Наша вина - Рон Мерседес

14

Ноа

Я услышала шум и бессознательно открыла глаза. Сначала я не поняла, где нахожусь, но запах вокруг успокоил меня: я дома. Я с Ником.

Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что последняя фраза не имеет никакого смысла… по крайней мере, сейчас. Я улеглась на незнакомую кровать и благодаря слабому свету, просачивающемуся через приоткрытую дверь, смогла разглядеть окружение. Наконец, с тяжелым сердцем я соскочила с кровати и вышла в гостиную. Свет был выключен, и были включены только несколько тусклых огоньков, которые не дают споткнуться, если вы просыпаетесь посреди ночи, чтобы выпить стакан воды. Я прошла босиком, пока не увидела его: он сидел на диване перед стеклянным столиком, где стояли стакан и наполовину пустая бутылка, упершись локтями в колени и обхватив голову руками. Наверное, для него это был удар ниже пояса, когда я лежала в его постели, как ни в чем не бывало, будто это была моя квартира, и я имела какое-то право дожидаться его прихода. Я чувствовала себя лишней.

Должно быть, я чем-то выдала свое присутствие, потому что его голова медленно повернулась в мою сторону. Его глаза сверкнули, и, увидев, как сильно сжалась его челюсть, я захотела тут же убежать. Но я знала его, знала достаточно, чтобы понимать, что под всей этой ненавистью, которая, казалось, поглотила его, любовь, которую он испытывал ко мне, все еще была в его сердце, как и в моем, ожидая подходящего момента.

– Что ты здесь делаешь, Ноа? – спросил он, и я чуть не рухнула от гнева в его голосе.

– Я здесь из-за тебя, – ответила я, слегка пожав плечами. Мой голос казался эхом его. Николас откинулся на спинку дивана и, тяжело вздохнув, закрыл глаза.

– Ты должна уйти… Ты должна уйти из моей жизни, – сказал он, все еще не глядя на меня.

Он наклонился, намереваясь налить себе еще один бокал, но я не хотела, чтобы он напился, нет, я хотела, чтобы он был трезв, трезв для меня, потому что мне нужно было, чтобы он ясно понял, что я собираюсь ему сказать.

Я подбежала к нему, взяла бутылку, скрестив пальцы от страха, вырвала из его рук и поставила обратно на стол, подальше от него, от нас.

Он поднял взгляд. Стоя между его ног, я увидела, что его глаза покраснели, но не только от алкоголя.

Я протянула руку, намереваясь погладить его по волосам. Боже, нужно было стереть это выражение боли с его лица, боли, которую вызвала я, но его рука схватила меня за запястье, прежде чем я к нему прикоснулась. Пусть это был и грубый жест, но его рука прикасалась ко мне, а для меня этого уже было достаточно. Искра, которая всегда зажигалась между нами, это чувство огня, чистое плотское желание, то же желание, которое мы испытывали с того самого момента, как я вошла в кухню его старого дома и нашла его там, ищущего что-то в холодильнике. Уже тогда я поняла, что больше себе не принадлежу.

Несколько секунд он колебался. Казалось, они длились вечность, но потом потянул меня к себе, мое тело врезалось в его грудь, и его руки усадили меня на диван, рядом с его бедрами. Я обхватила его затылок, а он взял меня за талию. Наши глаза встретились в полутьме, и мне стало страшно продолжать. Я растерялась, и он тоже. Будто мы хотим спуститься с обрыва, и, если нам повезет, мы упадем в воду, но можем и упасть на камни, а узнаем это, только когда прыгнем.

Он смотрел на меня секунду, которая для меня длилась вечность, а затем поцеловал меня, сделав это так резко и неожиданно… Мои губы раскрылись, и его язык проник в мой рот, от чего я вздрогнула. Вскоре мой язык обвил его, будто от этого зависела моя жизнь. Я обхватила его затылок, чтобы притянуть к себе, он ласкал мои бедра, от колена до ягодиц, крепко сжимая их. Наши тела практически терлись друг о друга, доставляя нам неземное наслаждение. Как давно мы не были вместе… слишком давно… Без него я ничего не чувствовала, абсолютно ничего. Я даже поверила, что мое тело умерло, что либидо исчезло после расставания, но как же я ошибалась! От его ласки, простого прикосновения рук, я потеряла голову.

Я отстранилась, чтобы вдохнуть немного воздуха, и его губы стали целовать мой подбородок, от чего по спине побежали мурашки. Его грудь была обнажена, а мои пальцы спустились с его шеи и стали ласкать пресс. Каждый его мускул напрягался от прикосновения моих пальцев.

Николас зарычал и отвернулся от моей шеи, стараясь заглянуть в глаза.

– Чего ты от меня хочешь, Ноа? – спросил он, хватая меня за руки и отталкивая от себя.

Я смотрела на его торс, на пот, который блестел на его коже от напряжения, которое мы оба испытывали при мысли, что вот-вот произойдет то, что перевернет наш мир… снова.

– Просто… давай забудем… – попросила я с комом в горле, – хотя бы на несколько минут… Просто притворись, что простил меня.

Я заметила, как его грудь поднимается и опускается, и как он ослабляет хватку, которой держал мои руки. Я освободилась и снова начала ласкать его волосы, заставив сосредоточиться только на мне, а не на том, что нас окружало. На этот раз я поцеловала его. Боже, как же он хорошо меня знал! Его поцелуи – это то, чего мне больше всего не хватало, они были моим наркотиком. Я вошла во вкус, и теперь нужно было чувствовать его губы повсюду, я нуждалась в них до боли.

– Я сделаю это… – заверил он, отодвигая спинку дивана, чтобы прильнуть ко мне. Мы громко дышали. – На несколько минут я забуду о том, что ты сделала с нами, но завтра ты уйдешь из моей жизни и оставишь меня в покое.

Мое сердце остановилось. Казалось, что оно замерло. Но я заставила себя не обращать внимания на его слова. Он забудет… Он ведь так и сказал, да? Этого было достаточно, завтра я разберусь с остальным.

Я кивнула, понимая, что он лжет, но не собиралась отказываться от возможности побыть с ним. Менее чем за полчаса мне удалось снова почувствовать себя живой, и я не могла отказаться от этого.

Его руки с силой схватили меня за бедра, он поднялся с дивана, приподняв и меня. Я обхватила его шею руками и поцеловала его губы. Как вкусно они пахли! Они пахли им, моим Ником, человеком, которого я безумно и отчаянно любила.

Он отнес меня в свою комнату и осторожно положил на кровать, так, словно боялся, что я исчезну. Сам он остановился в изножье кровати, наблюдая за мной. Я оперлась на локти, привстала и посмотрела на него. Как можно быть таким идеальным? Его волосы были взъерошены, губы выглядели опухшими после поцелуев, двухдневная щетина манила коснуться ее. Раньше она царапала мою кожу, но мне было все равно. Внезапно мне захотелось, чтобы она царапала меня в других частях моего тела. Я задрожала от желания, чистого и плотского, которое испытывала только к нему.

– Мы не будем трахаться, – проговорил он, расстегивая ремень брюк и бросая его на пол. Удивление и разочарование проступили на моем лице. Сейчас он улыбался не так, как раньше, не с теплотой, похотью и любовью, а, скорее, как взрослый, который объяснял что-то очевидное десятилетней девочке, которая в него влюбилась. Ладно. Но можно ведь заняться и кое-чем другим?

Он подошел ко мне, устроившись между моих ног, положил руку мне на живот и, слегка надавив, заставил лечь на матрас. Затем он наклонился и потянул мою юбку, пока не снял ее и отбросил на пол. Коленом раздвинул мне ноги, а его руки задрали мою футболку, сняли ее через голову и отбросили подальше.

На мгновение его глаза остановились на моем теле, груди, покрытой розовым кружевным бюстгальтером, который не был каким-то особенным, просто удобным, или, по крайней мере, я так думала, надевая его тем утром, чтобы отправиться в город. Он слегка нахмурился, и его ладонь, все еще лежащая на моем животе, переместилась вниз, слегка приподняла меня, а потом он поцеловал меня в пупок.

– Ты похудела, – сказал он едва слышным шепотом.

Его губы опускались все ниже, пока не достигли моих трусиков. Руками он ласкал мои ноги. Я заглянула ему в глаза и увидела безмерное вожделение, которое они излучали. Он спустился с кровати, встал на колени и быстро снял с меня белье.