Меч и ятаган - Дэвид У. Болл

class="p1">Гарнизоны внутри Биргу и Сенглеа знали, что с Сицилии получено сообщение. Как и всегда, все надеялись на хорошие новости, на то, что долгожданные силы подкрепления в пути. Осада длилась уже почти три месяца. Совет заседал допоздна. От людей, слышавших новости от великого магистра, прямо из первых уст, известия разлетались дальше, передавались сначала небольшим приближенным группам, а потом и широким массам.

– Мы остались одни, – объявил ла Валетт на совете. – Остается надеяться только на милость Божию. Тот, кто до сих пор благоволил нам, не оставит нас и теперь, не отдаст нас в руки врагов истинной веры. Братья мои, все мы слуги Господни, и я уверен: погибни я или кто-то другой из командиров, вы продолжите сражаться за свободу, за честь нашего ордена и за нашу Священную церковь. Мы солдаты, и наша судьба – умереть в бою. И если вдруг враг окажется сильнее, мы с честью отдадим наши жизни, как это сделали защитники форта Сант-Эльмо!

На самом деле вице-король пообещал подкрепление из четырнадцати тысяч воинов к концу августа, но для ла Валетта это обещание звучало таким же пустым, как и предыдущие. Он не хотел никого обнадеживать. Им следовало полагаться только на себя и на свою судьбу и быть готовыми умереть. На этот счет у ла Валетта были хорошие новости от папы римского. Дело в том, что Пий IV даровал полную индульгенцию всем, кто отдал свою жизнь в борьбе с исламом. Все, кто погибнет за время осады, будут считаться пострадавшими за веру, и им простятся все грехи. Эта новость значительно снизила страх смерти и укрепила боевой дух. То же обещание рая двигало мусульманами по ту сторону стен. Ставки между богами были равными.

Кристиан дослушал речь до конца и принял твердое решение. Если турки войдут в город и он все еще будет жив, то он сам лично убьет Марию, дабы она не попала в их руки.

Глава 43

ИЗ «ИСТОРИЙ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ»,

написанных Дарием по прозвищу Хранитель, придворным историком Профессора Иерусалима, султана Ахмеда

Гром пушек доносился до аристократических салонов на юге Сицилии. По воспоминаниям очевидцев, в Сиракузах народ выходил по ночам на улицу послушать пальбу, недоумевая, как может хоть кто-то выжить под таким натиском. До сих пор подобный грохот производила лишь проснувшаяся Этна.

В Мессине вице-король дон Гарсия де Толедо принимал одного за другим нетерпеливых рыцарей, прибывающих на Сицилию со всей Европы. Письма ла Валетта с подробным описанием героической обороны Мальты вызвали сильные эмоции даже у тех, кто был равнодушен к судьбе рыцарей. Тот факт, что вице-король не торопился собирать войско в помощь мальтийцам, приобрел отчетливый запах скандала. Стало ясно, что защитники Мальты ни за что не согласятся на условия османов, поэтому дальнейшее промедление вызывало негодование. Даже королева Англии, протестантка Елизавета, осознавала историческую важность момента. «Если турки одержат победу на острове Мальта, – говорила она, – еще неизвестно, какая опасность грозит христианству в целом».

Подстрекаемый рвущимися в бой рыцарями, вице-король пообещал ускорить процесс формирования войска.

Из тома VII. Великие кампании. Мальта

16 августа

Насрид и его люди перенесли лагерь на холм Сальвадор, где расставили палатки напротив Биргу, через Калкара-Крик. Дух бойцов упал. Янычары никогда не упускали случая поворчать, ворчали они и сейчас. Осадой Биргу командовал Пияле-паша, никчемный как адмирал, так и генерал, жаловались янычары. Все несчастья и неудачи, какие только могли выпасть на долю османов, их постигли. Тысячи убитых, и ценой их жизней Пияле с Мустафой заполучили лишь развалины форта Сант-Эльмо. Кампания была изначально неверно задумана. В Марсе царили болезни. Этот суровый остров обходился им слишком высокой ценой. Дошло до того, что ряды янычар значительно проредила кучка простых крестьян, прятавшихся в пещере. Это было явным унижением. Людям Насрида, гордым и храбрым, не было равных в бою. Кровь их братьев-янычар проливалась напрасно.

– Значит, Аллаху неугодно, чтобы мы одержали победу, – сказал один янычар.

Насрид одним ударом уложил янычара на землю.

– Мы цветок империи! – сердито произнес он; в его глазах сверкала ярость. – Мы сыновья Аллаха! Чтобы я больше не слышал пораженческих речей. Один раз мы уже почти победили. Мы остаемся сильными. Победим и еще раз. Когда закончим шахту у стен Биргу, рыцари будут побеждены. Так что готовьтесь. Если еще раз услышу от тебя такие мысли, почувствуешь мой клинок на своей шее. – Он умчался прочь.

В ту же секунду недовольное ворчание возобновилось.

Тук-тук, динь-динь.

Аша лежал под крутым углом у стены со стороны города. В ушах стоял рев пушек, а в те короткие мгновения, когда пушки утихали, он слышал, приложив голову к земле, как работают саперы, роя шахты где-то в залежах известняка глубоко под стеной.

Тук-тук, динь-динь.

Этот звук пробирал до мозга костей. Копали в основном египтяне, лучшие саперы в мире. Их маленькие гибкие тела идеально пролезали в тоннели. Они без остановки работали лопатами, кирками и ломом, выкапывая проходы в известняке где-то под остатками городских стен. Их задачей было добраться до ключевых позиций защитников. Задача нечеловеческая, за гранью понимания. Они должны были прорыть под внешней траншеей и выйти к городской стене. Работа велась в адских условиях. Расстояние отмеряли, завязывая на веревке узелки. Когда станет понятно, что саперы продвинулись достаточно далеко, они заложат заряд пороха, который сдетонирует во время наступления. На счету у этих саперов было немало победоносных осад для султана по всему миру, в том числе над этими самыми рыцарями на Родосе.

Тук-тук, динь-динь.

Интересно, как далеко они уже зашли? Где они сейчас, прямо под ним или в ста ярдах? Камень скрывал их местоположение, но это было и не важно. До взрыва явно оставалось совсем чуть-чуть. Аллах знал, что, когда настанет час, много пороху Ему не понадобится.

Аша вообще удивлялся, как он дожил до того, чтобы полюбоваться работой саперов. Аркебузиры начали пожинать кровавые плоды своих трудов наряду с артиллеристами. Нынешний напарник Аши был уже девятым по счету. Если так пойдет дело, у ордена скоро совсем не останется рабов. Их едва хватало для того, чтобы отправить на верную смерть на стенах или на улицах. Аша в очередной раз ощутил оберегающую руку Аллаха на своем плече. А чем еще это объяснить? Даже надсмотрщики гибли, и инженеры тоже. Каждое утро Аша просыпался в ожидании смерти. Каждый вечер он возвращался в тюрьму, благодаря Аллаха за еще один прожитый день.

Шесть раз он был ранен осколками камней. Руки и ноги пестрели ссадинами и царапинами, ладони превратились в кровавое месиво. Из одежды у него была только набедренная повязка. Кожа огрубела и обгорела на солнце. В полдень оно становилось таким нестерпимо жарким, что Аша удивлялся, как это Великая гавань еще не закипела. Один из его напарников умер от перегрева. Аша никак не мог понять, как это рыцари выживают в своих доспехах, раскаленных, словно печка. Воду давали лишь дважды в день. Казалось, что она исчезает, даже не дойдя до горла. Язык распух. Если Аша пытался что-то сказать, из его гортани вырывался лишь хрип.

С каждым днем становилось все труднее проделывать одну и ту же работу, каждый камень давался ему с трудом. Одно его радовало: то, что Мария больше не могла приносить ему еду. Ему не хватало хлеба, но на душе было спокойно оттого, что она находится в безопасности под защитой новых баррикад, возведенных внутри стен, чтобы защитить людей от снайперов, которые подобрались настолько близко, что могли выбирать цели по своему усмотрению. Он знал, что она жива, потому что утром видел, как она тащит какой-то мешок к стенам. Она тоже его заметила и помахала.

Тук-тук, бум. Тук-тук, бум.

Он знал, что скоро они все взорвут. В тот миг, когда перестанет слышать саперов, он поймет, что вот-вот грянет взрыв. Аша видел, что некоторые солдаты тоже