Черный монах - Валентина Виноградова

class="p1">– Мы можем освободить твою душу! – вскричал я. – К чему тебе наши смерти? Что это даст? Ты разве не хочешь покоя, после стольких лет скитаний?!

– Покоя? – он злобно расхохотался. – Ха-ха… мою душу отправят прямиком в Ад, где покоя мне не найти во веки веков! А на небесах мне нет места.

– Но и на земле, среди живых людей, тебе не место! Ты не смеешь губить чужие жизни себе в угоду…

Страшный удар грома с треском расколол небо напополам. Дождь полил еще сильнее, и стало темно, словно ночью. Где-то в нескольких метрах от меня завывал Ванька с простреленной ногой, но плач его сливался с шумом непогоды. Лес стонал вокруг нас, как живое существо. Было жутко, но я не мог позволить себе сдаться.

Глава 16. Перст судьбы

– Господи, помоги! – вскричал я надрывно. – Господи, защити, дай сил!

Мы перекатывались по земле, отчаянно борясь друг с другом, и лезвие охотничьего ножа чудом не исполосовало еще мою шею.

– Твой отец тоже прятал у себя нечто особенное, – хрипел Никита, – я чувствовал… но он оказался крепок… не сломить мне было его волю, его дух… с тобой справиться будет легче… вы сейчас все духовно и нравственно слабы…

Каким-то чудом я, распластанный по земле, смог высвободить одну руку и изо всех сил оттолкнул от горла лезвие ножа. Лезвие полоснуло Никиту по щеке, оставив алый след, и это на секунду отрезвило его, настоящего. Зрачки сузились и глаза стали из черных голубыми. Он инстинктивно отшатнулся от меня и ослабил хватку. Ровно на секунду. Но мне, как спортсмену, достаточно было и этого мгновения, чтобы перехватить инициативу. О, что бы я делал там, в лесу, без своей спортивной закалки! Быстрота реакции и ловкость спасали меня не раз. Не подвели и в пиковый момент.

Я вскочил на ноги так быстро, как не вскакивал уже давно. Пара движений, и мой противник полетел прямо в стену огромного валуна, на этот раз весьма эффектно. Минутная слабость не прошла ему даром. Я воспользовался ей. «Никита» сильно ударился спиной и затылком: он мгновенно потерял сознание.

– Хорошо припечатался! – ревел Ванька, – ты его это… у-у-у… убил?

Я очень надеялся, что нет. Потому что моей целью было не просто уничтожить растущее Зло, но и спасти Никиту. Если его еще можно было спасти.

– Ты как? – крикнул я Ваньке, – Терпишь?

– Угу-у-у… – стонал он.

Я бросился к нему. Нога была прострелена выше колена. Возможно, насквозь, но сказать точно было трудно. В области ляжки расплывалось кровавое месиво. К счастью, коленная чашечка была не задета. Рана казалась не очень опасной, но нужно было в больницу. К тому же я знал, что Ванька – не из терпеливых, от вида крови ему становилось плохо. Наложить жгут было нечем. Я быстро стянул с себя мокрую футболку и, насколько мог туго, затянул его ногу выше ранения. Стало ясно: сам идти Ванька не сможет. Но это был еще не конец.

Я бросился на колени перед камнем, собрал намокшие от ливня листки с текстом молитвы. Строчки начали потихоньку расплываться.

– Только не сейчас… – молил я, – только не сейчас… Господи… прошу… помоги справиться!

Я начал заново отчитывать длинную молитву, отчаянно взывая то ли к самому камню, то ли к иконе, чей лик был обращен на меня. В сердце клокотали разные чувства. Я боялся за Ваньку, боялся, что убил Никиту. И, самое главное, боялся, что эти жертвы были напрасными, потому как ничего у меня не получалось…

Я читал и плакал… плакал и читал… крестился, кланялся до земли, и снова читал… три, пять, десять раз подряд… и вдруг… я услышал, как из груди Ваньки вырвался отчаянный вопль.

Я поднял голову и увидел, как бесчувственное тело Никиты, лежащее у подножия камня, поднимается с помощью невидимой силы на ноги. В фильмах ужасов так мертвецы встают из гроба. Глаза его открылись, но это были не глаза, а две бездонных черных дыры, зловещие омуты, готовые поглотить все живое. Он двинулся на меня, коленопреклоненного, но я читал молитву, не прерываясь, и уже закрыл глаза в предчувствии скорого конца…

Погибают же капитаны на мостиках своих кораблей, погибали когда-то викинги, не выпуская оружия из рук… Так и я приготовился встретить смерть, в то время как из моих уст срывалось слово Божие…

Грянул гром. Такого сильного и страшного грохота я не слышал никогда. Заложило уши. Как в кино, передо мной возникла яркая картина. Молния ударила прямо в камень, и на пару секунд я ослеп от яркой вспышки. Словно взрывной волной, меня отбросило в сторону на несколько метров. Когда я опомнился, то увидел, что молния расколола огромный валун надвое. Мне показалось, он даже дымился от ударившего в него электрического разряда. Прогрохотав еще пару раз, гром стих, ветер улегся, и только шум дождя нарушал тишину.

«Неужели все позади?» – подумал я, – «Не убила ли молния и его?!»

Лежа на земле, я с опаской огляделся. Заметно посветлело: тучи как будто рассеялись, вернулся белый день. Ванька по-прежнему стонал где-то рядом, а Никита (если это был он) лежал ничком на мягком мху и не шевелился. Я осторожно подполз к нему. Потряс за плечо.

– Никита! Никита, ты живой?

Я перевернул послушника на спину, и обомлел: половина волос на его голове были седыми. Но когда от приоткрыл свои голубые, такие знакомые глаза, с сердца моего упал тяжелый, неимоверно тяжелый камень.

– Слава Богу! – вскричал я. – Никита! Это ты! Живой!

– Живой… – еле проскрипел он и губы его подернула улыбка.

– Господи, спасибо тебе! – вскричал я, так искренне, как не благодарил еще никого в своей жизни.

Я бросился к камню и с восторгом отметил, что икона деда Егора чудесным образом уцелела и молния не уничтожила ее.

– Чудо! Настоящее чудо! – я нащупал на груди отцовский крестик, поднес к губам и начал целовать.

Моя душа ликовала.

– Эй, Макс… – стон Ваньки вернул меня к реальности. – Мне кажется, я умираю… я ногу почти не чувствую…

Я подскочил к нему и увидел, что он действительно потерял много крови. Мох под его ногой окрасился в алый цвет. Нужно было срочно в больницу. Только как?!

– Держись, друг…

Мне стало ясно, что без моей помощи идти Ванька не сможет. Но как мы одолеем такое расстояние, если пойдем обратной дорогой? Я снова почувствовал отчаяние. Ночевать в лесу было нельзя: Ванька мог потерять сознание, и кровопотеря была бы