Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

я о нем думаю? Что он эгоист и безжалостный тип.

Болдок поднял брови.

— Не удивлюсь, если ты окажешься права.

— Тогда, значит?..

— Да, но ей нравится этот парень, Лаура. Очень нравится. До безумия. Молодой Генри, может, и не в твоем вкусе, честно говоря, и не в моем, но он — во вкусе Ширли. Вне всякого сомнения.

— Если бы она могла понять, что он такое! — воскликнула Лаура.

— Она это выяснит, — предсказал Болдок.

— Да, но будет поздно! Я хочу, чтобы она сейчас увидела, каков он!

— Осмелюсь доложить, ей это будет безразлично. Она намерена заполучить его.

— Вот бы ей куда-нибудь уехать… В Швейцарию, например. Но после войны все так трудно.

— Если спросишь меня, — сказал Болдок, — то никогда ничего хорошего не выходит из попытки помешать людям жениться. Заметь, я не беру в расчет серьезные причины; скажем, у него жена и пятеро детей, или припадки эпилепсии, или он разыскивается за растрату. Но сказать тебе, что произойдет, если ты отправишь ее в круиз, или в Швейцарию, или на остров в Тихом океане?

— Да?

Болдок уставил в нее указательный палец.

— Она вернется в компанию молодого человека того же склада. Люди знают, чего хотят. Ширли хочет Генри, а раз Генри ей недоступен, она будет смотреть по сторонам, пока не найдет такого, кто похож на Генри. Я то и дело встречал подобное. Мой лучший друг женился на женщине, которая превратила его жизнь в ад на земле. Она придиралась к нему, третировала, командовала, не давала ни минуты покоя, все только удивлялись, как он не зарубит ее топором. Но вдруг ему повезло! Она подхватила пневмонию и умерла! Через шесть месяцев он стал другим человеком. Несколько приятных женщин проявляли к нему интерес. Полтора года прошло, и что же он делает? Женится на еще большей ведьме, чем прежняя. Человеческая душа — потемки.

Он глубоко вздохнул.

— Так что, Лаура, перестань расхаживать с видом трагической королевы. Я уже как-то говорил тебе, что ты слишком всерьез воспринимаешь жизнь. Ты не можешь управлять жизнью людей за них. Юная Ширли сама будет копать свои грядки. И если ты меня спросишь — она может позаботиться о себе гораздо лучше чем ты о себе. Кто меня беспокоит, так это ты, Лаура. Как всегда…

Глава 4

Генри подчинился с таким же очарованием, с каким он делал все на свете.

— Ладно, Лаура. Пусть будет годовая помолвка. Мы в твоих руках. Полагаю, тебе очень трудно будет расставаться с Ширли, не имея времени привыкнуть к этой мысли.

— Это не…

— Нет? — Он поднял брови, и улыбка его стала слегка ироничной. — Для тебя Ширли — единственное сокровище, верно?

Его слова оставили у Лауры тягостное ощущение.

Генри уехал, и потянулись нелегкие дни.

Ширли не ожесточилась, а отдалилась. Она была угрюмой, беспокойной, и, хотя, открыто не проявляла возмущения, от нее исходил упрек. Она жила ожиданием почты, но почта не приносила успокоения.

Генри был не мастер писать письма — какие-то обрывки, каракули.

«Дорогая, как дела? Я очень скучаю по тебе. Вчера участвовал в скачках на дистанцию. Ничего путного не вышло.

Как там дракониха? Вечно твой. Генри».

Иногда писем не было целую неделю. Однажды Ширли съездила в Лондон, у них была короткая встреча, оставившая чувство неудовлетворенности. Он отказался от приглашения Лауры, переданное Ширли.

— Я не желаю приезжать на выходные и прогуливаться с тобой под неусыпным оком Лауры. Не забывай, что Лаура всячески старается настроить тебя против меня.

— О Генри, да ничего подобного! Она о тебе вообще не упоминает.

— Видно, надеется, что ты сама забудешь.

— Это невозможно!

— Ревнивая старая кошка.

— О Генри, Лаура такая милая.

— Только не для меня.

Ширли вернулась домой несчастная и безутешная.

Вопреки себе Лаура начала терзаться.

— Почему бы тебе не пригласить Генри на уик-энд?

Ширли мрачно ответила:

— Он не хочет.

— Не хочет приезжать? Как странно.

— Ничего странного. Он знает, что ты его не любишь.

— Я люблю его. — Лаура старалась говорить убедительно.

— О Лаура, не сочиняй!

— Я считаю, что Генри очень привлекательный человек.

— Но не даешь нам пожениться.

— Ширли… это не правда, я только хочу, чтобы ты полностью была уверена.

— Я уверена.

— Все потому, что я тебя очень люблю! Я не хочу, чтобы ты совершила ошибку! — в отчаянии воскликнула Лаура.

— Что ж, тогда не люби меня. Я не хочу такой беспредельной любви. А правда в том, что ты ревнуешь.

— Я? Ревную?

— Ревнуешь к Генри. Ты не хочешь, чтобы меня любил кто-нибудь кроме тебя.

— Ширли!

Лаура побледнела и отвернулась.

— Ты хочешь, чтобы я вообще не выходила замуж.

Лаура пошла прочь, напряженно выпрямившись, Ширли догнала ее и стала горячо извиняться.

— Дорогая, я не хотела этого сказать, я чудовище. Но ты так всегда настроена против Генри…

— Потому что я чувствую, что он эгоист. — Лаура повторила то, что говорила Болдоку. — Он недобрый. Я же чувствую, что он может быть безжалостным.

— Безжалостным, — задумчиво повторила Ширли, ничуть не удрученная. Да, Лаура, тут ты права. Генри может быть безжалостным.

Она добавила:

— Это меня в нем тоже привлекает.

— Но подумай, если ты заболеешь, если попадешь в беду, будет ли он о тебе заботиться?

— Не так уж я хочу, чтобы обо мне заботились. Я сама в состоянии о себе позаботиться. А за Генри не беспокойся. Он меня любит.

«Любит? — подумала Лаура — А что такое любовь? Бездумная жадная страсть мужчины? И у Генри тоже? Или я и вправду ревную?»

Она осторожно высвободилась из цепких объятий Ширли и ушла, глубоко потрясенная.

«Может быть, я и правда не хочу, чтобы она выходила замуж? Не за Генри, а вообще? Сейчас я так не думаю, но потому, что нет никого другого, за кого бы она стремилась замуж. Если бы такой человек появился, чувствовала бы я так же, как сейчас: „Только не он, только не он!“? Правда ли, что я слишком сильно люблю ее? Болди меня предупреждал… Я слишком люблю ее и потому не хочу, чтобы она выходила замуж, уезжала, удерживаю ее при себе, не хочу отпустить… Что я, в сущности, имею против Генри?

Ничего. Я его не знаю, никогда не знала. Он остался тем же, чем был вначале, — незнакомцем Все, что я знаю, — это что он не любит меня. И он, возможно, прав».

На следующий день Лаура встретила Робина Гранта, выходящего из викариата. Он вынул изо рта трубку, поздоровался и зашагал с ней рядом. Сообщив, что вчера был