Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории - Ричард Матесон

На другой стороне улицы, напротив Маккэннов, входил в дом вернувшийся с работы Артур Джефферсон. Проехали мальчики Путнама на велосипедах, их пес мчался следом.

Потом дверь напротив дома Теодора хлопнула. Он повернул голову и увидел, как мистер Бакус в рабочей одежде устремился к своей машине, возмущенно бормоча себе под нос:

— Бассейн!

Теодор поглядел на соседний дом: Инес Феррел металась по гостиной.

Он улыбнулся и принялся толкать газонокосилку вдоль стены своего дома, заглядывая в спальню Элеоноры Горс. Та сидела спиной к окну и что-то читала. Услышав стрекотание газонокосилки, она поднялась и, убрав пухлый конверт в ящик бюро, вышла из спальни.

Дверь открыл Генри Путнам.

— Добрый вечер, — поздоровался Теодор. — Надеюсь, я не помешал.

— Нет, мы просто болтаем с родителями Ирмы. Они утром уезжают в Нью-Йорк.

— Правда? Ну, я всего на минутку, — Теодор протянул ему два воздушных ружья, — Фабрика, продукцию которой я распространяю, избавляется от товара. Я подумал, может, вашим мальчикам понравится.

— Еще бы, — ответил Путнам. Он пошел в комнату, чтобы позвать сыновей.

Когда папаша скрылся с глаз, Теодор прихватил пару спичечных коробков с надписью «Вина и крепкие напитки Путнама». Он успел опустить их в карман раньше, чем мальчики вышли сказать спасибо.

— Как это мило с вашей стороны, — поблагодарил Путнам, стоя в дверях. — Я вам очень признателен.

— Всегда рад, — ответил Теодор.

Вернувшись домой, он поставил звонок на пятнадцать минут четвертого и лег спать. Когда будильник сработал, он вышел на безмолвную улицу и вырвал сорок семь плющей, разбросав их по дорожке Альстона.

— О нет! — ужаснулся он, встретив утром Альстона.

Джозеф Альстон ничего не отвечал. Он с ненавистью озирал улицу.

— Позвольте мне помочь вам, — предложил Теодор.

Старик отказался, но Теодор настоял. Съездив в ближайшую теплицу, он привез два пакета торфа, а потом сидел на корточках рядом с Альстоном, помогая тому заново сажать растения.

— Вы ничего не слышали прошлой ночью? — спросил его старик.

— А вы думаете, это снова были те мальчишки? — От изумления Теодор приоткрыл рот.

— Безусловно, — не усомнился Альстон.

Позже Теодор съездил в деловой квартал и купил дюжину фотооткрыток.

«Дорогой Уолт, — размашисто написал он на одной из них, — снял это в Тихуане. Как тебе, достаточно горячо?» Он надписал адрес на конверте, забыв прибавить «младший» к имени Уолтер Мортон.

В коробку «Исходящие».

— Миссис Феррел!

Она вздрогнула на своем барном стуле.

— А, мистер…

— Гордон, — подсказал он, улыбаясь. — Как я рад снова видеть вас.

— Да. — Она поджала губы и опять вздрогнула.

— Вы часто сюда заходите?

— О нет, не часто, — замялась Инес Феррел. — Я просто… хотела встретиться сегодня вечером с подругой.

— А, понятно. Что ж, не будет ли позволено одинокому холостяку составить вам компанию, пока подруга не пришла?

— Ну… — Миссис Феррел пожала плечами, — Почему нет.

Ее губы выделялись ярким пятном на фоне алебастрового лица. Свитер плотно обтягивал выдающийся вперед бюст.

Минуло некоторое время, подруга миссис Феррел все не появлялась, и они переместились в темный кабинет. Там Теодор воспользовался моментом, когда миссис Феррел отошла попудрить носик, и подсыпал в ее бокал порошок без вкуса и без запаха. Вернувшись, она выпила коктейль и через минуту здорово захмелела. Она улыбнулась Теодору.

— Вы мне нрав’сь, миср Г’рдн, — призналась она. Слова толпились, путаясь ногами в языке.

Вскоре он довел ее, спотыкающуюся и хихикающую, к своей машине и отвез в мотель. В номере он помог ей раздеться до чулок с поясом и туфель, и, пока она позировала в пьяном упоении, Теодор сделал несколько фотографий со вспышкой.

Когда в два ночи она рухнула, Теодор одел ее и отвез домой. Там он положил ее, полностью одетую, на кровать. После чего вышел на улицу и полил заново посаженные плющи Альстона концентрированным гербицидом.

Вернувшись домой, он набрал номер Джефферсона.

— Да? — раздраженно произнес Артур Джефферсон.

— Переезжай отсюда, а не то пожалеешь, — прошептал Теодор и повесил трубку.

Утром он пришел к дому миссис Феррел и позвонил в дверь.

— Привет, — вежливо произнес он. — Вам уже лучше?

Она смотрела на него непонимающим взглядом, пока он рассказывал, как накануне вечером ей вдруг стало очень плохо и как он отвез ее из бара домой.

— Надеюсь, теперь вам уже лучше, — завершил он.

— Да, — она смутилась, — я… в полном порядке.

Уходя от нее, он заметил, как Джеймс Маккэнн с багровым лицом движется, зажав в руке конверт, по направлению к дому Мортонов. Рядом семенила встревоженная миссис Маккэнн.

— Мы должны проявлять терпение, Джим, — услышал ее слова Теодор.

В два пятнадцать ночи Теодор взял кисть и банку краски и вышел на улицу.

Дойдя до дома Джефферсона, он поставил банку на землю и коряво написал на двери: «НИГГЕР».

После чего перешел на другую сторону улицы, позволив по пути упасть нескольким каплям краски. Банку он оставил под задним крыльцом Генри Путнама, случайно перевернув при этом собачью миску. К счастью, собака Путнамов ночевала в доме.

Потом он еще раз полил плющи Альстона гербицидом.

Утром, когда Дональд Горс ушел на работу, Теодор взял тяжелый конверт и отправился навестить Элеонору Горс.

— Взгляните-ка, — Он вытряхнул из конверта порнографический журнал. — Я получил это сегодня по почте. Только посмотрите! — Он сунул журнал ей в руки.

Она держала его так, словно это был ядовитый паук.

— Разве не ужас! — негодовал Теодор.

— Возмутительно. — Она скорчила гримасу.

— Я подумал, надо поговорить с вами и другими соседями, прежде чем звонить в полицию. Вы тоже получали такую мерзость?

— С чего бы, — ощетинилась Элеонора Горс, — мне получать такое?

Старика он застал склонившимся над плющами.

— И как они поживают? — поинтересовался Теодор.

— Они умирают.

— Как такое возможно?!

— О. — Альстон покачал головой, — Это просто кошмар.

Теодор пошел дальше, хихикая на ходу. Возвращаясь домой, он заметил, что Артур Джефферсон отмывает дверь, а Генри Путнам, стоя напротив, внимательно за ним наблюдает.

Она ждала его на пороге.

— Миссис Маккэнн! Я так рад вас видеть.

— Едва ли вас обрадует то, что я скажу, — произнесла она Горсстно.