Три гроба - Джон Диксон Карр

ли, правдивы ли все эти слухи о том, что некий мужчина вошел, убил моего отца и вышел и все это без… безо всяких…

– Предоставьте это мне, Хэдли, – очень тихо сказал доктор Фелл.

По наблюдениям Рэмпола, доктор был убежден в том, что он является образцом такта и деликатности. Очень часто эта его тактичность напоминала груду кирпичей, валящихся с потолка на голову. Однако твердая уверенность в том, что он очень мил, широта души и непосредственность производили желаемый эффект, которого невозможно было добиться напускной вежливостью. Казалось, будто он сам готов броситься под кирпичи, чтобы утешить собеседника или пожать ему руку. И у людей сразу возникало желание излить ему душу.

– Конечно, это неправда, мисс Гримо. – Доктор громко фыркнул. – Нам прекрасно известно, как этот негодяй проделал свой фокус, пусть и личность его пока не раскрыта. – (Розетта быстро подняла на него глаза.) – Поэтому никакого допроса с пристрастием не будет, и у вашего отца есть все шансы выкарабкаться. Надо же! Мисс Гримо, а мне кажется, я вас уже где-то видел!

– О, да вы просто пытаетесь меня ободрить, – ответила она со слабой улыбкой. – Бойд мне о вас рассказывал, но…

– Нет, правда! – с серьезным видом просипел доктор Фелл, потом прищурился, вспоминая. – Ах да! Я вспомнил. Вы учитесь в Лондонском университете, не так ли? Ну разумеется! Еще вы состоите в дискуссионном кружке, или как там это называется? Помнится, я как раз судействовал, когда ваша команда участвовала в дискуссии на тему прав женщин в мире?

– Да, это точно была Розетта, – угрюмо подтвердил Мэнган. – Она ярая феминистка. Она говорит…

– Хе-хе-хе, теперь я припоминаю. – Доктор Фелл просиял и всплеснул руками. – Она, может быть, и феминистка, мой мальчик, но водятся за ней некоторые грешки. Помнится, эти дебаты закончились самым прекрасным и ужасным скандалом из тех, которые мне доводилось наблюдать, за исключением, может быть, пацифистского митинга. Вы, мисс Гримо, были на стороне общества прав женщин против тирании мужчин. Да-да. Вы вошли очень бледная, серьезная, степенная. И оставались таковой, пока ваша сторона не начала излагать свою позицию. Они несли что-то ужасное, но вы явно были недовольны. Потом одна худощавая особа целых двадцать минут рассуждала о том, что нужно женщине для идеального существования, а вы сердились все больше и больше. И вот, когда пришла ваша очередь, вы встали, а потом взяли и звенящим голосом объявили, что женщине для идеального существования нужно меньше болтовни и больше сношений.

– Боже милостивый! – воскликнул Мэнган, привстав.

– Ну да, в тот момент я так и думала, – горячо ответила Розетта. – Но это не значит, что…

– А может, вы на самом деле и не говорили «сношения», – снова задумался доктор Фелл. – Как бы то ни было, это слово произвело на публику неописуемый эффект! С тем же успехом можно было прошептать: «Асбест!» – в обществе пироманьяков. К сожалению, я попытался сохранить лицо, глотнув воды. Никогда прежде не прибегал к такой тактике, друзья мои. Результат, в общем и целом, был похож на взрыв бомбы в аквариуме. Мне очень интересно: вы с мистером Мэнганом часто обсуждаете подобные темы? Должно быть, ваши беседы весьма познавательны. Что, например, вы обсуждали сегодня?

Молодые люди заговорили одновременно и сумбурно. Доктор Фелл лучезарно улыбнулся, и они тут же резко замолчали.

– Да. – доктор кивнул. – Теперь, я думаю, вы понимаете, что разговаривать с полицией совсем не страшно. И что вы можете говорить совершенно свободно. Так будет гораздо лучше. Давайте теперь посмотрим правде в глаза и обсудим все начистоту в нашем тесном кругу, хорошо?

– Точно, – ответила Розетта. – У кого-нибудь есть сигарета?

Хэдли посмотрел на Рэмпола.

– У старого пройдохи снова получилось, – сказал он.

Пока Мэнган в спешке искал сигареты, упомянутый старый пройдоха уже раскуривал сигару.

– Теперь я хочу разобраться в одном странном моменте, – продолжил Фелл. – Молодые люди, вы что, были так поглощены друг другом, что совсем ничего не заметили, пока не поднялся шум? Насколько я понял, Мэнган, профессор Гримо пригласил вас сюда сегодня вечером, чтобы вы следили за тем, как бы чего-нибудь не случилось. Почему вы не выполнили его просьбу? Вы что, не слышали звонка в дверь?

Смуглое лицо Мэнгана омрачилось. Он резко махнул рукой:

– Да, я признаю, что виноват. Но в тот момент я об этом даже не задумался. Откуда мне было знать? Разумеется, я слышал звонок. Более того, мы даже поговорили с тем парнем…

– Что, простите? – перебил Хэдли, обходя доктора Фелла.

– Да, так и было. Вы же не думаете, что иначе мы бы пропустили его наверх? Однако дело в том, что он представился Петтисом. Энтони Петтисом.

Глава седьмая

Гость, напоминающий Гая Фокса

– Разумеется, теперь мы знаем, что это был не Петтис. – Мэнган поджег кончик сигареты девушки сердитым щелчком зажигалки. – Петтис ростом метр шестьдесят. Кроме того, теперь, когда у меня есть время на то, чтобы подумать, мне кажется, что и голос его был сымитирован недостаточно точно. Однако он говорил с теми же интонациями и употреблял те же слова, что и Петтис…

Доктор Фелл нахмурился:

– А вам не показалось странным, что коллекционер историй о призраках заявился к вам в образе, больше подходящем для ночи Гая Фокса? Или он, может быть, любит устраивать розыгрыши?

Розетта Гримо снова посмотрела на него с испуганным выражением лица. Рука с сигаретой замерла, будто указывая на что-то, и Розетта повернулась, чтобы посмотреть на Мэнгана. Потом она опять перевела взгляд на доктора, и в ее миндалевидных глазах блеснул нехороший огонек, дыхание сделалось более глубоким – то ли от гнева, то ли от злости, то ли от внезапного озарения. Им обоим в голову пришла одна и та же мысль, причем Мэнгана она обеспокоила гораздо сильнее. Он производил впечатление человека, который всячески пытался быть хорошим парнем, живущим в ладу с миром настолько, насколько мир это позволял. У Рэмпола возникло ощущение, что эта их общая мысль никак не была связана с Петтисом, потому что Мэнган запнулся, вспоминая, в чем заключался вопрос доктора Фелла.

– Розыгрыши? – повторил он, нервно проводя рукой по проволочным черным волосам. – А, вы про Петтиса! Боже правый, нет! Он учтив и сдержан, как все джентльмены. Дело в том, что мы не видели его лица. Дело обстояло так: мы сидели в той самой комнате на первом этаже, потому что после ужина…

– Подождите, – перебил Хэдли. – Вы оставили дверь, ведущую в холл, открытой?

– Нет. – Мэнган был готов защищаться. – Черт побери, никто не будет