Генри VII - Милла Коскинен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где был в этот момент Бэкингем? Или в Лондоне, или в Брекноке. Или сначала в Лондоне, а потом в Брекноке, откуда отправился на рандеву с королём. Если пофантазировать, что Бэкингем сообщил Ричарду о попытке вовлечь его в заговор, и потребовал взамен неприкосновенности кого-то из участников, то таинственный суд под председательством Говарда — это предмет для ссоры. Но ещё более вероятно, что предметом для ссоры был сам факт, что суд проводил Говард, хотя Главным Коннетаблем королевства был Бэкингем. Именно он должен был возглавить Суд Коннетабля. Почему я думаю, что проводился именно Суд Коннетабля? Потому, что речь шла об изменнической деятельности, попадавшей под юрисдикцию именно этого суда, и потому, что только Суд Коннетабля мог действовать по упрощённой схеме — выносить приговоры без заслушивания показаний свидетелей. Очень удобно в условиях, когда важно избежать огласки.
Почему Ричард послал Говарда? Конечно, может быть, что Бэкингем, с точки зрения короля, был занят, в эти выпавшие из хроники передвижений дни, чем-то более важным. Но одинаково вероятно, что Ричард не намеревался запускать карательный механизм и использовать Суд Коннетабля для радикальных приговоров, и поэтому послал в Лондон умного и искушённого Говарда, а не вспыльчивого Бэкингема, для которого самого понятия компромисса и дипломатии не существовало.
Всё-таки, громкая ссора с королём была, скорее всего, монологом Бэкингема на повышенных тонах. Герцог мог поорать и по поводу исчезнувших принцев, и по поводу того, что Ричард нарушил правила, послав в Лондон Говарда. Во всяком случае, из оборота “on 2 August Buckingham was with the King at Gloucester and that the following day; some say after a furious row, he at once rode out along with the members of his retinue bound for Brecon”[15] можно сделать вывод, что герцог проорался и умчался. И что его поведение было настолько типичным для этого человека, что Ричард совершенно спокойно продолжал грузить его должностными делами.
Значит, толчок к повороту Бэкингем получил именно от леди Маргарет Бьюфорт, во время их вряд ли случайной дорожной встречи.
Что, собственно, понесло леди паломничествовать именно в Вустер? Епископом Вустера был Джон Алькок, который сопровождал короля Ричарда. В самом Вустере из святых был разве что св. Вульфстан. Вернее, он был в Great Malvern Priory. Святой, который тесно ассоциируется с Кнутом Великим, завоевавшим Англию как бы по праву, и женившимся на королеве с правом на трон. Любопытной особенностью приората была также его теснейшая связь с Вестминстерским Аббатством. Приорат был построен на земле, принадлежащей аббатству, и административные связи этих религиозных общин были активными.
Возможно ли, что леди Маргарет, потерпев неудачу в заговоре, имевшем целью заполучить детей Эдварда IV для использования в политических целях Ланкастеров, решила подобраться к Вестминстерскому убежищу с другой стороны, изнутри?
Почему бы и нет. Она могла вполне обоснованно считать, что сможет получить какой-то доступ к тщательно охраняемой Элизабет Вудвилл. Хотя бы для того, чтобы проверить, знает ли та, куда подевались её сыновья. Или для того, чтобы соблазнить возможностью альянса с заговорщиками, который поднял бы одну из её дочерей на трон.
Впрочем, я отношусь скептически к теории с альянсом. Собственно, всё упирается в личность Элизабет Вудвилл. Если забыть традиционную трактовку её характера, и посмотреть только на факты, то мы имеем дело с женщиной, никогда не имевшей никакой административной власти при муже-короле, который, к тому же, не был склонен прислушиваться к мнению окружающих. Элизабет Вудвилл никогда не выходила за рамки стандартной жизни жены при доминирующем, хитром, и довольно беспринципном муже.
К началу августа 1483 года, она потеряла из своего окружения тех, кто поднялся к власти на подоле её королевской мантии — братьев. Кто-то был в бегах, кто-то погиб, кто-то ушёл в тень и строил козни. Один из её сыновей от первого брака был казнён вместе её старшим братом, другой находился в бегах, и не факт, что леди Элизабет знала в тот момент, где он, и что с ним. Буквально неделю назад, в убежище, где её укрывали от передряг и опасностей, попытались вломиться силой. Какова вероятность того, что она, несомненно сильно напуганная и подавленная всем, свалившимся на её голову за каких-то четыре месяца, стала бы вести переговоры, которые были для неё смертельно опасными?
И для чего, собственно, такая женщина вообще была бы нужна заговорщикам? Её старшие дочери были уже совершеннолетними, и даже если леди Маргарет верила в победу дела Ланкастеров и своего сына, судьбу дочерей короля Эдварда решал бы новый король, но никак не их мать. Впрочем, судьбу несовершеннолетних дочерей — тоже. Подозреваю, что леди Маргарет хотела подобраться к леди Элизабет именно с целью узнать, где находятся принцы. Впрочем, она могла предполагать, что принцев тайком переместили в Вестминстер, не так ли?
Второй интересный момент, связанный с паломничеством в Вустер, был в том, что Вустерское Аббатство было теснейшим образом связано с Аббатством Флёри во Франции. Которое, в свою очередь, было теснейшим образом связано с Аббатством св. Эдмунда в Англии. А у Аббатства были свои, непростые отношения с Йорками.
Анна Саттон, в Essays Presented to Michael Hicks, рассказывает следующую историю. На службе дома Йорков (а именно — на службе Ричарда Йорка) состоял человек с незамысловатым именем Джон Смит. Он собрал себе изрядное состояние, и завещал его городу, имея целью ослабить абсолютную власть Аббатства над городскими делами. Естественно, Аббатство пустило в ход всё вышеупомянутое влияние, чтобы этого не допустить. Тяжба пришлась на период, когда королю Эдварду пришлось бежать из собственного королевства, а администрация Генри VI в целом, и сам король в частности, относились к Аббатству с великим пиететом.
Когда Эдвард вернулся и разобрался с более насущными делами, ему пришлось, в 1478 году, назначить в комиссию, разбирающую дело Аббатства против города, всех королевских судей. Там были и граф Риверс, и епископ Мортон, помимо прочих. Решение, как можно ожидать, было компромиссным. С одной стороны, были признаны старинные легальные права Аббатства, дающие ему власть над городом. С другой стороны, аббату было ясно дано понять, что он не имеет права действовать самовластно, и что любое несогласие между сторонами в подобных конфликтах, решается только и только юрисдикцией короны, но не волей аббата.
В частности, прагматичный Эдвард ввёл в практику проверки, на что именно идут собираемые
