Ни о какой литературной редакции книг речи быть не могло; авторы следили только за тем, чтобы не возникало вопиющих несообразностей в развитии действия. Когда у престарелого Марселя Аллена спросили, перечитывал ли он когда-нибудь свои сочинения, он ответил не без самоиронии: «Достаточно того, что за свою жизнь я написал 587 томов. Прочесть их было бы свыше моих сил».

Но ведь были же у этих романов — у «Фантомаса» в особенности — миллионы читателей в разных странах и на протяжении нескольких поколений! И почти тотчас же образом «короля ужасов» завладело кино; самое массовое из искусств, оно возвращалось к его приключениям снова и снова, вплоть до недавнего времени. Именно благодаря экрану этот персонаж стал известен и у нас, поселился в нашем массовом сознании, стал героем детских игр, многочисленных комических историй и анекдотов. Надо, однако, учесть, что в популярных фильмах французского режиссера Андре де Юннебеля («Фантомас», 1964; «Фантомас разбушевался», 1965; «Фантомас против Скотланд Ярда», 1966) персонажи существенно видоизменились сравнительно с литературным первоисточником, приобрели не свойственный им первоначально юмористический, даже пародийный характер.

Так с чем же все-таки связана популярность «Фантомаса»? Коротко ответить на этот вопрос невозможно, однако в самой общей форме можно сказать, что образ таинственного злодея, созданный столько же воображением Сувестра и Аллена, сколько и давней литературной традицией, несомненно, обладает качествами мифического персонажа, он служит точкой кристаллизации для чувств и настроений, растворенных в массовом сознании и подсознании. Он становится воплощением неких неопределенных и неуловимых сил зла. Как мифический Протей, он обладает способностью принимать самые разные обличия, но сам лица не имеет. Он может возникать и исчезать внезапно, появляться там, где его ждут менее всего. Он призрачен (в основе его имени — слово «фантом») и реален одновременно. Его окружает атмосфера ужаса и тайны.

Создавая Фантомаса, Сувестр и Аллен выступали не столько как писатели, сколько как «сказители», возрождая, помимо собственной воли, древнюю фольклорную традицию. Они обладали неистощимой изобретательностью и живостью воображения. Без этих качеств им не удалось бы поддерживать интерес читателей на протяжении стольких томов. Им помогал их опыт журналистов и хроникеров уголовной хроники.

Пьер Сувестр (1874–1914) получил юридическое образование, но затем забросил адвокатскую практику ради журналистики. Он уже написал несколько романов к тому времени, когда встретился с Марселем Алленом. Их сотрудничество продолжалось вплоть до безвременной смерти Сувестра в 1914 году от гриппа-испанки. «Бедный Пьер! — вспоминал впоследствии Аллен. — Ему в то время (в момент их встречи — В. Б.) было уже тридцать лет, а мне немногим более двадцати, и он подавлял меня своей солидностью. Из нас двоих он был главным: ходил к издателям и обсуждал с ними условия договоров…»

Марсель Аллен (1885–1970) — тоже юрист, увлекшийся журналистикой. Покинув родительский дом в возрасте 17 лет, он, как говорится, прошел огонь, воду и медные трубы. В журналистике он зарекомендовал себя сенсационным интервью, которое взял у знаменитой «царицы» блатного мира по кличке Золотая каска, проникнув к ней в камеру под видом адвоката. Большой любитель путешествий и езды на спортивных автомобилях (он с гордостью говорил, что разбил более 120 машин), Аллен прожил долгую жизнь. Хотя свои собственные сочинения он никогда не перечитывал, книги других писателей любил и в своем доме на юге Франции собрал обширную библиотеку. Во время оккупации он был арестован гестапо, а когда вышел на свободу, то нашел свою библиотеку разграбленной. Это было одним из самых сильных огорчений в его жизни. Среди написанных им популярных авантюрных романов (иных он не писал) — «Парии любви», «Крики нищеты человеческой» (с социальной тенденцией в духе Эжена Сю), «Десять часов томления», «Феросиас», «Тигрис», «Фатала» и др. После смерти Сувестра он в одиночку несколько раз возвращался к «Фантомасу», написав еще двенадцать томов (последний — «Фантомас правит бал» — в 1963 году). Пробовал свои силы также в качестве сценариста и кинорежиссера.

«Фантомас», при всей причудливости изображаемых в нем событий, был достаточно тесно связан с действительностью тот времени. Развертывается ли действие в провинции или в Париже, в аристократических кругах или низах общества, в тюрьме или в полиции, обстановка, детали быта, жизненные реалии вполне точны, так что французские исследователи видят в «Фантомасе» вполне достоверный документ эпохи, непосредственно предшествующей первой мировой войне.

Сама фигура преступника-артиста, бескорыстного мастера злодеяний, бросающего вызов обществу, возникла не случайно. Политический терроризм делал первые шаги. То там, то здесь взрывались бомбы анархистов. И хотя бомб было не так уж много, каждый взрыв становился газетной сенсацией и производил огромное впечатление на французов, не привычных к подобным акциям. Опережая исторические события, среди благодушия «прекрасной эпохи», возникают апокалипсические предчувствия и настроения. Господствующая в «Фантомасе» атмосфера страха, таинственности и кровавого кошмара была навеяна не только литературными традициями жанра, но и реальной обстановкой тех лет, хотя, разумеется, воспроизведение этой обстановки или, как принято выражаться в нашем литературоведении, «отражение жизни», было для Сувестра и Аллена задачей второстепенной.

Вряд ли правомерен взгляд на популярные издания просто как на «недолитературу». Справедливее рассматривать их как особый род литературы, отвечающей определенным потребностям. Такого рода потребности и такого рода искусство существовали всегда, то есть с тех пор, как возникли сказки и изустные предания. Первоначальный культурный синкретизм не знал разделения на жанры «развлекательные» и «серьезные». И на протяжении всей истории человеческой культуры моменты ее наивысшего подъема были отмечены слиянием развлекательности и содержательности, в то время как их разделение и, тем более, противоборство характеризуют моменты культурного кризиса. Однако именно такой антагонизм возникает и усиливается в литературе нового времени, особенно в нашем столетии, когда устанавливается жесткая оппозиция между литературой «высокой» и «низкой», «серьезной» и «развлекательной», «элитарной» и «массовой».

Подлинные представители высокой культуры испытывали и испытывают потребность в преодолении такого разрыва. Замечательный французский поэт Гийом Аполлинер писал вскоре после появления первых выпусков «Фантомаса» и экранного их воплощения (киносериала Луи Фейада): «Этот необыкновенный роман, полный жизни и фантазии, написанный хоть и небрежно, но очень живописно, приобрел благодаря кино большую популярность и завоевал культурного читателя…» «Чтение популярных романов, наполненных вымыслами и приключениями, — продолжает он, — занятие поэтическое и в высшей степени интересное. Лично я всегда предавался такому чтению, хотя и спорадически, зато запоем — восемь, десять дней кряду. Мне кажется даже, что только эти книги я и читал по-настоящему, и я имел удовольствие встречать многих умных людей, которые разделяли со мной это увлечение».

Наполовину в шутку, наполовину всерьез Аполлинер даже создал «Общество друзей Фантомаса», куда, кроме него самого, вошли Пабло Пикассо и поэт Макс Жакоб. Жан Кокто восхищался «нелепым и великолепным лиризмом» «Фантомаса», а Робер Деснос воспел «короля ужасов» в стилизованных под народную балладу стихах, которыми я и закончу свое вступление: