История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лукреций — дитя гражданских войн. Эпоха порождала у людей сознание неуверенности в завтрашнем дне, боязнь смерти, страх перед богами. Лукреций желает освободить человека от этих призрачных ужасов посредством материалистической философии Эпикура, отрицавшего бессмертие души, загробное воздаяние и вмешательство богов в жизнь вселенной, развивающейся по своим неизменным законам. Мировоззрение Лукреция оптимистично. Он — гуманист, верящий в человека, который от животного состояния сумел подняться до вершин культуры. Во второй половине 5-й книги Лукреций рисует замечательную картину развития человеческого общества, в основе которого лежит эволюция орудий труда. Эта картина свидетельствует о гениальной интуиции поэта и философа, который сумел близко подойти к материалистическому пониманию исторического процесса.
Перевод поэмы Лукреция на русский язык осуществлен замечательным московским филологом-классиком, мастером поэтических переводов Ф. А. Петровским. Чтобы дать представление о повествовательной манере римского поэта-философа, приведем два-три отрывка из этого перевода.
В начале своего произведения Лукреций формулирует главный научный принцип: люди должны понять, что мир — вечен; он не создан никем из богов. Это понимание поможет им избавиться от религиозного страха:
За основание тут мы берем положенье такое: Из ничего не творится ничто по божественной воле. И оттого только страх всех смертных объемлет, что много Видят явлений они на земле и на небе нередко, Коих причины никак усмотреть и понять не умеют И полагают, что все это божьим веленьем творится. Если же будем мы знать, что ничто не способно возникнуть Из ничего, то тогда мы гораздо яснее увидим Наших заданий предмет: и откуда являются вещи. И каким образом все происходит без помощи свыше.
(I, 149—150)
Здравый смысл, под которым надо понимать надлежащий синтез ощущений и представлений, свидетельствует, что в мире есть только тела и пространство, в котором они пребывают:
Но продолжаю я нить своего рассуждения снова. Всю, самое по себе, составляют природу две вещи: Это, во-первых, тела, во-вторых же, пустое пространство, Где пребывают они и где двигаться могут различно. Что существуют тела, непосредственно в том убеждает Здравый смысл; а когда мы ему доверяться не станем, То и не сможем совсем, не зная, на что положиться, Мы рассуждать о вещах каких-нибудь тайных и скрытых. Если ж пространства иль места, что мы пустотой называем, Не было б вовсе, тела не могли бы нигде находиться И не могли б никуда и двигаться также различно.
(I, 418—428)
В обоснование того, что все тела состоят из мельчайших неделимых частиц-атомов, находящихся в вечном движении, Лукреций ссылается на ставшее знаменитым сопоставление с игрой пылинок в луче солнечного света:
Вот посмотри: всякий раз, когда солнечный свет проникает В наши жилища и мрак прорезает своими лучами, Множество маленьких тел в пустоте, ты увидишь, мелькая, Мечутся взад и вперед в лучистом сиянии света; Будто бы в вечной борьбе они бьются в сраженьях и битвах, В схватки бросаются вдруг по отрядам, не зная покоя, Или сходясь, или врозь беспрерывно опять разлетаясь. Можешь из этого ты уяснить себе, как неустанно Первоначала вещей в пустоте необъятной мятутся. Так о великих вещах помогают составить понятье Малые вещи, пути намечая для их постиженья. (II, 114—124)
Здравым смыслом продиктованы суждения древнего философа не только о жизни природы, но и о развитии человека и человеческого общества. Решающими факторами этого процесса являются нужда, обостренный ею разум и технический прогресс:
День ото дня улучшать и пищу и жизнь научали Те, при посредстве огня и всяческих нововведений, Кто даровитее был и умом среди всех выделялся... Были открыты потом и разного рода металлы: Золото, медь, серебро, и веский свинец, и железо... Древним оружьем людей были руки, ногти и зубы, Камни, а также лесных деревьев обломки и сучья, Пламя затем и огонь, как только узнали их люди. Силы железа потом и меди были открыты, Но применение меди скорей, чем железа, узнали: Легче ее обработка, а также количество больше. Медью и почву земли бороздили, и медью волненье Войн поднимали, и медь наносила глубокие раны: Ею и скот и поля отнимали: легко человекам Вооруженным в бою безоружное все уступало. Мало-помалу затем одолели мечи из железа, Вид же из меди серпа становился предметом насмешек; Стали железом потом и земли обрабатывать почву, И одинаковым все оружием в битвах сражаться... Судостроенье, полей обработка, дороги и стены, Платье, оружье, права, а также и все остальные Жизни удобства и все, что способно доставить усладу: Живопись, песни, стихи, ваянье искусное статуй — Все это людям нужда указала, и разум пытливый Этому их научил в движеньи вперед постепенном.
(V, 1105—1107, 1241—1242, 1283—1296, 1448—1453) Наука
Гигантская фигура Лукреция, с его попыткой дать подлинно научную теорию природы и общества, стоит совершенно особняком. Другие римские ученые этой эпохи не поднимались выше собирания материала и его примитивной эмпирической обработки, причем вопросами естествознания они почти не занимались. Характерно, что Цезарь для реформы календаря вынужден был прибегнуть к помощи александрийского астронома. Типичным представителем римской науки конца гражданских войн был такой собиратель, как Варрон. Больше всего римские ученые проявляли самостоятельность в эту эпоху в области юриспруденции (Кв. Муций Сцевола, Сервий Сульпиций Руф) и лингвистики (Л. Элий Стилон и Марк Теренций Варрон).
Поэзия. Сатира
Сатурами (или сатирами) во II в. стали называть легкие непринужденные рассказы в прозе или стихах самого различного характера. Такие сатуры писал, например, Энний. Однако в дальнейшем сатура приобретает тот вид сатиры, резкой насмешки, обличения, который она сохранила в веках.
Первым представителем такого жанра был богатый римский всадник, друг Сципиона Младшего Гай Луцилий (около 180 — около 100). Он жил в эпоху послегракханской реакции и был свидетелем упадка Рима, вызванного господством олигархических клик. Это давало обильную пищу для обличении. Луцилий написал 30 книг сатир, из которых дошло до нас около 800 фрагментов. Они написаны частью гекзаметром, частью ямбическотрохеическим размером. Собственно сатирический элемент у Луцилия еще не везде выделен, но там, где он налицо, он часто носит резко обличительный характер. Луцилий широко использовал народный язык, что явилось одной из причин его широкой популярности. В сатирическом жанре успешно пробовал свои силы и Варрон. Он написал большой сборник «Менипповых сатур»[371] в 150 книгах, от которых дошли только разрозненные фрагменты.
Лирика. Катулл
До эпохи гражданских войн в римском обществе отсутствовали условия для развития лирики. Этот интимный поэтический жанр предполагает сложную и напряженную внутреннюю жизнь. Старая римская обстановка давала очень мало материала для таких переживаний. Только развитие социальных противоречий II—I вв. создало почву для появления лирики. Большое значение имело также знакомство римлян с греческой лирической поэзией, в частности, с утонченной александрийской литературой.
В I в. до н. э. в Риме появляется группа молодых поэтов, образовавших литературный кружок[372]. Они начали реформу латинского поэтического языка, отказавшись от архаизмов Энния и введя в употребление разнообразные греческие лирические размеры. Самым выдающимся из них был Гай Валерий Катулл (около 87 — около 54). Он родился в Северной Италии, в г. Вероне, и происходил из богатой всаднической семьи. В Риме Катулл попал в общество талантливой литературно-аристократической богемы. Здесь развернулись его блестящие поэтические дарования.
Катулл — поэт чрезвычайно разносторонний. Он отдал дань и модному тогда александрийскому стилю, написав несколько стихотворений, проникнутых эллинистической ученостью. Но не в этих изысканных стихотворениях сила Катулла, она проявляется в его страстной и непосредственной лирике. У Катулла есть политические стихотворения; серия гневных эпиграмм, направленных против Цезаря и его окружения, беспощадно грабивших Галлию. (Впрочем, позднее поэт примирился с будущим диктатором.)
Но главное место в творчестве Катулла занимала страстная и мучительная любовь к Клодии, сестре известного политического деятеля Публия Клодия. С необычайной силой поэт изобразил все этапы и перипетии своего чувства, начиная первым увлечением и кончая трагическим разрывом. Знаменитое двустишие:
Odi et amo. Quare id faciam, fortasse requiris
Nescio, sed fieri sentio et excrucior.
И ненавижу ее и люблю. «Почему же?» — ты спросишь.
Сам я не знаю, но так чувствую я — и томлюсь.
принадлежит к шедеврам мировой поэзии. «В этих двух строках — вся человеческая жизнь», — замечает один ученый-филолог.
