Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

Генри хочет развода?

— Да.

— Почему же он мне об этом не говорит?

— О, Ширли дорогая, ты же знаешь, что такое Генри. Он терпеть не может определенности. И не хочет тебя огорчать.

— Но вы собираетесь пожениться?

— Да. Я так рада, что ты нас понимаешь.

— Кажется, понимаю очень хорошо, — процедила Ширли.

— И ты скажешь ему, что все в порядке?

— Я с ним поговорю, да.

— Это ужасно мило с твоей стороны. Я чувствую, что под конец…

— Уходи, — сказала Ширли. — Я только что из больницы, и я устала. Уходи сейчас же, слышишь?

— Ну, знаешь… — Сьюзен с обидой поднялась. — Можно было хотя бы вести себя цивилизованно.

Она вышла из комнаты, хлопнула входная дверь.

Ширли лежала неподвижно. По щеке скатилась одинокая слеза. Она ее сердито отерла.

«Три с половиной года… И вот к чему я пришла». — И вдруг она расхохоталась. Последняя фраза была похожа на реплику из плохой пьесы.

Она не знала, пять минут прошло или два часа, когда услышала, как повернулся ключ в замке. Генри вошел веселый и легкомысленный, как всегда. В руке у него был огромный букет желтых роз.

— Тебе, дорогая. Нравится?

— Чудесно. У меня уже есть нарциссы. Дешевые и не первой свежести.

— О! Кто же их прислал?

— Их не прислали, их принесли. Сьюзен Лонсдейл принесла.

— Что за наглость! — возмутился Генри.

Ширли посмотрела на него с легким удивлением.

— Зачем она приходила? — спросил Генри.

— А ты не знаешь?

— Могу догадаться. Эта девица становится назойливой.

— Она приходила сказать, что ты хочешь развода.

— Я?! Развода с тобой?

— Ты. А разве нет?

— Конечно нет, — снова возмутился Генри.

— Ты не хочешь жениться на Сьюзен?

— Мне об этом и думать противно.

— А она хочет тебя женить на себе.

— Боюсь, что так, — подавленно сказал Генри, — Она все время звонит, пишет письма. Не знаю, что с ней делать.

— Ты говорил ей, что хочешь на ней жениться?

— Ну, бывает, что-то скажешь, — туманно начал Генри. — Вернее, тебе скажут, а ты соглашаешься… Приходится соглашаться, более или менее. — Он нерешительно улыбнулся. — Ширли, но ведь ты бы не стала со мной разводиться?

— Могла бы.

— Дорогая…

— Знаешь, Генри, я устала.

— Я скотина. Я затянул тебя в тухлое дело. — Он встал перед ней на колени. На губах его заиграла прежняя обольстительная улыбка. — Но я люблю тебя, Ширли. Все эти дурацкие шашни не в счет. Они ничего не значат. Я никогда не хотел никого, кроме тебя. Ты можешь простить меня?

— Что ты на самом деле чувствуешь к Сьюзен?

— Может, забудем о Сьюзен? Она такая надоеда.

— Я хочу знать.

— Ну… — Генри подумал. — Недели две я был без ума от нее. Не спал ночами. Думал, какая она замечательная.

Потом решил, что она, пожалуй, может надоесть. А потом она в самом деле надоела. А в последнее время стала назойливой.

— Бедная Сьюзен.

— О ней не беспокойся. У нее нет совести, она просто шлюха.

— Генри, временами я думаю, что ты бессердечный.

— Я не бессердечный, — обиделся Генри. — Просто я не знаю, зачем люди так цепляются. Если не принимать вещи всерьез, жить гораздо веселее.

— Эгоист!

— Я эгоист? Возможно. Но ты-то ничего не имеешь против?

— Я не брошу тебя. Но все равно я сыта по горло.

Тебе нельзя доверять с деньгами, и ты собираешься продолжать свои любовные интрижки.

— О нет, не буду. Клянусь.

— О Генри, будь же честен.

— Ладно — я постараюсь, а ты, Ширли, постарайся понять, что все эти связи ничего не значат. Есть только ты.

— Я думаю, мне пора самой завести интрижку! — сказала Ширли.

Генри сказал, что он не имеет права ее осуждать, и предложил пойти куда-нибудь развлечься и поужинать.

В этот вечер он был восхитительным компаньоном.

Глава 7

Мона Адамс созвала гостей на коктейль. Мона Адамс любила все коктейль-приемы, а свои особенно. Она охрипла, стараясь перекричать гостей. Коктейль-прием удался на славу.

На этот раз она кричала, приветствуя опоздавшего:

— Ричард! Замечательно! Откуда на сей раз — из Сахары или из Гоби?

— Ни то и ни се. Из Феззана.

— Не слыхала такого. С кем ты хочешь поговорить?

Пэм, Пэм, позволь представить тебе сэра Ричарда Уайлдинга. Он путешественник; знаешь — верблюды, риск, пустыни — как в самых захватывающих книгах. Он только что из — откуда-то из Тибета.

Она отвернулась и уже кричала кому-то следующему:

— Лидия! Я и не знала, что ты вернулась из Парижа!

Замечательно!

Ричард Уайлдинг слушал Пэм, которая с жаром говорила:

— Я только вчера видела вас по телевизору! Какое волнующее знакомство! Расскажите…

Но у Ричарда Уайлдинга не было времени на рассказы.

На него обрушился еще один знакомый.

Наконец, сидя на диване с четвертым бокалом в руке, он заметил самую очаровательную девушку, какую ему доводилось видеть.

Кто-то сказал:

— Ширли, ты должна познакомиться с Ричардом Уайлдингом.

Ричард тут же подсел к ней.

— Как изматывают такие вечеринки! Я уж и забыл.

Может, улизнем вместе куда-нибудь в тихое местечко, где можно выпить?

— С удовольствием, — сказала Ширли. — Здесь с каждой минутой все больше становится похоже на зверинец.

Довольные, что сбежали, они вышли на улицу. Вечерело, было прохладно, Уайлдинг остановил такси.

— Поздновато для выпивки, — сказал он, взглянув на часы, — к тому же мы и так выпили немало. По-моему, уместнее поужинать.

Он дал адрес маленького, но дорогого ресторана на Джермин-стрит.

Сделав заказ, он через стол улыбнулся своей гостье.

— Наконец-то со мной случилось нечто приятное после возвращения из диких мест. Я и забыл, как безобразны эти лондонские коктейль-приемы. Зачем люди на них ходят? Зачем я пошел? Зачем вы?

— Наверное, стадный инстинкт, — легко отозвалась Ширли.

От ощущения приключения у нее разгорелись глаза. Она смотрела на красивого загорелого мужчину напротив. Ей было приятно, что она увела с приема светского льва.

— А я все про вас знаю, — сказала она. — И я читала ваши книги!

— Я не знаю о вас ничего, только имя — Ширли. А дальше как?

— Глин-Эдвард с.

— И вы замужем. — Он остановил взгляд на кольце.

— Да. И живу в Лондоне, и работаю в цветочном магазине.

— Нравится ли вам жить в Лондоне, работать в цветочном магазине и ходить на коктейль-приемы?

— Не очень.

— А что бы вы хотели делать, или кем быть?

— Дайте подумать. — Ширли полуприкрыла глаза. — Я хотела бы жить на острове, далеко ото всех. Я жила бы в белом доме с зелеными ставнями и целыми днями абсолютно ничего не делала. На острове было бы полно фруктов, и громадные гирлянды, сплетенные из