Право на первую пулю - Сергей Васильевич Самаров

уазик Ягужинского с включенным двигателем. Из выхлопной трубы шел сизоватый, заметный даже в утреннем полумраке дымок.

Взвод быстро расселся по автобусам, причем основные места занимали сильно похудевшие рюкзаки бойцов. Но некоторые из них сразу после посадки начали снимать костюмы «Леший», отчего рюкзаки снова обретали форму объемного шара.

Ягужинский затолкал на заднее сиденье пленника, слева от которого посадил лейтенанта Футракулова, а справа сел сам, освободив для меня место на переднем пассажирском сиденье. Мне это место нравилось больше, и я сел на него с удовольствием, зажав между коленями ствольную коробку своей винтовки. Так и поехали – впереди, на пыльной проселочной дороге, двигался, как и раньше, уазик, а за нами два автобуса с бойцами моего взвода. Уазик, будучи легковой машиной, без всяких проблем оторвался от автобусов. Впрочем, я допускал и вариант, при котором водителям автобусов просто не хотелось глотать пыль, поднятую внедорожником, и они сами намеренно отстали. Двигатель работал бесшумно, и я спросил сержанта-водителя:

– У тебя «движок» не родной стоит?

– А что, заметно?

– Привык, что на армейских уазиках как на тракторе ездишь.

– От «Лексуса» «движок» поставил… – признался водитель. – И в салоне тихо, и быстро бегает. Второе для нас важнее. Правда, товарищ подполковник? – сержант бросил через плечо взгляд на Ягужинского.

– Это точно, а ты расскажи майору, расскажи…

И несмотря на то что я не сильно рвался выслушать рассказ сержанта, по крайней мере сам об этом не просил, он все же приступил к рассказу:

– Дело было месяца три назад. Я тогда только-только новый «движок» успел поставить, пока товарищ подполковник в командировке был. Последнюю гайку завинтил, затянул как следует и поехал в Тартус его встречать.

Мне было интересно, что делал подполковник ГРУ у моряков, имеющих собственную разведку, но я от вопроса удержался, опасаясь нарваться на откровенную грубость типа «Не твое, майор, дело…»

– У меня с собой были важные согласованные и подписанные документы о предстоящем наступлении, – пояснил Ягужинский. – Нельзя было им в руки «бармалеев» попадать.

– А я же про важные документы ничего не знал, – продолжил сержант-водитель. Мы как на общую дорогу выехали… Так там, как обычно, еле-еле ползли. Я смотрю, товарищ подполковник задремал. Я и сам всю предыдущую ночь и весь день с новым «движком» возился. Вымотался полностью. Вот потому и решил путь сократить. А я местные дороги хорошо знаю. Вот и выбрал место, где можно хотя бы пятую часть пути срезать. Я свернул с главной дороги на проселочную. А товарищ подполковник все дремал. Два джихадмобиля я в темноте заметил слишком поздно – они уже встали поперек дороги и развернули в нашу сторону пулеметы. Но я, помнится, сразу обратил внимание на то, что пустые гильзы одного будут лететь во второго и помешают ему стрелять. Видно было, что пулеметчики малоопытные, вместе на задержании ни разу не работали.

– А к тому моменту и я проснулся, – подсказал Ягужинский. – И сразу джихадмобили увидел и два пулемета ДШК[18], что в нашу сторону смотрели.

– Тогда вы только и сказали, что документы везете, которые к врагу попасть не должны. А я, помню, подумал, что нашей машине и короткой пулеметной очереди хватит, зря только старался, «движок» менял.

– И еще я велел тебе скорость сбросить, словно ты остановиться желаешь, а сам гранату и автомат приготовил, – продолжил подполковник.

– Точно, так и было, – согласился сержант. – Я еще, помнится, подумал, что автомат против двух пулеметов ничего сделать не сможет. А он сделал… Я, значит, притормозил и даже слегка остановился, товарищ подполковник «Ф-1»[19] в кузов ближнему пикапу бросил, и сразу двух пулеметчиков в клочья… Один из них нашу машину собой прикрыл. Но все равно один осколок дверь багажника пробил. Я «газанул», а товарищ подполковник в боковое стекло по второму пикапу очередь дал – там броня со щелью только впереди была, почти как у всех, и водителя «наглушняк» завалил. Остались только два пулеметчика и один ДШК. Пока один из пулеметчиков разворачивал ДШК на станке, а второй мертвого водителя из кабины вытаскивал – время ими было потеряно. Мы уже далеко были. Они за нами рванули, но быстро, думаю, поняли, что преследовать бесполезно, однако, судя по свету фар, все же ехали за нами, словно не понимали, что старенькому «Исузи» за новым «Лексусом» не угнаться ни при каких обстоятельствах. А я долго еще молился, чтобы нам на дороге никакое препятствие не встретилось. И все же встретилось.

Водитель замолчал, выдерживая длительную и эффектную артистическую паузу. Актер в нем пропадал, судя по уместности этой паузы, великий. Я промолчал, а лейтенант Футракулов не вытерпел.

– Кто встретился? – спросил Тахир.

– Вижу, впереди на дороге какое-то странное сооружение… Вроде бы и трейлер ползет, вроде бы и не трейлер. Присмотрелся при свете фар, вроде бы клетка с каким-то зверем.

– Гиппопотам! – первым догадался я.

– Точно. Он самый… А впереди вторая такая же машина. Только в передней клетке бегемот перевязанный. Раненый он. Лежит, как я при обгоне заметил. Я трейлеры, значит, обогнал, и товарищ подполковник приказал мне перед ними затормозить. И сам из машины вышел, помахал рукой, требуя остановиться. А дальше уже товарищ подполковник сам расскажет, я его разговор не слышал.

– А что тут рассказывать, – Ягужинский, оказывается, умел быть скромным. – Я дрессировщице из первой машины – это была немолодая женщина – объяснил, в какую ситуацию мы попали. Она сказала, что ее бегемот ранен пулей крупного калибра, и приказала сыну, ехавшему во второй машине, своего зверя выводить. Тот вывел и угнал бегемота в темноту, а мы ждать стали. Скоро показались фары пикапа. Автомобиль остановился метрах в пятистах от нас, и пулеметчик дал очередь. Только одну короткую, словно прицелочную, и успел дать, как вдруг на него сбоку какая-та темная туча налетела, подбросила и смяла, стала в ярости ногами топтать. Разумеется, это был бегемот. Сын за раненую мать рассчитывался. Оказалось, эти бегемоты – мать и сын, как и дрессировщики. Бегемотиха – мельче, сын – крупнее. И всегда матери подсобляет. Такой вот дуэт. Две матери и два сына. Я потом уже узнал, что раньше у дрессировщицы мужа убили. Так она всю его пенсию тратила на лакомства для бегемотов[20]. А они