Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

Лосиха была меченой — с белым пятнышком на лбу.

Барлéт не мог этого не заметить, когда она выскочила на него. Но думать об этом не стал. Им владел Дух охоты. Барлет довольно долго томился в засаде и теперь, завидев зверя, дрожал от нетерпения: еще чуть-чуть… Ближе… Ближе…

— Ату ее! Пшел! — он гикнул, махнул Коварду и помчался наперерез.

Ковард послушался. Значит, не видел? Иначе… мог бы сглупить…

— Зараза!

Лосиха, уходя от погони, неожиданно развернулась и побежала совсем не в ту сторону, где ее поджидала ловушка, — не в сторону зарослей, а к окраине Леса, где в просветах между деревьями виднелся луг. Теперь она была ближе к Коварду. Совсем близко от Коварда.

— Стреляй!

Ковард вдруг осадил коня. Значит, увидел. Идиот! Не зря Барлет всегда его недолюбливал.

— Стреляй! Упустим! — Барлет пришпорил коня, пытаясь нагнать лосиху.

Ковард скакал за ним и что-то громко кричал. На открытом месте слова сносило ветром. И Барлет был этому рад. Он не желает слышать. И выстрелит сам. Глупый зверь! На лугу попасть в него будет легче. Барлет вскинул арбалет, прицелился и выстрелил. И тут до него донеслось:

— Часы! Часы!

Что-то внутри Барлета дернулось: вот куда стремилась лосиха. Солнечные часы! Святое место кейрэков, прибежище всех обреченных… Но лосиха не человек, а тупое животное. Барлет подстрелил ее, но подстрелил до того, как лосиха переступила черту заветного круга. Он ведь раньше попал? Тьфу, мелкие Духи! Зачем ему думать об этом — попал он до или после?

Они доскакали до часов и остановились. Лосиха с трудом подняла голову, попыталась подняться и рухнула снова. Лужа крови под ней становилась все больше и больше.

— Это часы кейрэков, — Ковард выдохнул, а не сказал.

— Добей ее.

— Место отсчета солнечных лет.

— Старье. Часы служили во время Белого Солнца. Уже три затмения, как Солнце стало цветным. Добей, говорю.

— В заповедном месте запрещено убивать.

— Узкоглазым запрещено, а большеглазым — плевать, — Барлет нехорошо усмехнулся. — Добей, говорю. Все равно подохнет.

Ковард медлил и хмурился.

«Ему неприятно смотреть на раненую лосиху в центре священного круга. Подумайте, какой нежный!» Барлет решил подыграть:

— Видишь, мучается скотина.

Ковард ответил тихо:

— Не надо было стрелять. Я же предупреждал!..

— Я тебя не расслышал.

Барлет сплюнул сквозь зубы, приладил стрелу и выстрелил. Лосиха дернулась и замерла.

— Вот так поступают охотники, а не слюнтяи! — Барлет опустил арбалет и натянул поводья. Конь вдруг заржал, заартачился, закрутился на месте. Краем глаза Барлет увидел, что Ковард испуганно спешился. Что это с ним? Додумать он не успел — и вылетел из седла. Конь, сбросивший седока, как безумный помчался к Лесу. Барлет не успел вскочить, как его сшибло на землю; спину обдало жаром.

— Барлет! Скорее — туда! — Ковард схватил его за руку и тащил за собой.

На этот раз Барлет подчинился. Они забились под куст. Ковард был очень бледен:

— Смотри!

Место, где Барлет застрелил лосиху, полыхало. В пламени то и дело проявлялась звериная тень.

— Красный Дух. Выедает землю. Выедает лесную плоть! — Ковард стучал зубами и с трудом выдавливал из себя слова.

— Красный Дух — лесной властелин. Он делает то, что хочет, — Барлет попытался взять себя в руки. Так вот как это бывает! Это не уличные забавы на празднике красноголовых.

Барлет и Ковард сидели, прижавшись друг к другу (позже Барлет с трудом мог себе это представить), и завороженно следили за огненной пляской.

Огонь хотел захватить как можно больше травы и кустов. Он покушался и на деревья: жадно и злобно лизал их подошвы, обжигая кору, старался забраться повыше. Но Лес вступил с ним в противоборство — всеми своими запасами зеленой прохлады. Тучи стянулись к месту лесного пожара. Полил дождь. В мгновение ока все вокруг стало мокрым. Но Ковард, поеживаясь от струй, стекающих по спине, облегченно вздохнул: пожару не разрастись.

Огонь, шипя, огрызаясь, вынужден был отступить. В самом центре, однако, там, где упала лосиха, он казался неукротимым. Капли не долетали туда, разбиваясь о невидимую преграду, и огонь плясал до тех пор, пока Красный Дух не насытился.

Наконец все стихло.

Барлет рывком поднялся на ноги. Вода из складок одежды пролилась ему в сапоги.

— Вонища, мелкие Духи! Пойдем. Я хочу посмотреть.

Ковард взглянул на Барлета с сомнением.

— Может, он еще там? Он хотел нас убить!

Барлет нахмурился и двинулся к месту, где упала лосиха. Охотник не может бояться Красного Духа. А Красный Дух не может, не должен убить охотника. Охотники почитают его превыше всего на свете.

— Считай, я принес ему жертву.

Ковард нехотя последовал за Барлетом. Но тот, слава Духам, не решился подойти совсем близко. Пятно, рожденное пляской Огня, слишком черное и слишком гладкое, без всяких признаков обгоревшей травы или лосиных костей, пахло едкой гарью и походило на черную пасть неведомого животного, притаившегося в земле.

Ковард поежился.

— Это мертвая плешь, — он говорил совсем тихо. — Здесь рождаются плешеродцы.

— Откуда ты знаешь?

— Так рассказывают предания.

Барлет сплюнул:

— Ты слишком много знаешь. Слишком много глупостей. Пойдем искать лошадей.

«Меченая лосиха… могла бы родить лосенка — белого лосенка, первого за минувший лунный период», — Барлет тряхнул головой. Ему нет до этого дела — до всех этих белых лосей. Лось — добыча охотника. Мясо, рога и шкура, и не больше того. Не больше. Это все из-за Коварда. Он напичкан кейрэкскими бреднями. Говорят, кейрэки могут путать чужие мысли… Но Ковард-то не кейрэк! Он — из рода Моховника. На Лосином острове это самый старый род большеглазых охотников. Даже Скулоны уступают им в древности родословной. Предки Моховника жили здесь еще при кейрэках, когда край назывался не островом, а Долиной Лосей. Может, в этом все дело. Может, прабабка Коварда путалась с узкоглазыми. Вон, взглянуть на Коварда сбоку — так его глаза узковаты.

Ковард не дал Барлету насладиться приятными мыслями:

— Мы в третий раз возвращаемся на то же самое место.

— Мелкие Духи! Возьмем правее. Давай рискнем без тропы.

Они двинулись напрямик, через кусты. Но кто-то невидимый сдвинул знакомые тропы и спутал все ориентиры. Барлет ругался без передышки. Из-под копыт лошадей то и дело прыскали буроедки. Казалось, весь лес наполнился сумасшедшими буроедками: они забыли, что нужно прятаться в норах. Птицы целыми стаями набрасывались на добычу, а потом долго кружили в воздухе, наполняя лес растерянным криком. Некоторые разжимали когти, и буроедки падали вниз. Одна свалилась Барлету на шляпу. Он брезгливо стряхнул ее.