Гулы - Сергей Кириенко

Гольди бросил взгляд вправо — впереди показался сверкающий зеркальными вывесками супермаркет «Гран Паолино», — следовательно, они находились в трех с половиной километрах от южного выезда.

— Три минуты — не меньше.

— Увеличьте скорость.

— Это невозможно — мы в кого-нибудь врежемся.

— Не имеет значения, — бесцветным голосом проговорил Аз Гохар, — жители города обречены.

Гольди сглотнул, пораженный услышанным. Случайно он заметил выражение лица Паолы — девушка, очевидно, не понимала происходящего и переводила испуганный взгляд со старика на Андрея.

— Я не могу увеличить скорость, — повторил комиссар. — Мы в кого-нибудь врежемся и перевернемся.

Аз Гохар наклонился к Джей Адамс, выглядывая в окно. Самолеты, висящие в небе, быстро перемещались на юг. За то время, что они разговаривали, силуэты с шлейфами сместились на значительное расстояние и сейчас видны были не сзади «ланчи», а сбоку.

Какое-то время он сидел неподвижно, не обращая внимания на попытки Борзо открыть дверь, а потом протянул:

— Они замыкают круг.

— Что?

— Они делают кольцо — замыкают круг вокруг города, чтобы никто не мог выбраться из Террено… — Аз Гохар подался к решетке. — Комиссар, вы должны опередить их — если самолеты пролетят над южной окраиной раньше, чем мы выедем из Террено, мы окажемся в отравленной зоне!

Гольди ощутил укол страха, повернул влево и обошел пару машин. Вернувшись на свою полосу, бросил взгляд в небо и увидел два самолета — они двигались быстро и действительно направлялись на юг. В сознании его промелькнуло: как глупо было предполагать, что самолеты эти опыляют кукурузу.

Облизнув губы, он бросил:

— Я постараюсь успеть.

— Старайтесь, комиссар, — ответил старик, снова выглядывая в окно, Гольди же утопил педаль газа и начал обходить машины одну за другой.

Сейчас движение на корсо Чентрале было весьма оживленным: многие горожане ехали за покупками, часть машин двигалась к реке, другие направлялись в Милан. Поток машин к выезду из города был особенно плотен, навстречу же ехало меньше автомобилей. Этим и пользовался комиссар: включив маячок, он обходил машины, поминутно выскакивая на встречную полосу и рискуя превратить «ланчу» в груду железа. Сирену он не включал и поначалу не отдал себе отчет почему, глядя сквозь лобовое стекло, он старался смотреть на дорогу, а не на лица идущих людей. Оставив позади дюжину перекрестков, «ланча» подлетела к светофору, на котором горел красный цвет, и Гольди направил машину между двух легковушек: едва не срезав зеркала о двери машин, она скользнула в проход и через миг оказалась на другой стороне перекрестка. В следующую секунду сзади раздался визг тормозов, и почти сразу же комиссар понял, почему не включил сирену: он не мог этого сделать. С него достаточно маячка — ведь сейчас они бегут из Террено, зная, что он обречен: если прав Аз Гохар, все эти люди скоро умрут, но вместо того, чтобы остановиться и предупредить тех, кого еще можно спасти, он едет из города, чтобы спастись самому, оставляет здесь кучу знакомых, зная, что они обречены.

Комиссар стиснул зубы и приказал себе: «Прекрати! Ты ничего не можешь сделать, чтобы спасти этих людей. Если ты остановишься, то никого не спасешь: они все равно умрут, а вместе с ними умрут и те, кто сидит в этой машине». На мгновение он ощутил горечь в груди, и в этот миг Аз Гохар бросил:

— Мы не успеваем.

Гольди повернул голову, но увидел только тающий след самолетов. Он посмотрел через лобовое стекло и увидел, что они почти достигли корсо Чентрале. На мгновение он подумал: как им удалось так быстро опоясать Террено? Впрочем, сейчас этот вопрос был второстепенным.

— У вас герметичная машина, комиссар? — спросил старик.

— Нет, если закрыть воздухозаборники, доступ воздуха в салон снизится, но не исчезнет совсем.

— Это плохо.

Сидевший справа от Гольди Андрей к этому времени разглядел самолеты и не отрываясь смотрел на них. Замершая у него на коленях девушка делала то же, но в отличие от беспокойства во взгляде Андрея, в ее глазах светилось непонимание. Когда Аз Гохар замолчал, Андрей бросил:

— Мы не успеем — они пролетят над выездом раньше, чем мы подъедем туда… — Он обернулся назад: — Что мы будем делать, Бен?

— Если мы не успеем, придется ехать сквозь газ.

— Но это же невозможно, — возразил Гольди. — Газ попадет в машину, и тогда…

— Это единственный выход, — отрезал старик. — Если мы остановимся, это приведет к одному: самолеты сделают второй круг над городом, зона поражения увеличится, а так как нам все равно нужно будет выезжать из Террено, нам придется преодолеть большую толщину газа. Правда, здесь есть одно исключение: если у вас, комиссар, найдутся противогазы для нас?

— У меня нет ни одного.

— Я так и думал… Если нам все-таки придется ехать сквозь газ, придется задерживать дыхание — как при нырянии. Надеюсь, ни у кого нет проблем с сердцем?

Аз Гохар обвел взглядом сидящих. Никто ничего не сказал, только Паола, глядя на Андрея, растерянно протянула:

— Что здесь происходит, Андрей?

Не отрывая глаз от дороги, Гольди сказал:

— Вряд ли сможем задержать дыхание дольше, чем на минуту.

— Этого будет достаточно. Сколько до выезда?

— Полторы минуты.

В этот момент самолеты продвинулись по небу еще на несколько сантиметров и коснулись невидимого перпендикуляра, соединяющего их с корсо Чентрале.

— Ну, вот и все… — вырвалось у Андрея.

Гольди ощутил холод, проникающий в мозг. Ему вдруг захотелось остановиться и не ехать дальше, но словно не повинуясь ему, тело продолжало управлять «ланчей»: руки поворачивали руль, обходя машины одну за другой, нога давила на газ.

— Придется задерживать дыхание, — повторил Аз Гохар и подался к решетке. — Когда я скажу, все набирают воздух и не дышат, пока мы не окажемся за городом. Ясно?

Снова никто ничего не сказал, кроме Андрея, который протянул:

— Это сработает, только если газ действует на дыхание. Но мы ничего не знаем о нем — он может действовать и на кожу.

— Он действует на дыхание, — отрезал старик.

— Откуда вы это знаете?

— Он не может действовать на кожу по простейшей причине: мы не можем погибнуть, иначе не сбудется Пророчество, некому будет уничтожать гулов.

Гольди подумал, что логика эта более, чем странная, но ничего не сказал. Бросив взгляд в зеркало, разглядел глаза Борзо: в них светилось отчаяние — словно тот потерял всякую веру в то, что еще что-то можно спасти. «Задержит ли он дыхание, когда придет время?» — подумал комиссар.