Агент Их Величеств, Часть первая (СИ) - Александров Александр

Тонкие брови чуть дрогнули; гарсон едва заметно наклонил голову.

- Верно, господин Форт сейчас в зале. Но я не думаю...

- Зато я думаю, приятель. – Следователь легкомысленно помахал перед носом у гарсона «корочкой» ДДД – пухлым красным удостоверением с чёрной вмятиной государственного герба. – Это важно, поверь. Иначе я бы не стал доставать Форта так рано.

В карих глазах вспыхнули едва заметные искорки; выражение лица гарсона неуловимо изменилось, но что оно могло значить, следователь понять не мог.

-А, – сказал гарсон, – а. Вы приезжий. Понятно. Что ж, думаю, что пока что, – последовал короткий взгляд на башенные часы – городской голова ещё может уделить вам некоторое время... Будете что-то заказывать?

- Спасибо, что спросили, мой любезный друг. – Следователь облизнулся. – Значит так: подайте-ка мне котлету по-столичному, овощной салат и кофе.

- С молоком или без?

- С молоком.

- Сахар?

- Две ложки.

- Концентрат или тростниковый?

- Тростниковый.

- Кофе растворимый или молотый?

- Молотый.

- Арабика, или...

- Довольно-о-о-о! – завопил следователь, хватаясь за голову. Один кофе по-турецки и сливки отдельно. Всё. И где у вас тут уборная?

Внутри убранство «Трёх Корон», может, и не достигало по атмосферности уровня нижетудымского «Равелина», однако было выдержано в своём, также неповторимом и оригинальном стиле: главный зал «Корон» был полностью деревянным.

Деревянные столы, деревянные люстры-тележные кольца (с противопожарными алхимическими светильниками холодного огня, разумеется), деревянные полки за деревянной стойкой, деревянные панели с маленькими резными коронами на стенах и паркет. Самый настоящий дубовый паркет, который, судя по всему, каждое утро и каждый вечер полировали до блеска двумя мастиками и тремя пятновыводителями. В любом случае, смотрелось это дорого.

А пахло здесь ещё дороже. В воздухе витал крепкий аромат кофе, дыма хороших сигар, одеколона и кожаной обивки. Это было место, куда усталый джентльмен мог прийти после тяжёлого дня в своём кабинете, в котором он то орал в телефонную трубку, то нервно перебирал бумаги, то ругательски ругал несчастных клерков, и, наконец, дать себе возможность расслабиться среди таких же усталых джентльменов за стаканчиком односолодового виски, или янтарного коньяка, выкурить сигару, и высказаться от души, не стесняясь в выражениях, на чём, всё-таки, этот проклятый свет стоит, и как он всё ещё умудряется это делать.

Но сейчас, в начале двенадцатого, в огромном зале «Трёх Корон» находился всего один посетитель – городской голова Серебряной Пагоды господин Форт.

Ему было около пятидесяти. Чем-то городской голова напомнил следователю тех молодящихся столичных чиновников, которые надевают хлопковые клетчатые рубашки навыпуск, синие «шахтёрские» брюки, ужасные тяжёлые ботинки с подковами и катаются на переделанных под спиртовое топливо мотоколясках, обосновывая это тем, что спирт при сгорании не вредит окружающие среде. У Форта даже борода с усами были такие же: окладистые, аккуратно подстриженные и напомаженные.

Перед городским головой стояло две тарелки: на одной красовался великолепно обжаренный говяжий стейк, а на второй красивыми спиральками лежали загогулины, нарисованные тремя разными видами соусов. От стейка осталось уже меньше половины; к соусам голова пока что даже не прикоснулся.

И ещё на столешнице тускло блестела в свете едва пробивавшегося сквозь решетчатые ставни солнца большая бутылка виски. Содержимого в ней оставалось едва-едва четверть.

Городской голова взглянул на Фигаро, и удивлённо поднял брови. Следователь открыл было рот, но Форт нетерпеливо вскинул руку, помахал ей, точно железнодорожным фонарём – мол, подождите – и поднёс ко рту вторую руку, в которой голова сжимал наполненный до краёв толстый стакан.

Раздался скворчащий звук, и виски из стакана перекочевал в Форта, после чего голова упал обратно на стул с высокой спинкой, шумно выдохнул, расплылся в благостной улыбке, и, протянув следователю руку, произнёс:

- Форт. Алексей Форт, городской голова. Вообще-то, у меня сейчас не приёмное время, но вы присаживайтесь, присаживайтесь! Не стойте, авось, не у короля на приёме. – Форт раскатисто захохотал. Он явно был навеселе, но пьяным в стельку отнюдь не казался. – А хотите, давайте попросим гарсона притащить вам кресло. Я просто люблю на стуле – спина болит. Поясница.

- Попробуйте мухомор на скипидаре, – посоветовал следователь, и, отодвинув стул, плюхнулся на него, сразу потянувшись за платком – в костюме было жарко, а о кондиционирующем заклятии Фигаро, конечно, не позаботился. – Мне в своё время очень помогло... Ох, простите. Вот мои документы. Я...

- Вы – следователь Департамента, знаю. – Форт махнул рукой, и, схватив нож и вилку, занялся своим стейком. – Можете не рассказывать. Я видел извещение об инспекции. Что ж, давайте вашу сопроводиловку, но, вообще-то, её мог подмахнуть и Хонти. Не такое уж, будем откровенны, и важное дело – вы, конечно, только ничего не подумайте! Я безмерно уважаю Департамент, от меня в детстве дважды прогоняли Буку, мою мать спасли от Ночного Летуна. Но давайте начистоту: инспекция кладбищ...

- Да успокойтесь, – Фигаро вздохнул и закатил глаза, – был я уже на вашем кладбище. Могу вообще ничего не обновлять; всё там у вас в полном ажуре. И ваш заместитель уже любезно подписал мне все необходимые бумаги. Дело в другом. Личная просьба.

Форту следователь не стал врать про несуществующее требование от начальства «насчёт бумаг», потому что, во-первых, Форт мог и проверить. Городской голова Серебряной Пагоды, как-никак; мало ли, с кем из столичных шишек он здесь осенью стреляет оленей. А, во-вторых...

Вторя причина пока что не была ясна до конца самому Фигаро. Так, смутное, неясное беспокойство на грани восприятия, словно мелкий камешек, залетевший в ботинок или раздражающее прикосновение слишком уж накрахмаленного воротника к раздражённой после бритья коже. Какая-то мелочь, что-то... что-то...

- Личная? – Форт несколько раз растерянно хлопну глазами; затем его взгляд прояснился. – А, это можно. Но личные услуги я оказываю только друзьям, а это значит, что нам с вами нужно срочно таковыми стать! Гарсон!

- Да, господин Форт?

Фигаро даже дёрнулся от неожиданности: усач в переднике словно телепортировался к нему за спину. Он не услышал ни скрипа паркета, ни шагов – вообще ничего.

- Принеси-ка, брат, бутылку «Отважного капитана» и два стакана «Дубового сердца» – для начала. И захвати сифон с содовой.

- Разумеется, господин Форт. Сей момент. – Гарсон ловкими, почти неуловимыми движениями профессионального фехтовальщика менее чем за две секунды расставил перед Фигаро тарелки, аккуратно прикрытые крышками из тончайшего, похожего на фольгу металла. – Ваш салат и котлета. Прошу. Кофе будет через две минуты.

- О, благодарю. – Фигаро щелчком отправил в ладонь гарсона серебряную монету, которую тот легко перехватил в воздухе, коротко поклонился, и растворился в полумраке. Он действительно передвигался абсолютно бесшумно, и следователь лениво подумал, что, наверное, стоило бы проверить биографию этого усатого типа.

- Приятного аппетита. – Голова усмехнулся, и подмигнул следователю. – Вы пока кушайте, а я освобожу тару. Негоже, чтобы на столе – да столько недопитков…

Он обхватил бутылку виски рукой, и принялся пить прямо из горла. Его острый кадык дёргался вверх-вниз, казалось, изо всех сил стараясь прорвать тонкую бледную кожу горла, испещрённую зигзагами тонких синих сосудов.

Фигаро молча принялся за свои салат и котлету. И первое и второе было бесподобно, и, возможно, стоило того, чтобы всецело захватить внимание следователя, но...

Проклятый червячок, сверливший незримую дыру прямо в центре сознания, не давал Фигаро покоя. Он никак не мог отделаться от чувства, что Форт – вовсе не весёлый забулдыга, а просто старательно изображает такового. Чувство было иррациональным, однако с каждой минутой становилось всё более чётким и оформленным. Происходящее было постановкой, цирком, шапито, вот только...