Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик

дружил все эти годы. Ты самый родной мне человек… Тома…

Она замерла, когда его пальцы скользнули по руке выше. Тонкие волоски на коже девушки встали дыбом, сердце заколотилось как бешеное.

Тамара зажмурилась, и на мгновение ей показалось, что всё происходящее только сон.

Мурат вздохнул и придвинулся ближе, его рука ласково погладила её шею.

Она распахнула глаза. В голове витал туман, мысли носились одна за другой и сталкивались, как ослепшие пешеходы. С удивлением она осознала, что его прикосновения ей приятны.

Снова прозвучало её имя, как таинственное заклинание.

«Сегодня был хороший день, – говорила себе Тамара. – Зачем сопротивляться?»

Когда он поцеловал её, страх и восторг смешались в единое целое.

Голос Мурата прозвучал хрипло в закружившемся мире:

– Сделай мне прощальный подарок. Я многому научился. Мы расстанемся, но я не забуду эту ночь…

Она среагировала стремительно, как пружина. В комнате загорелся ослепительно-яркий свет – Тамара стояла на ногах, держа руку на выключателе, а Мурат морщился на полу, потирая ушибленный копчик.

– За что?!

– Мой прощальный подарок на память.

Она часто дышала, её щёки разрумянились. Мурат поднялся и обиженно выпятил нижнюю губу.

– Я слышал, что друзья могут иногда…

– То, что я накрасилась и надела красивое платье, ещё не означает, что я стала дурой! – взорвалась Тамара. – Скажу тебе честно, донжуан, я здорово переволновалась. Если бы ты не проболтался, неизвестно, какой глупостью закончился бы сегодняшний вечер.

Мурат попятился в сторону прихожей, надевая пиджак.

– Что тут такого? Все вокруг только и говорят, что человек поскорее должен расстаться с детством.

Она бессильно опустила руки. В красивом костюме её друг выглядел лет на двадцать, но по уму…

Тамара печально взглянула на него, и голос её дрогнул:

– Ты забыл, Мурат? У меня и так почти не было детства.

Он засуетился у двери, перекинув куртку через плечо, и неловко надел ботинок на ногу. Затем вышел на лестничную площадку, обернулся и проговорил:

– Извини… Я просто думал… Ай, ладно…

Он махнул рукой и быстро побежал вниз.

Тамара закрыла дверь и машинально подошла к окну.

На мгновение между веток, усыпанных снегом, она увидела, как он широко шагает через двор, заматывая голую шею шарфом.

«Он поймёт меня. Поймёт».

И всё-таки сомнения терзали её. Она пошла в ванную и умыла лицо водой. Разглядывая в зеркале свой привычный облик, Тамара думала о том, что Бог дал ей от рождения сердце старухи. Что однажды она всем людям наскучит своим вечным благоразумием, которое так же не свойственно юности, как морщины.

Смущённая и раздавленная, она переоделась в пижаму и повалилась на кровать. Сон одолел её сразу, и до утра она спала как убитая.

…Ей снился Мурат. Он прикасался к ней, и она всё чувствовала, но, когда отвечала на его прикосновения, её пальцы проходили сквозь его тело, словно он был голограммой. Снова и снова он уходил, она брала его за руку, чтобы задержать, но каждый раз хватала пустой воздух.

Под утро она была уже рада, что его не нужно возвращать…

Тамару разбудил звон посуды.

«Бабушка вернулась», – думала она сквозь дремоту.

Золотые и красные узоры летали у неё перед глазами.

«Что это?»

Она медленно раскрыла веки и поняла, что вся комната залита солнечным светом.

Воспоминания о вчерашнем вечере в одну секунду нахлынули на неё.

Сомнения были теперь очень далеко.

Тамара поняла вдруг, как стыдно ей было бы выходить к бабушке на кухню и говорить с ней, смотреть в глаза, если бы Мурат исполнил задуманное.

Девушка встала и приоткрыла окно. Тонкая струйка прохлады потянулась в комнату.

«Воздух, пронизанный солнцем, даже пахнет по-другому. Он как свежевыжатый апельсиновый сок, он будто издаёт звук, похожий на шорох янтарных камешков».

Тамара глядела на искрящийся снег, и вслед за свежими запахами талой воды в её памяти рождались новые и новые образы…

Ей казалось, что она помнит отца, его сильные руки, поднимающие её в воздух. Может ли она помнить об этом? Ведь ей не было ещё четырёх.

Она помнила, как мать везёт её на санках, а Тамара опускает руки в пушистый снег.

Девушка закрыла глаза и шагнула в столп света, подставляя лицо лучам.

Все ответы можно было найти в напоённом солнцем воздухе, в ароматах далёкой весны.

Лица её родителей, которых она не успела узнать, их поцелуи и объятия необъяснимо превращались в заботливые прикосновения бабушки, воспитавшей её.

Она вспомнила походы в музеи Города Дождей – старинные картины и золотую лепнину. Театры со скрипучими креслами, бархатные, пахнущие пылью занавески на балконах. Старые, потрёпанные книжки со сказками, четырёхколёсный велосипед с гудком, длинные, благоухающие липой летние дни.

Нет! У неё было детство! Оно было, и никто не отберёт его просто так.

Такое богатство не разменивают, им делятся с тем, кого по-настоящему любят, или оставляют в себе навсегда.

Истинную любовь не прячут стыдливо в темноте, потому что она светит ярче солнца. И не было ещё такого человека, который с рождения не искал бы её живительных лучей.

VI. Возвращение солнца

Человека делают старым не морщины, а отсутствие мечты и надежды.

Хорхе Анхель Ливраг

Надежда живёт даже возле могил.

Иоганн Вольфганг Гёте

…Известно, что земля описывает эллипс вокруг солнца, то удаляясь, то приближаясь