Заговор врагов - Эдуард Даувальтер

со стороны Сталина. Я знал, что Ворошилов прямо ненавидит меня. Такое же отношение было со стороны Молотова и Кагановича.»13

К середине 1936 года Ягода уже ощущал, что наркомовское кресло шатается под ним, он говорил своему родственнику по линии жены Леониду Авербаху о том, что партия ему не доверяет, что означало угрозу его разоблачения как право-троцкиста. Поэтому вполне понятно почему он решил окончательно раскрыть Зиновьева и Каменева как заговорщиков и убийц Кирова. Ягоде надо было "доказать" Сталину, что ему еще можно доверять. При этом надо было все сделать так, чтобы они во время процесса не проболтались, ведь они много знали.

Ягода хотел избавиться от Каменева и Зиновьева еще в 1935 году, рассказывая:

«Наряду с этим положение Зиновьева и Каменева, осужденных и находящихся в изоляторе, все время меня беспокоило. А вдруг они там что-либо надумают, надоест им сидеть, и они разразятся полными и откровенными показаниями о заговоре, о центре, о моей роли (Каменев, как участник общего центра заговора, несомненно знал обо мне и о том, что я являюсь участником заговора). Я говорю, что это обстоятельство все время меня тревожило. Правда, я принял все меры к тому, чтобы создать Зиновьеву и Каменеву наиболее благоприятные условия в тюрьме: книги, бумагу, питание, прогулки – все это они получали без ограничения. Но чем черт не шутит? Они были опасными свидетелями.

Поэтому, докладывая дело в ЦК, я, чтобы покончить с ними, предлагал Зиновьева и Каменева расстрелять. Это не прошло потому, что данных для расстрела действительно не было. Так обстояло с делом "Клубок".» 109

Они знали, что Ягода в заговоре, но не знали, что он уже их предал. Прошел год, и Ягода собрал материалы, которыми можно было подвести Зиновьева и Каменева в ВМН и снова была угроза, что свидетельствовал там же:

«Летом 1936 г. из политизоляторов в Москву для привлечения к следствию по делу центра троцкистско-зиновьевского блока были доставлены Зиновьев и Каменев. Мне, как я уже говорил, нужно было с ними покончить: они все равно были уже провалены, третий раз привлекались; и я очень беспокоился, чтобы они где-нибудь на следствии не болтнули лишнего. Поэтому я счел необходимым поговорить с ними. Ясно, что ни на допросах, ни вызывать их в кабинет для разговора я не мог. Поэтому я стал практиковать обход некоторых камер, арестованных во внутренней тюрьме. Почти во все камеры я заходил вместе с начальником тюрьмы Поповым. К Зиновьеву и Каменеву (в отдельности к каждому) я тоже зашел, предупредив Попова, чтобы он остался за дверью.

За время 5-10 минут я успел предупредить Зиновьева и Каменева о том, кто арестован, какие имеются показания. Заявил им, что никаких данных о других центрах, принимавших участие в заговоре, тем более об общем центре, следствие не знает.

«Не все еще потеряно, ничего не выдавайте сами. Центр заговора действует. Вне зависимости от приговора суда вы вернетесь ко мне," – говорил я им. И Зиновьев и Каменев на следствии и на суде, как вы знаете, выполнили мои указания. А после приговора они были расстреляны. Это было в августе 1936 г.»

Зиновьев и Каменев что их защитят как раньше, но Ягода твердо решил избавиться от них. 19 августа 16 подсудимых предстали на открывшемся в столице первом московском процессе, фигурантам предъявили обвинение в сговоре с Троцким, германским Гестапо и заговоре с целью убийства Кирова и других руководителей СССР. Организатором убийства Кирова был назван Иван Бакаев. Обвиняемые признали формулу обвинения, в котором не было ни слова о право-троцкистском блоке, там фигурировал лишь зиновьевско-троцкистский центр. Казалось бы, правые опять были защищены ягодинскими следователями. Но они ошибались.

С самого второго дня суда начала подсудимые стали давать показания против правых. Есть мнение, что они это делали под призывом Радека и Пятакова к расправе над ними, мол те их предали и они в отместку разоблачают их. Но статьи с призывом к расстрелу вышли в газетах 21 числа, а показания они начали давать утром 20-го. Кажется, они поняли, что их предали уже до процесса.

Каменев прямо заявил, что платформа Рютина отражала принципы правых – Бухарина и Рыкова, хотя это было давно известно, он далее сказал, что платформа отражала настроение правых групп, которые существовали тогда и существуют на момент этого заявления. Он сказал, что в 1932-33 гг. поддерживал с Томским и Бухариным, знал об настроениях Рыкова, что правые группы также причастны к преступлениям зиновьевцев-троцкистов. Каменев сказал, что хотя правые группы не фигурируют в процессе, он решил сообщить об них на открытом суде. 119

Вышинский стал задавать вопросы, Каменев сказал, что он говорил с Бухариным, Рыковым о политике, а о терроризме с Томским. По словам Каменева Томский считал, что насилие единственный возможный путь борьбы с сталинским режимом, это было сказано в 1934 году. После этого Вышинский спросил Каменева в чем заключался этот насильственный метод борьбы и получил ответ что конкретики не знает, но Томский ему ясно дал понять, что говорит не только от своего имени, но и от имени Рыкова и Бухарина, которые соблюдая конспирацию не говорили прямо с ним о таких вещах. 120 Позже Каменев сказал, что Томский от него узнал о террористической деятельности группы зиновьевцев и молчаливо одобрил это. 121

Продолжая свои откровения Каменев сказал, что в деле были еще два человека: арестованный в июле Г. Сокольников, арестованный 16 августа Л. Серебряков и не раскрытый на текущий момент троцкист Карл Радек. Затем выступил Зиновьев, тоже рассказавший об становлении их центра и назвавший Радека одним из его участников. Радек державший связь с Троцким уверял его, что они не предавали его, а совершили "ленинский зигзаг", оставаясь внутри СССР вести борьбу за его дело. 122 Зиновьев прямо говорил о том, что склеился союз с правыми. Затем после долгого рассказа истории преступной группы, он упомянул связь с Томским, который был главным переговорщиком о правых. Позже схожие показания давал и Рейнгольд, назывались фамилии Угланова и Пятакова. 21 августа Вышинский заявил во время суда, что против названых лиц начата следственная проверка.

Еще до того, как он узнал, что его имя фигурирует в деле, Карл Радек решил продемонстрировать свою "лояльность" Сталину и выпустил статью "Троцкистско-зиновьевская фашистская банда и ее гетман Троцкий". Там он дважды призвал их физически уничтожить:

«Передовой отряд международной контрреволюции – это теперь фашизм. Они стали фашистами, и они работали на польский, германский, японский фашизм.

Вот историческая правда. И она была бы исторической правдой, даже если бы не было никаких доказательств их связи с фашистскими разведками.