Гулы - Сергей Кириенко

Яркое солнце, укрытое облаками, висело высоко в небе, дующий с юга ветер пригибал растущую вдоль дороги траву, и она колыхалась огромными волнами, похожими на волны прибоя. Дорога с желтой разметкой выделялась на фоне травы сверкающей лентой. В трехстах метрах к востоку виднелась автозаправочная станция, за которой начиналась низина, ведущая к Олоне, с левой стороны от шоссе травяная поляна переходила в деревья, за которыми находился заброшенный виноградник, а еще дальше, закрывая западную часть горизонта, высилась Кальва-Монтанья. Городская окраина, оставшаяся на севере, угадывалась лишь по двум высоковольтным столбам. Никаких звуков не доносилось со стороны города — возможно, виной тому был дующий ветер, а может быть, их не было слышно, потому что их не было? Слышался только шорох травы, да мерно урчал двигатель «ланчи», но подтверждением тому, что случившееся минуту назад не было сном, были два самолета: кажущиеся отсюда двумя крестообразными точками, они висели высоко в небе, а за ними тянулись расплывающиеся в воздухе шлейфы. Последние казались такими красивыми и безобидными, что невозможно было поверить в то, что они несут смерть, — невозможно, если бы он не видел покойников.

Стоя в шести метрах от шоссе, комиссар смотрел в небо. Сейчас самолеты удалились от южного въезда в Террено и летели над Рионе Нуово: две точки двигались метрах в двухстах друг от друга, а выпускаемый ими газ опускался к земле, рассеиваясь и накрывая полосу метров в пятьсот… «Они замыкают кольцо», — сказал Аз Гохар, и комиссар понимал, что старик прав. Гулы окольцевали Террено, сделав выезд из города невозможным, а теперь не спеша убьют его жителей, — для этого им потребуется сделать не более четырех кругов…

Сколько времени прошло, как они выскочили из машины? Минута, три, пять? — Он не знал. Сейчас его организм пришел в норму: горло не разрывал сжатый воздух, а сердце не пробивалось сквозь ребра, но от этого ему не было легче — он чувствовал полную опустошенность и что-то еще — что-то, чему он не мог найти определения: отчаяние, смешанное с растерянностью и полной беспомощностью… «Все кончено, — билось у него в голове, — все уже кончено…» Он обычный полицейский — пусть занимающий пост комиссара криминальной полиции, — но обычный. Его работа — раскрытие убийств: пьяная поножовщина, смерть наркоманов от передозировки наркотиков, несчастные случаи на реке, редко — убийства из огнестрельного оружия. Но все это обычно и, как ни странно звучит, буднично. Все это всегда было и будет, ибо составляет неотъемлемую часть человеческой жизни: ревность, зависть и ненависть — пока существует все это, будут существовать убийцы и их жертвы… Но то, что произошло в этом городе, не вписывается в это по простейшей причине: убийцы — не люди. Стоя по колено в траве, Гольди с пугающей ясностью понимал, что не знает, что делать теперь. Что можно предпринять? Бросить сюда полк карабинеров, антитеррористический отряд, армию? Но что они сделают? Не постигнет ли и их участь миланских карабинеров?

Глядя на летящие самолеты, он краем глаза видел пять человек: Джей Адамс и Аз Гохар замерли возле него, Борзо, Паола и Андрей стояли по другую сторону от шоссе, не отрываясь глядя на север. За время, прошедшее с момента остановки, никто ничего не сказал. Гольди понимал причину последнего: никто просто не знает, что можно сказать, когда на твоих глазах гибнет восемьдесят тысяч человек — особенно, если среди них есть твои знакомые и родные. Внезапно он вспомнил о Торне, находящейся в Риме, и почти сразу же после этого — слова Борзо. Его дочь и жена остались в Террено, у этой девушки, Паолы, наверняка, в городе тоже есть родственники, да и у него самого там куча родни. Неожиданно он ощутил комок в горле — словно выпил крепкого кьянти и сейчас его вырвет, — все эти люди погибли!

Комиссар провел рукой по лицу. Все это не укладывалось в голове, казалось нелепицей или дурным сном, от которого хотелось проснуться. Но разве не видел он того, что сделали гулы в Террено?.. Он вспомнил монастырь, карабинеров на площади. В сознании его промелькнули картины сталкивающихся машин, мертвецы в баре, толстяк, разрывающий ворот рубахи, крутящиеся в воздухе колеса «форда»… «Все это правда, — подумал он, — восемьдесят тысяч человек погибли…»

Повернув голову, он взглянул на старика, глядящего в сторону города, и выдавил:

— Все кончено…

Аз Гохар перевел взгляд на Гольди:

— Нет, комиссар, все только начинается.

Слова старика заставили Гольди ощутить тошноту. Он почувствовал нестерпимое желание закричать, выплеснуть хотя бы словами то, что владело им:

— Начинается?!. Господи, да в этом городе остались одни трупы! Что значит — начинается?!

Крик комиссара заставил людей обернуться. Глядя на Гольди, старик медленно протянул:

— Гулы убили жителей города. Теперь они умрут.

— Как?

— Их убьем мы…

Три слова, сказанные стариком, подействовали на комиссара как ледяной душ. Он с шумом вздохнул и перевел взгляд на Джей — женщина замерла в метре от старика, на лице ее не было никаких эмоций — оно было пустым, как и бывает после анаши, — но Гольди легко мог представить, что творится у нее в голове. Он посмотрел за шоссе: глаза Паолы были распахнуты — похоже, она была в шоке. Стоящий возле нее демонолог глядел на него с беспокойством. Единственным же, кто не оторвал взгляд от самолетов, был Борзо — он замер по колено в траве и смотрел в сторону города.

На мгновение комиссар снова вспомнил все ужасы, виденные им за сегодняшнее утро — начиная с монастыря и заканчивая междугородным автобусом с полусотней покойников, замершим на въезде в Террено, — и с жаром проговорил:

— Вы сумасшедший! Город отравлен — его жители погибли!.. Может быть, все сказанное вами раньше и было правдой, но сейчас вы попросту бредите! Теперь это дело правительства, — рука комиссара качнулась на север. — Вы слышите: правительства!.. Я еду в Милан и расскажу обо всем происшедшем. Они вышлют сюда армию. Слышите?

На мгновение он замолчал. Старик медленно качнул головой — словно не соглашаясь с услышанным, — комиссар же повторил:

— Я еду в Милан… Кто со мной?

Он обвел взглядом людей. Пятеро человек стояли не двигаясь, похожие на гранитные изваяния, и поначалу никто ничего не сказал. Так прошло секунд десять, и вдруг… Паола опустилась на землю и из груди ее вырвался стон, Андрей опустился на колени возле нее, старик, оторвавшись от комиссара, обернулся назад. Гольди хотел что-то сказать, но его опередил Борзо: переведя взгляд с Террено, он повернул голову, и комиссар увидел его лицо — пепельно-серое, с неестественно сведенными скулами. Борзо сделал шаг в его сторону и, нацелив указательный палец, сказал: