Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик

веселилась, потому что хотела отдохнуть от всех дел и обязанностей, которые свалились на неё в последнее время. Ей не хотелось этим вечером сидеть на лавочке в сторонке, пока все развлекаются, и давать утешительные советы многочисленным знакомым, сокрушающимся о своих личных бедах. На один день в году она решила перестать быть Тамарой.

Когда девушка вошла в комнату, Мурат уже возился с колонками, включая музыку, как будто сегодня было недостаточно шума.

Тома не могла смотреть на него без улыбки. Он вёл себя так, словно жил здесь всю жизнь, и нисколько не смущался этим. Но самое интересное – друзья действительно так давно знали друг друга, что её бабушка и родители Мурата привыкли принимать их у себя дома как членов семьи.

Да и сама Тома комфортней чувствовала себя с гостями вроде Мурата, которые не заставляли её бегать вокруг них, соблюдая некие нормы этикета, а действительно «чувствовали себя как дома».

Когда она вошла, парень неосознанно, уже не в первый раз за вечер, окинул её странным оценивающим взглядом.

«Мы взрослеем, – поняла вдруг девушка. – Мы уже не похожи на двух малышей, которые боролись друг с другом в младших классах».

Мурат плюхнулся на диван и принялся перебирать диски с фильмами.

– Что у тебя тут новенького? Тома! Помнишь, мы смотрели его года два назад.

Она кивнула – это был её любимый фильм.

– Иди! Садись.

«Он как мальчишка», – думала она, отпихивая в сторону его ноги, закинутые на подлокотник.

Так было тысячу раз. Они бросали монету и решали, к кому пойдут обедать после школы, по пути обсуждали последние новости, потом смотрели какой-нибудь фильм и расставались, а иногда сидели до вечера, чтобы вместе доделать уроки. Так было раньше, из года в год. Одного роста, оба щуплые и острые на язык, но разные настолько, насколько это можно себе представить. Почему им было так интересно друг с другом все эти годы? Загадка…

Но этот вечер был другим. Вслед за радостью прошедшего бала к Тамаре пришла странная грусть, словно она забыла о чём-то важном.

«Нет, этот вечер не похож на предыдущие. Что же изменилось?» –Девушка думала, не слыша голосов в фильме и глядя куда-то глубже мелькающих на экране лиц.

Иногда она едва поворачивала голову и смотрела на лицо Мурата, освещаемое чёрно-белым экраном, такое знакомое ей с самого детства. Только сейчас она сообразила, что они сидят очень близко друг к другу, как два котёнка, росшие в одной корзине.

И когда по экрану побежали финальные титры, девушка вдруг поняла, что́ так беспокоило её: «Скоро он уедет. Он сказал, что уезжает учиться в другую страну. Будут письма, будут обещания. Но возможно ли сохранить дружбу на расстоянии?»

Она поёжилась, словно уже осталась одна со своей вечной философией, которая никому больше не будет интересна. Мотылёк, родившийся для того, чтобы лететь на свет, не должен выглядеть как бабочка. Ей показался нелепым её наряд, аккуратная причёска. Захотелось смыть подведённые глаза и вытереть губы.

«Это прощальная встреча. Вот в чём дело».

Экран ещё горел, тускло освещая комнату синим светом. В тишине было слышно, как по двору проезжают автомобили, тихо шурша шинами по снегу.

– Когда ты уезжаешь, Мурат? – спросила она тихо.

– В конце весны, – почти сразу ответил он каким-то чужим голосом.

«Он думает о том же», – догадалась Тамара и, стараясь не выдавать волнения, задала следующий вопрос:

– На какой срок?

Он лёг на спину и постарался говорить весело:

– Не знаю. Меня никто не спрашивает.

– Ясно.

Они замолчали.

Когда-то им и молчать нравилось вместе, но теперь Тамара чувствовала нечто странное – какую-то исходящую от Мурата энергию, затаённую силу.

Она подумала, что в комнате слишком темно, и хотела включить свет, но голос юноши отвлёк её:

– Я освоюсь немного и позову тебя туда. Обязательно. Мы облазаем весь город.

Тамара промолчала. Улыбка постепенно исчезла с лица её друга. Он лежал, подложив руки под голову, и необыкновенно серьёзно смотрел в потолок.

За окнами в соседнем дворе кто-то запустил фейерверк – небо разукрасилось искрами, и с улицы послышался громкий треск, как от рвущейся ткани.

Девушка свернулась калачиком и посмотрела на стену, освещаемую разноцветными огнями. Затем она тоже легла на спину и, улыбнувшись, сказала:

– Помнишь, Мурат, в прошлом году мы ходили в поход. И в лесу, после общего костра, валялись на огромном поваленном дереве, смотрели на звёзды. Ты сказал, что это был самый счастливый день в твоей жизни и что только я понимаю тебя, как никто другой. Это была правда?

– Правда… – глухо ответил Мурат таким голосом, словно думал о чём-то другом.

– Я буду вспоминать тот день. Спасибо тебе за него!

– Тома…

Она почувствовала в темноте, как он взял её за руку, и вздрогнула, хотя вроде бы ожидала, что подобное может произойти.

Мурат повернулся к ней лицом. От него пахло апельсиновой конфетой.

– Про меня много чего говорили в последнее время. Особенно… ну, ты знаешь, про этот роман с Марго. Ты ничему не верь…

– Ничему? – усмехнулась девушка.

– Да, она действительно какое-то время жила у нас…

Он неловко кашлянул и продолжил:

– Ну как тебе лучше объяснить? У нас на самом деле ничего не было. Не получилось, и времени…

– Я поняла! Не нужно объяснять!

Тома держалась, чтобы не расхохотаться. Она не могла понять, обрадовала её эта новость или расстроила.

– Потом я всё время думал, – продолжал Мурат с волнением в голосе. – Особенно после того случая на экскурсии, когда я чуть коньки не отбросил. Скоро я уеду, и, понимаешь, в общем, я только с тобой и