Обречен тобой (СИ) - Резник Юлия

Мир не выглядит разочарованным. Но я не обманываюсь. В памяти еще свеж наш разговор. И как бы мне не хотелось думать, что он на десятом небе от счастья, понятно, что это совершенно не так.

– Ты же не передумал? – сиплю я.

– Нет. – Морщится. – Это слишком серьезный вопрос, чтобы я мог менять свое решение по сто раз на дню. К тому же я уже подписал согласие.

– Да. Точно.

– Тогда чего ты боишься?

– Всего. Что ничего не получится, или что получится, но я снова не выношу… – с ужасом осознав, что ляпнула, резко перевожу тему: – У тебя еще есть вопросы? Не хотела бы тебя отвлекать.

Мир подвисает, изучая мое лицо сквозь легкий прищур. Черт-черт-черт! Ну, конечно, можно было даже не сомневаться, что ни за что не пропустит мимо ушей мое замечание. Тарута всегда был очень внимателен, что бы я ему не рассказывала. Даже когда казалось, что он мысленно не со мной, и я сама с собой разговариваю, Мир запоминал каждое мое слово. А потом вспоминал их в самые неожиданные моменты.

– Что значит снова?

– А?

– Ты поняла. Что значит твое «снова»?

– Я, наверное, неправильно выразилась.

– Ты врешь. Попробуй еще раз. Хорошенько все обдумав.

В голосе Мира серебрится сталь. Я трусливо сглатываю. Дыхание учащается, адреналин бахает в грудь и растекается по телу волнами вибрирующей энергии.

– Я же сказала, что неправильно выразилась. Не знаю, чего ты еще ждешь.

– Правды, твою мать. Ты еще можешь ее озвучить. Или же я докопаюсь до нее сам – выбирать тебе. Но поверь, второй вариант тебе не понравится. Так что?

И правда, что, Вик? Разве не этого ты добивалась, а? Столько лет молчала, а тут не смогла удержать язык за зубами? Ну, хоть с собой будь честна, а?!

– Ты как будто и так все понял… – бормочу, отводя взгляд.

– Не уверен.

– А я не уверена, что сейчас есть смысл это вспоминать.

– Вика!

– Хорошо! Я была беременна, доволен? Хотела тебе рассказать, но ты опять уехал. Потом тебя ранило. Ну а дальше ты знаешь, какой начался ад. Выкидыш случился на раннем сроке, – пожимаю плечами.

Лицо Мира застывает, словно неживая маска. И только прокатывающиеся туда-сюда желваки доказывают, что передо мной все же живой человек.

– Почему ты мне ничего не сказала?

– Тебе и так досталось. Не хотела, чтобы ты себя винил еще и в этом. Я знаю, ты бы стал…

– Ни черта ты не знала! Ты вообще не имела права решать за меня. За нас!

– И, тем не менее, я решила. Что больше так не могу.

– Значит, ты не хотела, чтобы я себя винил…

– Не хотела.

– Потому что с успехом справлялась с этим сама, – усмехается зло, подходя к встроенному в стенку бару. – Сейчас тоже?

– Что?

– Сейчас ты тоже меня винишь?

Глава 13

Только открывшись, я понимаю, как в этом нуждалась! Нуждалась не в том, чтобы его обвинить, а тупо разделить с ним свою беду. Разделить с тем, кто всегда знал, как меня утешить. С тем, кого я так сильно любила, что приложив к ране, наверное, могла исцелиться. Но не стала прикладывать. Мне была нужна эта боль, чтобы найти в себе силы поставить точку в нашей истории. Боль я вывозила. Ежесекундный страх за него – нет.

– Нет, Мир. Но в тот момент, когда я лежала после чистки в палате, напуганная, в какой-то ненормальной горячке… Ты даже себе представить не можешь, как был мне нужен. Я думала, что умру, если ты не приедешь. Что справилась со всем в одиночку, я поняла лишь пару недель спустя. Но именно это осознание дало мне силы поставить точку в нашей истории. Иначе я бы никогда не решилась уйти. Так и ждала бы, медленно теряя вкус к жизни, когда ты выберешь нас, а не войну. А ты выбирал ее снова и снова и врал, что это уж точно в последний раз.

– Та командировка и была последней, – отрывисто замечает Мир. Вскидываю ресницы, впиваясь в его лицо недоверчивым больным взглядом. Сглатываю подкатившую горечь.

– Ну, сейчас-то что уже это обсуждать? Ничего не изменишь.

– Блядь, Вика… – Мир двумя руками проходится ото лба к затылку. – Ну, как так, а? Тебя вообще ни на минуту нельзя оставить!

– То есть это я виновата? – проговариваю, с трудом заставляя подчиниться дрожащие губы.

– Я же говорил, что все под контролем! Зачем ты себя каждый раз накручивала?!

– Под контролем?! – взвизгиваю я, морщась от того, насколько истерично звучит мой голос. – Я всю свою жизнь провела в военных городках. Тебе рассказать, сколько цинковых гробов я повидала? О каком долбаном контроле ты говоришь?! Ты сам-то хоть в это веришь?

Нет. Но, конечно, ни за что в том не признается, повторяя изрядно осточертевшее:

– Я хотел чего-то добиться в этой гребаной жизни. Это был единственный доступный мне социальный лифт.

Да. Я тысячу раз это слышала. Ровно столько же, сколько и его обещания, что вот теперь он, сто процентов, завяжет.

Обхватываю себя за плечи, разгоняя ладонями выступившие мурашки. Я никогда не сомневалась в том, что поступила правильно. Рядом с ним меня самой не становилось. Я растворялась в преследующем меня страхе. Я превращалась в тень себя. Чем дольше Мир не выходил на связь, тем меньше и слабее я становилась.

Да, может быть, кто-то мог относиться к этому легче. Я не могла – так его любила. Мне было всего восемнадцать, когда мы начали встречаться. И двадцать, когда расстались. Мне недоставало силы, опыта, мудрости… Черт, кого я обманываю? Я бы даже сейчас, став изрядно циничнее и сильнее, вряд ли бы смогла с этим справиться.

– Вик…

– В-все н-нормальн-но, – уверенно киваю я, не замечая даже, как отчаянно стучат зубы. А на щеках, как стигматы на теле праведника, выступают слезы.

– Вик!

Мир в два шага преодолевает разделяющее нас пространство и легонько встряхивает меня, обхватив чуть повыше локтей.

– Я с-сейчас. П-просто дай м-мне с-секунду.

Вяло трепыхаюсь, задыхаясь в пряной горечи его парфюма. В моих воспоминаниях он даже напомаженный пах иначе. Но это не отменяет того факта, что мне нравится его новый аромат.

– Твою мать! Посмотри на меня!

Послушно запрокидываю голову. Режусь о бутылочное стекло его глаз, ненавидя себя за то, что никак не могу совладать с эмоциями. Господи, я же взрослая тридцатилетняя женщина! Да, в моем прошлом было много боли, но так на то оно и прошлое… Я давно оставила его позади.

Слизываю соль с губ, не смея разорвать зрительный контакт. Мир, наверное, уже вообще не рад, что со мной связался.

– Да не пугайся ты, – смеюсь. – Я не знаю, что это за финт сознания. На самом деле я давно уже это прогоревала и отпустила.

– Что-то не похоже, – все сильнее хмурится, шаря взглядом по моему лицу.

– День выдался богатым на эмоции.

Дергаю плечом в попытке ненавязчиво сбросить его руки, но Мир оказывает этому неожиданное сопротивление. Не рассчитав силы противодействия, по инерции въезжаю в его грудь мокрым носом. С губ рвется глуповатый смешок. Я задираю голову, надеясь спасти шуткой дурацкую ситуацию, в которой мы оказались. Но вновь увязаю в его глазах… Сейчас они – не стекло, они – топкое болото, в котором я медленно, но необратимо увязаю. Спасаясь, встаю на цыпочки. Обхватываю его бугрящиеся мышцами предплечья, чтобы не упасть. Мир резко выдыхает, а я втягиваю в себя его воздух, приоткрыв губы. Скольжу дальше по плечам. Укладываю ладонь на короткостриженый затылок. Прическа у него другая, да, но здесь почти та же длина, что и десять лет назад. Боже, я же все-все про него помню… И ничего не знаю.

– Вика…

Ой, да заткнись.

Я просто не могу не узнать, каковы на вкус его поцелуи. Такие же, как я помню? Пользуясь тем, что Мир находится в моем доступе, быстро пробегаюсь кончиком языка по его губам. В голову ударяет кровь. Ну, вот и все, да? Узнала? Отшатываюсь назад. На вкус его губы – как яд. Безответные…

Ничего-ничего. Это тоже следовало пережить. Унижение – хорошая прививка на будущее.

Я почти смиряюсь с тем, что в очередной раз выставила себя полной дурой, когда Мир рывком притягивает меня к себе. После встряхивает, так что клацают зубы, обжигает, пожалуй, ненавидящим взглядом и целует теперь уж однозначно по собственной инициативе.