Спасти Кремль - Елена Ленковская

— У него отличные карманные часы. Серебряные. С музыкой! Но-но, они теперь мои!

— А это что?

— Ах, это. Тоже в кармане лежало.

— Дай посмотреть! — сказал кто-то.

— Это — смотри, а часы — не трогай, — и Дюбуа, нахмурясь, спрятал часы в карман.

Унтер взял в руки небольшую фигурку.

— Смотри-ка, горнист! Тоже серебряный, или как?

— Да нет, это олово.

— Олово? — разочарованно протянул унтер, теряя к фигурке интерес.

Руся придвинулся поближе.

— Русский гусар! — волнуясь, звонко выкрикнул он.

— Где? Где? — шарахнулись французы, хватаясь за оружие.

— Да вот! — мальчик ткнул пальцем в оловянного солдатика. — Откуда он у этого человека? Император дорого бы отдал, чтобы иметь такую фигурку, уж поверьте.

Окружающие засмеялись, но мальчик не смутился.

— Уж я-то знаю, сам подарил его величеству одного солдатика. Если не верите, спросите у мсье Коленкура.

Генерал задумался. Ему вдруг пришла в голову мысль о младенцах, чьими устами глаголет истина. «Младенец», меж тем, раскрыл уста и произнёс следующее:

— Господин генерал, надо расспросить старика, может у него целая коллекция припрятана! Если да, стоит её разыскать.

— Доставим его в штаб, там и разберёмся, — решил генерал. — Капрал, организуйте конвой.

— Позвольте мне сопровождать арестованного, господин генерал!

— Дозволяю, Виньон, дозволяю, — кивнул тот, сведя глаза к переносице и осторожно примеряя трофейное пенсне.

Из Воронцово ехали шагом. Поджигатель, привязанный веревкой к седлу, плёлся пешком. Весь отряд генерала Лоэра давно уже уехал вперёд и скрылся из виду.

По крайней мере одного из двух приставленных к арестанту конвоиров это не смущало. Напротив, малыш Виньон был доволен. Оставалось придумать, как избавиться от напарника.

Старик смотрел на мальчика как-то странно. Он всё время шевелил губами, и Русе казалось, что старик то ли молится, то ли что-то напевает. Руся прислушался. Это была песенка.

— Ах, мой милый Августин, Августин, Августин, — еле слышно пробормотал пленный, и опять пристально посмотрел на Русю.

Руся, смутившись, отвернулся.

Малышу Виньону очень хотелось поговорить с пленным. Он был уверен, что веснушчатый француз-сержант, ехавший рядом, не знает ни бельмеса ни на каком другом языке, кроме родного. Тем не менее, он не решался заговорить со стариком даже по-немецки, боясь возбудить у француза подозрения.

Ехали долго. Ни сержант, ни малыш Виньон Москвы не знали. В конце концов, они заплутали в каких-то кривых переулках. Хотели спросить дорогу. Торопившиеся им навстречу люди, смеясь и оживлённо переговариваясь, тащили что-то в кувшинах и крынках. Вот попались двое с целым тазом. Латунный таз был наполнен чем-то густым и светло-жёлтым.

— Масло, что ли? — заинтересовался второй конвойный, привстав на стременах и вглядываясь в содержимое таза. Он принюхался. — Мёд! Мать честная, сколько мёда! Где взяли? — крикнул он тем, что вдвоём еле тащили полный мёдом таз.

— Там целая бочка, — прокряхтел один, мотнув подбородком в сторону провиантских складов.

— Ага, огромная! — спотыкаясь, закивал второй. — С тебя ростом!

— Неужели? — сказал сержант и нервно заёрзал в седле.

— Так, — озабоченно произнёс он, отвязывая верёвку, на которой вёл пленного.

— Ты, вот что, мальчик, — молвил он, ласково улыбаясь Русе и перекидывая ему конец верёвки, — ты привяжи-ка арестованного к своему седлу. А я сейчас, я мигом.

Послышался резвый конский топот.

— Я вас догоню-у-у! — услышал Руся уже с самого конца переулка.

— Ха! Превосходно! — воскликнул малыш Виньон по-французски.

И не подумав привязывать верёвку, он с размаху бросил её конец на землю и соскочил с седла. Распутывая старику руки, он быстро заговорил по-немецки:

— Вы свободны, вы совершенно свободны. Только скажите, где вы взяли…

Старик не дал ему договорить.

— Девочка моя, ты спасла мне жизнь! — в глазах его стояли слёзы. — Но как? Каким образом ты… К чему весь этот маскарад?

— Девочка??

В детстве, когда его путали с девочкой Лушей, Руслан обыкновенно отвечал, надув губы и глядя исподлобья:

— Я мальчик Руся.

И вот его снова назвали девочкой, но теперь Руся был этому рад. Да, он был рад этому! Первый раз в жизни!

— Ха-ха! Девочка! — смеясь, повторял он. — Вы думаете, что я — девочка??

Выглядел он при этом совершенно счастливым. На радостях даже попытался обнять обескураженного старика.

— Я-то мальчик! — объявил он, наконец, растерянному «поджигателю».

— О-о-о! — только и сказал тот. — О!

— А вы, верно, путаете меня с сестрой!

— Но вы так похожи! — стал оправдываться старик. Голова у него шла кругом.

Мало того, что желая разжиться в бывшей мастерской Шмидта отличном белым шёлком, валявшимся так в изобилии, он чуть не был расстрелян на месте как «поджигатель». Мало того, что его, связанного, потащили через весь город в штаб, где обещали допросить, чтобы потом предать суду и посадить в тюрьму, если не повесить. Мало того, что милая девочка Луша вдруг оказалась в числе арестовавших его, одетая во французский военный мундир. Так ещё и она… то есть он… оказалась… оказался… Словом, он — мальчик!!

— Вы знаете, где моя сестра? Она здесь? В Москве?

— Да. О, то есть нет. То есть, я… — бедняга немец совсем смешался.

Из-за угла послышались крики и конский топот.

— Пойдёмте туда. Скорее! — потянув Шоколада за собой, Руся устремился к чугунным воротам в каменном заборе. В глубине обнесённого массивной оградой двора стоял опустевший особняк. Они обошли дом и присели на заднее крыльцо.

— Теперь давайте знакомиться. Меня зовут Руслан Раевский.

Карл Фридрихович Шрёдер встал и, церемонно поклонившись, представился. Какое-то время он пристально вглядывался в черты Русиного лица, словно не веря собственным глазам. Затем, пожевав губу и собравшись с мыслями, измученный Карл Фридрихович сумел-таки связно сообщить мальчику о том, что его сестра направилась в действующую российскую армию.

— В конце августа, ещё до сдачи Москвы, — уточнил он.

Узнав, что попутчиком Луши был какой-то уланский поручик, Руся напыжился и спросил, по-взрослому понизив голос:

— Этот Александров, он… э-э-э… человек-то надёжный?

Шрёдер поглядел на Руслана своими прозрачными голубыми глазами и только руками развёл.

— Майн готт! «Надёжный»! Надёжный, да. Только уж очень молод. О-хо-хо! Впрочем, — и Шрёдер ткнул узловатым пальцем в небо, — на всё воля Божья.

Старик вздохнул, и принялся, кряхтя, растирать ладонями ноющие колени.

Руся достал из кармана солдатика, и задумчиво колупая ногтем оловянную трубу, спросил:

— Заберёте?

Шрёдер улыбнулся.

— Оставь его себе, мой мальчик. Ты, верно, ещё не разучился играть в солдатиков?

Руся кивнул.

— То-то!

Слегка покраснев, малыш Виньон смущённо улыбнулся. Оловянного горниста он спрятал поглубже в карман.

А где же русские?

Распрощавшись со Шрёдером, Руся проехался взад-вперёд по окрестным переулкам, выглядывая своего напарника и страстно желая избежать каких бы-то ни было дальнейших встреч с ним. Тот, и впрямь, как сквозь землю провалился.

— Вот и ладушки! — Руся со спокойной душой двинулся дальше в одиночестве. — О потере арестанта пусть тот любитель мёда беспокоится! — И мальчик несердобольно хихикнул, представляя кислую мину сержанта, получающего нагоняй от начальства. Нечего, в конце концов, оставлять опасного преступника наедине с ребёнком!

Теперь — к делу. По дороге стоило обдумать услышанное от дедушки-путаника — так Руся нарёк про себя Карла Фридриховича.

Раз Лушка армии, подумал мальчик, нужно выяснить теперешнее расположение русских войск. Проще всего будет вернуться в Кремль, резонно рассудил он, и расспросить кого-нибудь в «его» ведомстве.

Мысль о том, что сведения французов могут быть ошибочны, как-то не приходила ему в голову.

Всё отлично складывалось. Он поставил перед собой задачу, и примерно знал как её решать. Мальчик уверенно подобрал поводья.

— Давай, Шоколад, давай! Погнали! — и они двинулись спорой рысью.

Руся довольно быстро добрался до Никольских ворот. Только они были теперь открыты, да ещё Троицкие. Остальные ворота Кремля Наполеон приказал забаррикадировать, как только вернулся из Петровского.

Подъезжая, Руся ещё издали заметил высокий белый султан короля Неаполитанского. Сверкая позолотой, украшавшей зелёный бархатный доломан и малиновые рейтузы, тот горделиво въезжал в ворота на красавце-скакуне.

— Надо же, Мюрат! — подумал Руся. — Он ведь должен где-то там преследовать русскую армию. Только вот где это там …