Агент Их Величеств, Часть первая (СИ) - Александров Александр

Однако же, нет: вырванный из записной книжки листок так и лежал на столе, придавленный графином, именно в том самом месте, куда следователь его вчера положил перед тем, как раздеться и упасть в кровать (этот момент он помнил уже довольно смутно).

Фигаро осторожно встал на ноги – голова не закружилась, и желудок не потребовал немедленно извергнуть из себя содержимое – и прочёл надпись на бумажном листке:

«Ресторация «Три Короны», городской голова Форт. В любое время после десяти»

Следователь открыл крышку лежавшего рядом брегета – половина одиннадцатого. Когда это он с похмелья просыпался в половину одиннадцатого? Хотя, стоп: какое, к чертям, похмелье? Ни тяжести в голове, ни серой мути в мыслях, ни слабости в теле – вообще ничего. То ли они с Хонти вчера пили ключевую воду, то ли в Серебряной Пагоде, ко всему прочему, похмелья тоже не существовало. Если выясниться, что это так, решил Фигаро, то он переезжает из Нижнего Тудыма, причём оформление всех бумаг и продажу дома начинает завтра же.

Он неспешно оделся, позвонил на стойку и предупредил, что завтракать сегодня не будет (раз уж он всё равно собирался в ресторацию), после чего достал из саквояжа небольшую коробку из красного картона, размером, примерно, с ладонь. В таких иногда продавали шоколадные конфеты-открытки или патефонные пластинки с короткими пожеланиями, а ещё подростки в Столице частенько таскали в подобной упаковке кокаин и «синюю пыль».

Фигаро отдал приказ наложенному на коробочку заклятью: даже не формула, а просто короткий эфирный импульс, нечто вроде простого «да» на языке, что был старше самих звёзд, потому что в нём вообще не было слов.

Заклинание пространственной компрессии отключилось, и коробочка стала увеличиваться в размерах.

Существовало два способа уменьшить предмет: сжать частицы, из которого он был собран, укоротив количество пустоты между ними (это было невероятно сложно, опасно и использовалось, в основном, магистрами-метафизиками в разных головоломных экспериментах с веществом) либо свернуть сам эфир, а, стало быть, и пространственно-временную линию. Это звучало сложно, но на деле было куда проще, чем изменение межатомных расстояний. Некоторым подобные фокусы давались уже на четвёртом курсе.

Ни одним из описанных выше способов Фигаро, разумеется, не владел. Поэтому доставая из коробки её содержимое: сшитый на заказ чёрный костюм, белую рубашку и галстук-бабочку, следователь тихонько вздыхал, не представляя, куда всё это добро потом пихать и как с собой тащить (в саквояж, как всегда, не-могла-больше-влезть-даже-спичечная-коробка-уж-вы-мне-поверьте; это продолжалось годами, причём вещи в саквояже каким-то поистине чудесным способом умудрялись утрястись).

Облачившись в костюм и завязав галстук, следователь строго посмотрел на своё отражение в зеркале, стараясь понять, достаточно ли официально он выглядит.

Из зеркала на него хмуро глядел полноватый, не особо гладко выбритый мужчина лет пятидесяти с откровенным намёком на лысину на самой макушке посреди растрёпанных каштановых волос, выдающимся животиком и носом-картошкой. Он вполне мог бы сойти за банковского клерка, но за столичного фабриканта или, упаси Святый Эфир, королевского агента – ни за что на свете.

Так что, в целом, следователь остался доволен; разве что в очередной раз напомнил себе прикупить у алхимика тоников для роста волос. Или побриться наголо, о чём он, откровенно говоря, уже давно подумывал, но тётушка Марта сказала, что если увидит Фигаро лысым, то немедленного его прибьёт, а следователю не хотелось травмировать психику дамы в годах.

Он быстро проверил заклинания слежения наброшенные им на номер... и задумчиво замер на месте, хмурясь и рассеяно щёлкая пальцем по щеке.

Нет, в номер никто, конечно же, не вламывался. Также никто не покушался на драгоценный саквояж следователя и не пытался оставить враждебное колдовство или Других. Но...

Вот девушка, которую он уже видел раньше: та симпатичная блондинка с признаками физического и психического истощения, которую хозяйка ратуши, госпожа Дейл, назвала Наташей Филч. На девушке чёрно-белая униформа, тонкие перчатки и чепчик (а, может, обруч для волос; заклинание плохо передавало мелкие детали изображения); она стоит перед дверью в номер Фигаро и... плачет? Нет, плакала она не так давно – щёки ещё мокрые от слёз, но сейчас она просто комкает в руках платок. Собирает пальцы в кулачок, собираясь постучать... и не решается. Ещё раз... снова мимо. Ну да, это уже поздний вечер, и следователь вовсю дрыхнет в своей постели, сытый, пьяный и довольный жизнью. И вот, наконец, девушка вздыхает, разворачивается на каблуках и уходит по коридору, тихонько ступая по чёрно-белой ковровой дорожке.

Эпизод – меньше, чем на две минуты. Его записало заклятье слежения, пробуждающееся всякий раз, когда кто-либо появлялся у двери. Коротко, сумбурно... и ничего не понятно. Девушка чего-то хотела? Что-то забыла в номере во время уборки? Её просто стало скучно?

Ладно, Фигаро раздражённо потрусил головой, глупейшее из занятий – гадать о чём-либо не имея достаточно информации. Всё равно, что впустую перекручивать двигатель мотоповозки, отключив сцепление – толку ноль, а шума много плюс тратится без толку топливо. Положим пока что Наташу Филч на дальнюю полочку и вернёмся к ней позже. А сейчас его ждёт городской голова.

Городской голова Форт (Фигаро так и не удосужился выяснить его полное имя), конечно же, следователя не ждал. Но Фигаро и не подозревал, что не ждал он его прямо до такой степени.

Следователь ожидал увидеть перед собой весёлого беззаботного пьянчужку, похожего на всех остальных в этом городке: милый, со странностями, но, в целом, компанейский чиновник первого ранга, начисто игнорирующий свои обязанности. Умудряется же как-то тот же Хонти рыбачить и выпивать среди недели, не особо-то заботясь о своих должностных заботах, так почему бы Форту тоже не гулять во все тяжкие? На жалованье городского головы, даже без учёта воровства (а его здесь нет), в ресторациях вообще можно жить. Ну, наверное, этот и живёт.

Ресторация «Три Короны» находилась не то чтобы рядом с главной площадью; одним из своих боков она на эту самую площадь вылезала. Там можно было бы сделать прямой выход к ратуше, но это, похоже, стоило немалых денег, поэтому вместо ворот «Три Короны» облокачивались на ратушу стеной – высокой, серой и увитой ползучими виноградными лозами.

В такой ранний час на летней площадке, как это и полагается в приличном городе, почти никого не было. Лишь в дальнем уголке под водяными форсунками, что пыхтели мелкой, почти невесомой водяной пылью, создавая нечто вроде щита от летней жары, за маленьким круглым столиком сидели двое прилично одетых джентльменов. Они пили кофе из миниатюрных чашечек, ели омлет и оживлённо что-то обсуждали (до Фигаро донеслись обрывки фраз «...нефть растёт, и будет расти, я тебе говорю, поэтому не думай, а покупай, пока дёшево... я сам с керосиновых акций живу и жирею... а как же...» На следователя эти двое не обратили ни малейшего внимания.

- Я могу вам чем-нибудь помочь?

Фигаро обернулся.

Это, конечно же, был гарсон, но...

Тонкие усики-стрелочки, которые ещё называли «под Фунтика» (имея в виду Их Величество, Левую Либеральную Голову Имперского Орла господина Фунтика, разумеется), выдающийся подбородок, похожий на сапёрную лопатку, набриолиненые до зеркального сияния волосы, и нос. Фантастический, невероятный, выдающийся носище, которым, наверное, можно было отбиваться в уличной драке безо всякой палки. Белоснежная рубаха, чёрный фартук с вышитой на нём эмблемой заведения – три маленькие золотые коронки вписанные в овал – и остроносые лакированные туфли.

И глубоко посаженные карие глаза: спокойные, но до неприятности внимательные и цепкие.

- Добрый день. – Фигаро коротко кивнул, не потрудившись снять котелок. – Надеюсь, можете. Я ищу городского голову Форта. Мне сказали, что в это время он, скорее всего, будет здесь.