Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик

на короткой шее словно росла из плеч. Коротко подстриженные седые волосы у старика смотрелись как щетка. У старика? Мальчик вдруг понял, что Монгол легко держит его одной рукой над полом.

– Не надо, парень. Покалечите друг дружке глаз, не увидите красивое дерево. Ухо покалечите – не услышите музыку птицы.

Старик мягко поставил его на землю.

Нос у Ильи горел огнем, верхняя губа треснула. Будто в тумане, мальчик видел, как его обидчика держат старшеклассники и бледная учительница, та, что вбегала в рекреацию, присев на корточки, что-то внушает ему.

Казалось, что на этом все кончится, но в тот же миг Илья повернул голову и увидел свой рюкзак в урне, а рядом сияющего от удовольствия Красавчика. «Почему бы им не отстать? – устало подумал Илья. – Я думал, хотя бы ему наплевать на меня…»

Красавчик был приятелем его врага, он нагло смотрел на Илью и улыбался белозубым ртом. Он уже распустил перед всеми хвост, как павлин. Тот, с кабаньей мордой, хотя бы известный задира. А этому что нужно? Ему и так уже все купили родители…

Ответ он получил очень скоро. Стоило сделать два шага навстречу и протянуть руку к своему рюкзаку, как что-то жесткое, словно древесный корень, ударило его под колено.

Паркетный пол оказался перед самым лицом, и мальчик больно ударился бровью и локтем.

Кто-то поставил ему подножку. Неужели кто-то третий?

Илья обернулся и сразу все понял. Весь этот спектакль задумал его старый знакомый – парень с лошадиной ухмылкой. В предыдущей школе они учились примерно одинаково, а когда их одновременно перевели в новую, Илья существенно повысил свою успеваемость, особенно по математике. Старый знакомый Кротова с явным удовольствием глядел, как мальчик пытается подняться…

«Меня окружили звери, – думал Илья, затравленно озираясь по сторонам, – кабаны, павлины, лошади».

Он слишком хорошо играл в шахматы – одна фигура ничего не может сделать против трех, но обида была так сильна…

Как в бреду Илья, изловчившись, оперся на руки и неистово размахнулся ногой. Краем глаза он успел увидеть словно высеченное из камня лицо Монгола. Кротов промахнулся, и его ступня угодила третьему врагу не в голову, а в живот. Удар получился не таким сильным, как хотелось бы, а поскольку спорт, если не считать шахмат, всегда давался мальчику плохо, – вообще не мог причинить боли. Но лошадиная ухмылка тут же исчезла с лица его старого знакомого: видимо, он не ожидал от Кротова такой прыти. Схватившись за живот, он пошатнулся и молча отошел в сторону.

Илью совсем покинули силы. Он застыл на полу, мучаясь оттого, что замешан в таком низком деле. Ему было обидно и горько. Коренастая фигура старика высилась над ним, лицо его не выражало ни злобы, ни осуждения, лишь глубокую печаль. И это было хуже всего.

Не говоря больше ни слова, Монгол протянул руку. Она была теплой, сухой и морщинистой. Илья поднялся, стараясь не глядеть на лицо старика.

Вокруг все еще кричали и шумели. Начались уроки, и многие, забыв уже о драке, входили в классы. Кротов готов был расплакаться от стыда, но держался, чтобы не дать врагам повода для радости.

Как Илья подошел к дверям класса и как в руке его снова оказался испачканный рюкзак, он не помнил. Заходя вместе с толпой в кабинет, мальчик находился словно в забытьи. Одноклассники, как пингвины, раскачивались перед ним из стороны в сторону.

Скоро все двери закрылись. Некоторое время из классов слышался приглушенный гул, и наконец в рекреации наступила полная тишина.

Молчало и пианино.

Еще одна перемена прошла, а жизнь продолжалась.

Аладдин

– Сделай лицо попроще, а то наступит конец света! – сказал Штыгин-старший.

– Ты не представляешь, сколько сил я потратил…

Андрей вышел из машины, громко хлопнув дверцей.

– Давай, – проворчал отец. – А ещё лучше врежь по капоту той рукой, которая ещё не была сломана.

Юноша угрюмо замолчал. Сегодня отец не поймёт его. Со стороны багажника послышались ругательства, но на этот раз по другому поводу.

– Что случилось? – грустно повернул голову Аладдин.

– Кто-то поцарапал заднюю дверцу. Причём намеренно. Сволочи…

Отец распрямился, и тут же вновь стал невозмутимым.

– Это Табакса. Не иначе… – промямлил Андрей.

– Мне всё равно. Это старое ведро и так нужно продавать.

Он хотел шутливо ткнуть сына в бок, но Аладдин отклонился в сторону. У него сейчас совсем не было настроения веселиться.

– Куда ты сейчас?

– Зайду в школу ненадолго. Есть одно дело.

– Ладно.

Андрей старался не поднимать глаз от пола, когда шёл на третий этаж. Кто-то из ребят поздоровался с ним, но он только буркнул что-то невнятное в ответ.

Бирка на новой рубашке, прямо под воротником, натирала шею, и он готов был вырвать её руками и растоптать.

Когда юноша вошёл в кабинет биологии, его настроение окончательно испортилось: он думал, Кирилл Петрович будет сидеть в классе, как обычно в это время, один и они смогут спокойно поговорить. Но учителя со всех сторон облепили семиклассники. Они задавали глупые вопросы вроде: «А почему у человека искры перед глазами, когда он ударится обо что-нибудь?»

Кирилл Петрович, которому следовало бы послать их куда подальше, вместо этого с довольным видом охотно отвечал и разжёвывал для любопытствующих детали. У Андрея не было терпения ждать, когда они закончат, поэтому он быстро подошёл к столу и произнёс холодным голосом, не глядя на учителя:

– Кирилл Петрович, у вас остался какой-нибудь чай? Мне срочно нужно чаю.

Он думал, никто не заметит его просьбы, но присутствующие замолчали, а молодой учитель удивлённо уставился на него:

– Что случилось?

– Ничего. Можете