Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

ученики и быстро постигают новые знания. Я провел там счастливые годы и буду рад вернуться к своей устоявшейся жизни.

– Конечно, но пока ты наш гость.

– Если ваш отец даст свое позволение на это гостеприимство.

– Кончено он даст. Отец, ты же не против моего старого учителя?

Шето Тайвиш смерил старого учителя долгим взглядом. Десять лет он честно выполнял их договорённость и за это время Лико успел вырасти. Его мальчик был уже мужчиной. Героем войны и облачённым властью государственным мужем. Да, его явно увлекали речи этого старика. Но вряд ли теперь, после всех этих лет, они были для него столь уж опасны. А сыну, его дорогому мальчику, явно было в радость поговорить с этим человеком и вспомнить своё детство.

– Ты можешь погостить здесь, Энай,– проговорил Первый старейшина.

– От всей души благодарю вас за гостеприимство, господин Тайвиш,– сдержанно кивнул в ответ учитель.– Я не задержусь в городе надолго и не стану им злоупотреблять.

– Я распоряжусь, чтобы тебе выделили покои во дворце. Мда, ну а пока… Патар, ты ведь покажешь своему старому учителю, как изменился за эти годы наш прекрасный Кадиф?

– Конечно, покажу, господин Тайвиш,– улыбнулся длинноволосый юноша.

– Ну, вот и славно. Думаю мой сын позже тоже к вам присоединиться. Ну а пока, позвольте мне забрать его на пару слов по делам семьи.

Верховный стратиг всех тагм Тайлара поднялся и они пошли по аллеям внутреннего сада в сторону искусственного озера с небольшим водопадом и гротом, внутри которого располагались каменные лавки. Шето любил это место и видят боги, отдал целое состояние, чтобы украсить возведенный на врезающейся в море скале Лазурный дворец прудами и садом, так напоминавшем дикую рощу возле озера Сэльда в его родной Барле.

Ту самую рощу, в которой располагался возведенный его предками храм Венатары, богини кровных уз и семейного наследия. Несколько поколений Тайвишей женились, давали семейные обеты, нарекали новорожденных и оплакивали усопших под его сводами. И когда Шето покидал Барлу, твердо зная, что отныне и впредь судьба его фамилии будет связана с Кадифом, он повелел забрать оттуда алтарь и саму статую милосердной богини, перевезя их в столицу. И на этом скальном выступе, он даровал ей новый дом, как даровал его всей своей семье, возведя новую фамильную резиденцию – Лазурный дворец.

И пусть завистники сколько угодно сравнивали его с Яшмовым дворцом династии Ардишей, перешептываясь о непомерных амбициях Тайвишей, это был его новый дом. Сердце его крепнувшей власти. А сердце должны оберегать боги.

Шето подошел к мраморной статуе укутанной в накидку прекрасной пожилой женщины, воздевшей руки в символе родового благословения. Подставив плечи под ее каменные ладони, он зажег жаровню на алтаре и бросил туда пригоршню трав и пропитанных благовониями ленточек, от чего воздух наполнился сладко-пряным ароматом.

– Благослови род наш, о хранительница священной крови. Защити семя наше, и земли наши, и всякого кто носит имя наше.

Проговорил слова молитвы Шето и посмотрел в доброе, но одновременно строгое лицо богини. Ему показалось, что каменные руки неожиданно стали теплыми, а в журчавших струйках водопада он услышал едва различимый шепот, похожий не то на колыбельную, не то на слова утешения. Конечно, скорее всего, это его собственное воображение разыгралось сверх меры, но всё же, Первый старейшина решил считать это добрыми знамениями. Ведь разве возможно хоть какое-либо зло у семейного алтаря под покровительством самой Венатары?

Они зашли в небольшой грот позади статуи и сели на укрытые шкурами львов каменные лежанки.

– Так о чем ты хотел поговорить отец? Об Энае Сантурии? – Лико пристально смотрел на главу семьи, словно ожидая, что тот сейчас начнет отчитывать его как мальчишку. И как мальчишка, он поспешил начать с оправданий.– Я знаю, что должен был сначала спросить твоего разрешения, и я сожалею, что не сделал этого. Просто мне казалось, что ты будешь против. Но это же Сантурия…

– Я совсем не против того, чтобы ты повидался со своим детским учителем, Лико. Просто учти, что некоторые мысли этого человека могут оказаться весьма опасными. Особенно если руководствоваться ими, принимая важные решения. Я оградил тебя от них когда ты был мал и не способен отличать верное от неверного. Тогда ты впитывал всё новое и его рассуждения о мире и природе могли навредить тебе. Но сейчас ты стал мужчиной и воином. С меня будет довольно и твоего обещания относиться ко всем его речам критично.

– А я всегда думал, что ты не чужд некоторых его взглядов. Ведь наш род последние годы был весьма волен в трактовке законов и обычаев…

– Мы не отступали от них, Лико, а только огибали, когда они превращались в преграды. Да. Вместо того чтобы пытаться что-то сломать, мы огибаем помехи на нашем пути. Также как река огибает скалы.

– Так поэтому у реки нашей судьбы такое извилистое русло, отец? – улыбнулся Лико.

– У великих рек русло никогда и не бывает прямым, сын. Как и не бывает оно одним. Но поговорить я всё же хотел не об этом.

– И о чем же? А я уж приготовился к тому, что меня отчитают за вольности в приглашениях.

– Я хотел поговорить с тобой об Эдо. Мальчику нужен отец.

Лико тяжело вздохнул, подперев голову кулаками. Шето посмотрел на его точеный профиль, нос с фамильной горбинкой, длинные, чуть вьющиеся волосы и аккуратную бородку. Каким же взрослым успел стать его мальчик. Казалось, ещё только вчера он бегал с другими детьми, сражаясь на деревянных мечах в той бесконечной войне, что бушевала в их фантазиях. А сейчас перед ним сидел мужчина. И не просто мужчина – воин, что прошел настоящую войну и вышел из неё победителем. Да, за минувшие два года, он стал совсем зрелым. Но это не значило, что ему больше не требовалось воспитания и помощи Шето.

– Я не знаю, как мне с ним быть отец. Я не видел его рождения, не держал на руках, закутанного в покрывало, не видел, как он пополз, как встал на ноги и сделал первые шаги. Я не слышал его первых слов, не видел первой улыбки или первых слез. Мне страшно это говорить, но когда я смотрю на него, то не вижу ничего родного. Он словно чужой мне. Я пытаюсь. Честно. Но не знаю, смогу ли это изменить.

Наверно именно таких слов Шето и ожидал услышать. Он положил руку на плечо сына и постарался придать своему голосу уверенность и теплоту.

– Это нормально, мой мальчик. Ваше