De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С таким же предложением в апреле 1921 г. выступил на заседании комиссии денежного обращения Института экономических исследований ВСНХ крупный финансовый специалист З. С. Каценеленбаум, ставший одним из основателей Госбанка СССР.
В конце мая 1921 г., выступая в Институте экономических исследований с докладом, сотрудник ВСНХ и Наркомфина Н. Н. Кутлер вынес на обсуждение проект денежной реформы. В нём Николай Николаевич предложил отлить и пустить в обращение золотые монеты, использовав для этого весь имевшийся золотой запас, а эмиссию бумажных денег прекратить. Месяц спустя, в июне, в Институте экономических исследований проект денежной реформы представил и В. В. Тарновский. Он считал, что следует выпустить разменные на золото банкноты, которые будут ходить наряду с прежними бумажными совзнаками.
Однако благоприятная ситуация длилась недолго: осенью 1921 г. был катастрофический неурожай, за ним последовал голод. Все поняли, остановить бюджетную эмиссию будет невозможно. С июля 1921 по июнь 1922 г. общий объём наличной денежной массы вырос с 3,2 трлн почти до 320 трлн рублей, цены же поднялись почти в 6 млн раз!
К 1922 г. было ясно и то, что надежды на мировую революцию слабы. Следует заниматься своим хозяйством.
После учреждения Госбанка РСФСР В. В. Тарновский был назначен товарищем (заместителем) управляющего Северо–Западной областной конторы банка. Чуть раньше, в конце 1921 г., главой Наркомфина РСФСР был назначен 33-летний Г. Я. Сокольников, увлёкшийся идеей денежной реформы.
У В. В. Тарновского и его единомышленников появилось политическое прикрытие, Григорий Яковлевич энергично взялся претворять в жизнь идею создания червонного обращения. В результате реформа даже получила его имя.
Несмотря на сложность реализации, предложение В. В. Тарновского вскоре было принято за базовое. В начале 1922 г. Владимир Васильевич, на этот раз в своей статье «Вопросы денежного обращения и Госбанк», доказал необходимость создания денежной единицы, выпускаемой Госбанком, и показал пути к этому. Он ещё раз подчеркнул, что «ввиду невозможности достигнуть устойчивости государственной бумажной валюты необходимо допустить создание параллельной валюты для нужд народного хозяйства».
Идея выпуска твёрдой валюты обсуждалась с участием В. В. Тарновского в процессе целого ряда совещаний, состоявшихся в Наркомфине и Госбанке РСФСР в мае 1922 г. В результате было предложено три варианта её названия: федерал, целковый и червонец[946].
Пока не было принято официального решения, В. В. Тарновский настойчиво разъяснял в лекциях, докладах, газетных интервью свою позицию, отстаивал её на публичных диспутах. Его предложения активно обсуждались.
25 июля 1922 г. Совнарком принял декрет «О предоставлении Государственному банку права выпуска в обращение банковых билетов»[947]. Было решено, что валютное управление Наркомфина будет продолжать печатать совзнаки, а Госбанк осуществлять эмиссию червонцев. Согласовывать действия двух не очень дружественных структур поручили Л. Н. Юровскому, назначенному тогда же, 10 августа, заместителем начальника валютного управления Наркомфина.
Наркомфин признавался главным в этой связке, а управлению Леонида Наумовича предстояло заняться регулированием денежной политики страны и разрабатывать меры по оздоровлению денежного обращения. Именно в нём, а не в Госбанке, была создана комиссия по вопросам кредита и денежного обращения.
В заключение — ещё об одном руководителе Российского коммерческого банка, претендовавшем на роль отца червонца.
В своей анкете он записал: «Считаю в целях объективной правды необходимым отметить, что я считаю себя одним из авторов “червонной реформы”. Первая статья в печати, посвящённая этому вопросу, помещённая в “Экономической жизни”, принадлежит моему перу. Первый доклад в правлении Госбанка о необходимости параллельной валюты был прочитан мной». Это слова В. С. Коробкова.
Виталий Славович действительно был сподвижником В. В. Тарновского и поддерживал в 1922 г. его предложение приступить к денежной реформе немедленно. И в дальнейшем он постоянно одобрял и защищал своего коллегу, однако со своим предложением выступил только в декабре 1921 г., позже Владимира Васильевича. 26 февраля 1922 г. Коробков подготовил тезисы о направлении кредитной политики главного банка страны, обсуждённые на заседании правления Госбанка 26 февраля 1926 г. В них он обосновал предоставление Госбанку самостоятельного права выпуска золотых банкнот[948]. Статья же, на которую ссылается Коробков, написанная на основе этих тезисов, вышла 1 марта 1922 г.
Виталий Славович Коробков
Родился в 1887 г. в городе Мстиславль Смоленской губернии. Родом из мещан. В анкете, составленной при оформлении в 1922 г. на работу в Российский коммерческий банк (будущий Внешторгбанк СССР), сообщал, что знал немецкий, древнееврейский, еврейский, английский, французский, латинский и греческий языки. Окончил Санкт–Петербургский политехнический институт, получил звание кандидата экономических наук. Тема диссертации: «Очерки по экономической истории польско–литовского еврейства». До 1910 г. занимался литературным трудом. Затем работал на небольших должностях в коммерческих банках, в частности в Петербургском международном коммерческом банке. Как он сам признавался, отношение к Октябрьской революции у него скорее негативное — «не сочувствовал, активного участия не принимал». Однако после революции занимал высокий пост в профсоюзах — стал председателем Центральной комиссии Всероссийского союза служащих финансового и контрольного дела. Член ЦК, член президиума и секретарь профсоюза «Кредитруд», член Петроградского совета профсоюзов. Был также членом правления Общества регулирования еврейской эмиграции и колонизации и Общества ремесленников и земледельческого труда (три его сестры — Ревекка и Берта Коробковы и Эсфирь Бегам — с 1913 г. жили в Палестине, в Иерусалиме). Виталий Славович был автором книги «Экономическая роль евреев в лесной промышленности и торговле» и ряда брошюр.
С момента создания Госбанка в 1921 г. — главный секретарь правления (выполнял функции секретаря–докладчика Концессионной комиссии СТО и докладчик от Госбанка в Малом Совнархозе) и член правления Покобанка. В Российский коммерческий банк его рекомендовали: М. П. Томский, А. Лозовский, Д. Б. Рязанов, А. О. Альский, Г. Я. Сокольников, Н. Г. Туманов, Р. Я. Левин (замнаркома финансов СССР, с 1924 г. директор советского банка в Германии «Гаркребо»), Л. Н. Юровский[949].
10 ноября 1922 г. на учредительном собрании РКБ исполняет роль секретаря. Назначается директором иностранной операционной группы банка. Остаётся на этой должности до октября 1925 г. Всё это время тесно работает с пытающимся стать на ноги банком «Гаркребо».
Курирует информационный отдел, неслучайно из–под его пера появляются следующие маркетинговые выводы: «27 января 1923 г. В Москве идут только овечьи кишки, бычьи же не идут»[950].
В. С. Коробков любил загранкомандировки, судя по всему, у него были неплохие связи в Европе и США. В частности, он до создания РКБ был знаком с У. Ашбергом, основателем и комиссионером банка (можно предположить, что он сыграл определённую роль и в учреждении банка «Гаркребо»). Уже после реорганизации, летом 1924 г., Внешторгбанка СССР получил предложение нью–йоркских банков направить своего представителя для переговоров. В США был командирован Коробков. Его переговоры с представителями Guaranty Trust, Equitable Trust (Эквитэбль, Эквитрест), Chase National Bank (Чейз–банк), International
