Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

Лицо Дариллы горело:

— И вы допускаете, чтобы горынов били, как диких зверей?

— Горыны думать не думают о народе Вершины. И они забыли про Вершинное Древо, — Тейрук почувствовал стыд.

— Но все же они остались частью горы Казодак?

— Горынов сейчас убивают в предгорьях — если они зачем-то покидают свои селения. Но войны пока еще нет. И нельзя нарушить хрупкое равновесие. — Даридан почувствовал, что говорит в пустоту. Дарилла его не слышит — так же, как Мукаран. Она думает о другом, лелеет тайную мысль. Пусть лучше прямо спросит…

— Значит, это охотники убили князя горы! Это они забрали драгоценные крылья! Дай мне людей, Даридан! Крылья надо найти.

— Каруни! Нас очень мало. А идти придется через земли макабредов… У нас нет лошадей, чтобы сражаться в Долине… и мы не можем оставить без защиты Вершину. — Тейрук казался себе ничтожнейшим пауклаком. Пусть бы лучше Дарилла бросила в него грязью. Она вынуждает его говорить такие слова!

— Ты хочешь меня убедить, что народ Вершины бессилен? Может, вы неспособны оседлать облакунов? Не тех, что кружатся в танце, а извергающих громы?

Даридан тяжело вздохнул:

— Однажды, когда макабреды подступили к самой Вершине, нам пришлось это сделать. Чем все это закончилось, лучше не вспоминать. Казодак сотрясалась от боли. Обвалы и камнепады случались ночью и днем. Погибло много людей среди жителей нижних гор. Да, Вершина опять сделалась неприступной. Но какою ценой? Если воины на облакунах пролетят над Лосиным островом, от него останутся только горящие пни. А в Долине живут не только красноголовые. Гибель людей и животных вряд ли обрадует Древо. Ему приятно смотреть на цветущие дали. Мы слишком сильны, каруни, и потому — бессильны.

Понимает она или нет? Даридану хотелось облегчить ее горе. Но горе бывает жгучим и не желает смиряться.

— Дарилла, наша забота — это Вершинное Древо. Мы обязаны ждать. Народ Вершины не станет множить горе и слезы.

Даридан не даст ей людей! и никак не поможет. Пусть! Она обойдется. Она сама вернет крылья убитого мужа.

Глава четвертая

Она не умеет ждать. В прошлой жизни Дариллу всегда за это ругали. Вот и теперь ее птичка скачет, скачет и скачет. Нет, так не годится. Так ей не хватит сил. Нужно спокойно дождаться появления полной Луны. Луну никто не заставит медлить или спешить.

Вот теперь Луна нагулялась и, как обычно, присела на ветви Вершинного Древа. Древо в ее лучах кажется серебристым. Как же оно могло не услышать Дариллу?

Нет, сейчас Дарилла не станет об этом думать и не позволит печали снова взять ее в плен.

Вот оно, зрячее зеркало, единственное богатство вдовы погибшего князя. Не накопленное, не даренное — ворованное, утаенное. Пальцы Дариллы чуть дрогнули. В прошлой жизни Дариллы, до горы Казодак, зеркало безотказно выполняло желания тех, кто владел искусством открывать зеркальный тоннель. Но им пользовались сообща — передавали друг другу: каждого из хозяев зеркало слушалось трижды. Теперь Дарилла одна и хранит свое зеркало в тайне.

Свое? Еще два приказа — и зеркало превратится в бесполезную вещь.

Может, стоило рассказать про него Даридану? Дарилла тут же отбросила эту жалкую мысль. Даридан упрям и думает только о Древе. Почему Дарилла должна с ним чем-то делиться?

Да, осталось два раза. Две драгоценных возможности. И одну Дарилла истратит — раз решила вернуть крылья убитого мужа.

Дарилла подула на зеркало, сдувая густую пыль, и пригласила Луну посмотреться в стекло:

— Дай увидеть того, кто присвоил чужое богатство. Покажи мне крылья погибшего Нариана.

Лунный блик обернулся зайцем и нырнул в глубину. Дарилла следила за ним: вот открылась долина. Дорога вела мимо леса. Лунный заяц скакал по тропе. Дарилла запоминала развилки и повороты, каждый приметный камень или лохматый куст. Заяц привел Дариллу к воротам красного цвета. Усадьба казалась богатой: крыша высокого дома, множество разных служб. Но совсем другое показалось Дарилле важным: колья забора, стянувшего двор плотным кольцом, были унизаны лосиными головами. Некоторые из них были уже голыми черепами. Другие тронуло тление, покрыли червивые пятна. Третьи еще хранили память предсмертного ужаса, и над ними роились мухи, колья были измазаны красным.

Владельцы усадьбы — охотники на лосей.

Дарилле стало не по себе. Разве она не знала: Нариана убили именно красноголовые? и они — жестокие люди.

Думать об этом не надо. Думать нужно о деле: сторожевые собаки — вот что важно учесть.

— Дальше. Веди меня дальше. Покажи человека.

Лунный заяц скакнул за ворота, протиснулся между людьми, шнырявшими по двору, и нырнул в полутемный сарай.

Мужчина — высокий, крупный, виски уже поседели, тяжелый взгляд из-под низких бровей, тонкие жесткие губы. Он почувствовал взгляд Дариллы и обернулся, пытаясь понять, кто же за ним следит. Но угадал неверно: в затененном углу виднелась чья-то сгорбленная фигура.

— А ну, подойди сюда!

Человечек вышел на свет. По тому, как он сжался, было понятно: хозяин скор на расправу.

— Ты подглядывал? Признавайся!

— Хозяин сам велел мне прийти. Велел принести вот это, — человек указал на что-то, брошенное на полу.

«Крылья! Вот они, крылья!»

— А, эта гадость! Ты пробовал скормить их собакам?

— Важ, собаки не захотели их даже лизнуть. Что прикажете делать?

Хозяин смотрел на крылья и о чем-то раздумывал.

— Я расставил сети на крупную птицу. Вместо птицы попался этот. Запутался, как глухарь. И откуда он только взялся? Будто с неба свалился. Кто-то из наших когда-нибудь видел таких горынов? Чтобы летали?

Человечек замотал головой:

— Нет, важ, ни разу. Но говорят, где-то в горах есть такие, не похожие на остальных. И они сохранили старую веру.

— Да плевать я на них хотел. Горын — он горын и есть. На Лосином острове ему нечего делать, если он живой, а не мертвый. Все, довольно болтать. Убирайся отсюда.

— Но вы хотели сказать, что делать с крыльями.

— Ты хотел сказать, с перепонками? Затолкай в дальний угол — чтоб не мешали. Вдруг когда пригодятся? Для Праздника красоты? — Хриплый смешок означал, что хозяин развеселился. — И смотри, не болтай — за язык подвешу.

Человечек опасливо съежился. Хозяин направился к выходу.

Дарилла уронила зеркало на колени. Его поверхность тут же снова покрылась пылью.

— Мы ее не нашли.

Даридан не взглянул на Тейрука. Он сидел под Вершинным Древом и чертил на земле своей тростью.

— Она ушла, Даридан? Скажи мне, она ушла?