Наше преступление - И. Родионов

новникъ купецъ.,. ™^.еІапакагак.ги

93

Слѣдователь дѣлалъ помѣтки въ своихъ бумагахъ и находилъ ниже своего достоинства оснаривать «бли-зорукое» мнѣніе человѣка невѣжественнаго въ юрис-прудендіи, человѣка, незнакомаго ни съ одной статьей закона, не прочитавшаго ни одного сенатскаго рѣ-шенія.

— Обращаясьтакъ деликатно съ преступниками (по-дуМаешь, важное кушанье!),—воскликнулъ докторъ, — судъ только способствуетъ развитію преступности... Вся эта, извините за выраженіе, мразь, всѣ эти по-донки поднимаютъ головы. Да и какъ нѳ подни-мать, когда имъ покровительствуютъ законы и суды.

— По вашему выходитъ, что всѣхъ судей да и законы ужъ съ ними заодно надо посадить на скамью подсудимыхъ за попуститегьство и подсгекатегьство...

— Зачѣмъ еажать'?! а сейчасъ надо другіе законы и надо, чтобы наша юстиція перемѣнила свои взгляды на ея обязанности, чтобы она подумала и объ инте-ресахъ того общества, кбторое она обслуживаетъ, а то она за сорной травой лѣса не видитъ...

— Я вѣдь знаю ваши взгьяды, Иванъ Ивановичъ. По вашему, за каждое угоговное пгеступгеніе надо вѣшать...

. — Не за каждое, а, напримѣръ, за пьяныя убій-

ства непремѣнно вѣшать, иначе ничѣмъ не остановить кроваваго потока.

Слѣдователь покачалъ головой.

— Вѣдь это не кьинъ кьиномъ вышибать, а кговь кговью загивать. Жестокіе взгьяды...

— Но не на прокатъ взятыѳ и нѳ изъ книжекъ вычитанные, а выведенные прямо изъ жизни, и смѣю думать, что мои взгляды не жестокіе, а истинно-гу-манные и трезвые.

— Довойно съ насъ однихъ военныхъ судовъ. Каждый день по скогько чеговѣкъ вздеггиваютъ.

— И хорошо дѣлаютъ. Если бы у насъ, скажемъ, въ уѣздѣ вздернули Ч^^^.еіай Х>ГЮГХі5Ш*

94 ’

стім, повѣрьтё, одной «жёстокой» мѣрой спасли бы сотни жизней, а сколько такихъ уѣздовъ въ Россіи?! сочтите... Это освѣжающе подѣйствовало бы, нотому что другіе пьяные буяны прежде, чѣмъ всадить ножъ въ бокъ своему пріятелю или раскроить ему топо-ромъ черепъ, призадумались бы и о своихъ головахъ.

— Пгивыкги бы...

. —Ко всему привыкаютъ, но, будьте благонадеж-ны, пока привыкнутъ, такъ какъ разъ къ этому вре-мени убійства выведутся изъ повседневнаго обихода...

— Нѣтъ, казнь сгишкомъ газвгащаетъ и ожесто-чаетх нгавы...

— Батенька, да какого вы еще хотите развращег нія, какого ожесточенія? Вѣдь въ деревняхъ, не го-воря уже о взрослыхъ, дѣти дуютъ водку, развратъ среди даже подростковъ сталъ обиходнымъ явленіемъ; его не стыдятся, имъ не стѣсняются,' а кровь льется рѣкою... Яу, возьмемъ любой на выборъ изъ 12 вотъ этихъ свѣженькихъ случаевъ. Вотъ мы съ вами, по-дните, осматривали сейчасъ парня, лежитъ во второй палатѣ третій отъ двери. Голова размозжена, ребра переломаны; какъ вче_ра его привезли сюда, такъ въ себя и не прнходилъ, — вѣроятно, сегодня въ ночь отпра-вится къ праотцамъ... Такъ вотъ...Ѳома Антоновичъ,— вскинулъ врачъ глазами на станового, — разсказывалъ и поражался откровенному и наивному объясненію убійцъ. Да и нельзя но поражаться...

— Да ужъ... — отозвался становой и покрутилъ го-ловою. — Впрочемъ, такихъ случаевъ сколькоугодно...

— Такъ вотъ въ воскресенье утромъ, когда, за-мѣіьте, только-что начинался праздникъ, они къ тому времени не успѣли еще, значитъ, напиться, (напи-ваются обыкновенно къ вѳчеру), два парня собрались идги въ сосѣднюю деревню и одинъ нривязалъ себѣ къ плечу десятифунтовую гирю, а другой захватилъ въ карманъ камень. Они тогда еще не знали, кого именно убьютъ: Ивана, Петра или Семена, но чте

тотото.еіапакагакдги

кйго-то убьйтъ непремѣнно — вь этомъ не сомнѣва-лись. И пошли, и ходили цѣлый день одинъ съ гирей, другой съ камнемъ, а вечеромъ нашли-таки свою жер-тву и убили. За что? про что? сами не знаютъ... Ну, не прелесть ли такой фактикъ?

— Да они и парня-то убитаго совсѣмъ не знаютъ, — пояснилъ становой.—Спрашиваю ихъ: «Что же онъ вамъ сдѣлалъ? ругалъ васъ, грозилъ вамъ или уда-рилъ кого-нибудь изъ васъ?» «Нѣтъ, говорятъ, онъ шелъ мимо, а мы къ нему пристали, слово за слово, онъ выругался, а мы его стали бить»... И никакого раскаянія, разсказываютъ спокойно, откровенно, безъ малѣйшаго замѣшательства...

• — Ну, вотъ видите, — подхватилъ докторъ. — Какоѳ эпиѵеское спокойствіе! Вдумайтесь хорошенько въ этотъ фактикъ. Вѣдь онъ знаменательныІІ, типичный. Й тавихъ фактовъ, если ихъ поискать, наберется уйма. Оказывается, теперь въ деревняхъ въ ходу новый типъ убійствъ безъ корыстныхъ или иныхъ 'цѣлей, а типъ. такъ сказать, охотницкій. Значитъ, напіа де-ревня пала уже ниже дикаго состоянія. Дикари безъ нужды, ради только удовольствія, не охотятся залюдь-ми.

— Я вѣдь и не оспагиваю того, что пгеступность въ нагодѣ возгастаетъ, но я думаю, что юстиція тутъ не пги чемъ...

— Да какъ же нѳ причемъ? а «гуманныя» мѣры наіѵі.?аній? а всевозможныя снисхожденія? Вѣдь до-ш!ю до того, что суды стали соблазномъ для народа и, извините, посмѣшищемъ. Вы думаете, что мужику есть какое-нибудь дѣло до тѣхъ «высшихъ» соображе-ній, въ силу которыхъ вы его оправдали или дали снисхожденіе, когда онъ этого не заслуживалъ? Какъ же? Держи карманъ шире... Онъ и не пойметъ ни-когда вашихъ соо'браженій да смягчающихъ вину об-стоятельствъ, а вотъ результатъ онъ оцѣнитъ и, ко-печіш, ао-своему и едѣлащ% ^ие^ГШXатвГтxтвуи

щіе выводы. «ОпрайдаЛй, зйаЧитѣ, й яё Виновейѣ, значитъ, могу опять убивать, воровать, грабить. Ни-чего, сойдетъ... Начало сдѣлано, слава Богу, хоро-шо, а тамъ далыпе, какъ цо маслу»...

— Вы дугно смотгите на нагодъ, Иванъ Ивано-вичъ... гьѣхъ...

' —Да, не черезъ розовыя очки...

— Посгушать васъ, такъ онъ выходитъ совсѣмъ • звѣгь...

— Помноженный на скота... добавьте...

Безмолвно сидѣвшій на широкомъ подоконникѣ мо-

лодой красавецъ — полицейскій надзиратель съ ниж-нечинскимъ Георгіемъ въ петлицѣ одобрительно раз-смѣялся, показывая изъ-за черныхъ усовъ велико-лѣпные зубы.

— Господа, не обижайте скотовъ и звѣрей, — ска-залъ ояъ. — Мужикъ куда гаже...

— Я съ вами совершенно согласенъ, — подтвердилъ докторъ. — Гадъ какой-то... особенно эта деревенская молодежь. Ничего человѣческаго не осталось.

Слѣдователь на моментъ прищурилъ на нихъ свои раздраженные мышиные глазки и, разглаживая ру-кой длинные, выхоленные, рыжеватые усы подъ крюч-коватымъ носомъ, спросилъ доктора:

— А позв.огьте васъ спгосить: кто же сдѣгагъизъ нагода то, чтб, по вашему выгаженію, онъ стагъ гаже звѣгя, гаже скота, гадъ какой-то? Вѣдь еще недавно, на нашей памяти, онъ такимъ не быгъ.

— Такъ, такъ, у насъ все сводится къ одному... — отвѣтилъ докторъ, съ досадой махнувъ рукой. — «Вали на Ерему, Ерема все снесетъ». Сдѣлало его такимъ, какъ еще нѳдавно выражались наши «освободители», наше «ненавистное самодержавное правительство». Да я его и не оправдываю. Виновато оно несомнѣно, хо-тя и не одно оно... но разъ народъ по /чьей бы то ни было винѣ помѣшался и гибнетъ въ буйствѣ и пьянствѣ, надо надѣть на него смирительную рубашкѵ, иначѳ

отто№.еТапаXа2ак.^и

и. а. родіоновъ. 7 07

онъ всѳ сметбтъ съ лица зешш и самъ себя смѳтетЪ. Темный, разнузданный звѣрь самъ собой управиться не можетъ. И вотъ такой единственно дѣйствитѳльной смирительной рубашкой были бы драконовскіѳ законы и безпощадный судъ безъ всякаго этого слюнтяйства... безъ всякаго снисхожденія...

— Ну опять-таки, кто же споигъ и спаиваетъ на-годъ? —спросилъ слѣдователь.

— Самъ спился! — съ озлобленіемъ крикнулъ док-торъ. — Никто его въ шею не толкаетъ въ кабакъ, самъ претъ. Опять-таки поймите, не стою я на сто-ронѣ правительства. Слова нѣтъ, мерзко, что оно тор-гуѳть водкой, но такая скверная мѣра пущена имъ въ ходъ по крайней нуждѣ. Надо откуда-нибудь доста-вать деньги...

— Пьянство еще не богыная бѣда. Нагодное нѳ-довогьство не отсюда... — замѣтилъ слѣдователь, но нѳ договорилъ. '•

— Какъ не болыная бѣда? — снова загорячился докт оръ. — Да пьянство — краеугольный камень, на ко-торомъ зиждутся всѣ наши несчастія, всѣ наши нѳ-устройства. Къ пьяному народу не привьешь никакой культуры; всякія реформы пойдутъ прахомъ. Помнитѳ •это, и первое, съ чего надо начинать, это съ безпощад-ной борьбы съ пьянствомъ. •

Слѣдователь слушалъ «отсталаго» доктора съ сар-кастической улыбкой. Слѣдователю было хорошо из-вѣстно, что 99о/о> убійствъ и подавляющее количество др;угихъ уголовныхъ преступленій совершаѳтся въ пьяпомъ видѣ. Но цифры сами по себѣ, а его убѣ-жденія сами по себѣ. Онъ сейчасъ же сдѣлалъ тща-тельную справку въ своей памяти. Она замѣняла у него записную книжку и ни на одномъ листѣ ея не было записано порицанія алкоголизму. Ни одинъ ора-кулъ тѣхъ газетъ и журналовъ лѣваго направлѳнія, которые читалъ слѣдователь и откуда чѳрпалъ свои взгляды и воззрѣнія на жизнь и людей, не возсталъ

№№№.еТапака2ак.^и

въ бичуйщимъ словомъ противъ этого порока, а разъ оракулы о чемъ-либо молчатъ, для молодого юриста ясао, ічто обойдениый вопросъ не стоитъ ихъ «высокаго» внимапія и самъ по себѣ незначителенъ.