Балаустион - Сергей Конарев

— Что с ним разговаривать, с псом поганым? — не выдержал Феникс. — Нужно выволочь его из дома, подвесить на дыбе и рвать клещами….

Никомах мрачно нахмурился. Предательство друга не давало ему покоя.

Заговорил Пирр:

— Действительно, врагам удалось пробить нашу оборону, переманив — неважно, каким способом, — человека, которого мы считали своим. Но Эпименид действовал не один, и я не имею в виду Горгила. Это был целый заговор, в котором приняло участие немало высших олигархов Спарты. В критской темнице я не спал пять ночей, все вспоминал и думал… Ведь это Эвдамид предложил отправить на Крит отряд номаргов — якобы для защиты отца от убийцы, а на самом деле для того, чтобы доставить к нему этого убийцу. Проклятого Горгила.

— Вероятно, потому, что Горгилу стало слишком горячо оставаться в городе после убийства Эвполида и неудачного покушения на Лео, — высказал предположение Тисамен.

— Наверное. Негодяй, воспользовавшись помощью Эпименида, втерся в окружение отца, прикидываясь лекарем. Он мог бы убить его сразу, в первый же день, но план был гораздо более изощренным. Те, кто его придумал, собирались избавиться разом от нас обоих….

— Мотив мерзавцев можно понять, — скривился Гермоген. — Какой толк избавляться от твоего отца, если ты, наследник, был настороже и недосягаем для покушения? Умри он — и ты сразу становишься царем. Клянусь Меднодомной, никого из заговорщиков этот вариант не устраивал.

— Вот именно, — продолжал развивать свою мысль Пирр. Выглядел он почти спокойно. — Меня нужно было выманить из Спарты, из постоянного окружения толпы вооруженных граждан, отправить на остров и обвинить в смерти отца. Сделать так, будто я убил его, добиваясь власти. Казалось бы, все это имело смысл только в том случае, если синедрион примет нашу сторону….

— Разумеется, иначе не стоило частокол городить, — пожал плечами секретарь. — В случае, если бы вы проиграли суд, твой отец остался бы на острове, а ты смог бы претендовать на трон не раньше, чем он умрет.

— Кур-рва медь, при таком раскладе Агиады должны были приложить максимум усилий, чтобы Павсаний прожил как можно дольше, а не наоборот, — хмыкнул Брахилл.

Пирр тряхнул волосами.

— Так и есть. Эвдамид надеялся победить в синедрионе, использовав свои четырнадцать голосов, а убийцу на остров отправили на случай неудачи.

Леонтиск с опаской поглядел на Иамида, но тот слушал с каменным лицом, полуприкрыв глаза.

— Вот почему злоумышленники ничего не предпринимали до самого заседания. Кроме письма с Крита; Эпименид убедил отца написать его, сообщив о якобы имеющихся у него подозрениях относительно кроющихся среди номаргов злоумышленниках….

— А, гиппагрет, как тебе это? — повернул голову Лих. Иамид промолчал.

— Однако, как ни бились Агиады, исход синедриона перешел в руки эфоров, решавших, можно отцу подать голос за себя или нет.

— Трудно предположить, чтобы Агиады не предполагали такой возможности, клянусь задницей Посейдона, — проворчал Брахилл.

— Уверяю, они предполагали и готовились к этому, — воскликнул Мелеагр. — Я кое-что знаю об этом. Они намеревались легко победить тремя голосами — Архелая, Анталкида и Гиперида, общеизвестных противников царя Павсания, против двух — Фебида и жреца Скифа.

— Однако, разрушив план Эвдамида, Гиперид, на удивление всем, проголосовал за нас, — царевич поднял брови. — Интересно, почему?

— Это ясно! — Лих взволнованно вскочил на ноги. — Для того, чтобы ты мог отправиться на остров, чтобы Горгил, давно находившийся там, мог убить твоего отца….

— …и так далее, — кивнул царевич. — Как вам это нравится, друзья?

— То есть они решили уничтожить вас в любом случае? Кур-рва медь, — выдохнул Брахилл.

— Боги, ну и времена! — сдвинул брови Гермоген.

Галиарт изумленно развел руками.

— Хочу заявить, господа, наш царь Эвдамид — прекрасный актер, собравший не менее блестящую труппу. Это же надо — поставить такую драму! Прости, командир….

— Хм, — дернул плечом Лих. — А мне показалось, что Хромой и сам был удивлен поступком Змея….

— Это уже частности, — махнул рукой Никомах. — Я уверен, что Эвдамид не является одним из главных организаторов заговора и допускаю, что царя могли и не посвятить во все тонкости плана. Он еще не потерял последних остатков совести, в отличие от своего младшего брата. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем все доподлинно….

Мелеагр сморщил острый нос.

— А мне думается, друзья, что здесь просто переплелись два параллельных заговора. И всерьез подозреваю, что некая третья сила решила подкорректировать планы молодого царя.

— Кур-рва медь, какая еще третья сила? — не выдержал Брахилл.

— Сейчас голова лопнет, — шепнул на ухо Леонтиску Аркесил.

— Ну-у, господин полемарх! Это же очевидно, клянусь богами! Кто нарушил планы Агиадов в голосовании эфоров? Правильно, Гиперид. Следовательно, третья сила — это он и его дружок Архелай. Их не устраивал расклад, при котором главная ветвь Эврипонтидов остается у власти, пусть даже в замороженном состоянии. Разве все уже забыли грубоватую попытку педонома Пакида избавить мир от царевича Ореста?

— О, боги! — простонал Гермоген.

— Перестань призывать богов, добрый Гермоген, — рассмеялся Мелеагр. — За время твоего пребывания на острове быков небожители совершенно потеряли интерес к делам, что творятся в этом городе.

— Умник! — прошептал старый секретарь Павсания.

— Итак, Медведь и Змей решили принять участие в игре. Архелай не мог открыто подать голос за Павсания, все знают, как он его ненавидел. Эту миссию пришлось взять на себя Гипериду. Прикинувшись аполитичным дельцом, блюдущим только финансовый интерес, он своим голосом решил исход эфорского голосования. На самом деле они немного рисковали — в случае, если бы Эпименид провалил миссию и выдал Горгила, велика была вероятность того, что Павсаний действительно вернется в город. Впрочем, подозреваю, что кому-нибудь из, извини, Иамид, номаргов было дано задание устранить лафиропола Эпименида, если он поведет себя подозрительно. Осведомленность Архелая и Гиперида о пребывании на Крите убийцы наводит на мысль, что они если и не участвовали в составлении плана Агиадов, то….

— …страстно желали стать его соавторами, — подхватил стратег Никомах. — И стали ими.

— Вот именно. Рад, что ты уловил мою мысль, доблестный Никомах. Итак, пара эфоров корректирует план Агиадов, и комиссия герусии с нашим царевичем отправляется на остров. Кстати, хочу заметить, что не обошлось и без участия критян: слишком смело было бы предположить, что Горгил самостоятельно разобрался со всеми тайными переходами и дверьми кидонского дворца.

— Я тоже думал об этом, — мрачно заметил Пирр.

— Год назад, когда государь заболел, мы просили выделить ему другие покои, на солнечной стороне, но получили отказ, — вспомнил Гермоген. — Но как только ко двору Кидонии прибыл Эпименид со своим «лекарем», Полидор Критский тут же выделил нам новые апартаменты, те, в которых и свершилась трагедия. Как знать, не потому ли, что лучшего места для злодейства не нашлось во всем дворце? Критский царь нарушил закон гостеприимства, позволил случиться убийству и святотатству!

— Проклятье! — царевич в ярости сжал кулаки. — Критяне заплатят за это, клянусь жизнью! Сразу после лакедемонян.

Слова эти были произнесены столь зловеще, что у Леонтиска в животе зашевелилось что-то скользкое и холодное.

— Проклятые хитрованы! — воскликнул он, пытаясь напускной бравадой прогнать это чувство. — Клянусь Музами, нужно прогнать эту труппу с подмостков!

— В Аид, — добавил Лих.

— Труппа трупов, — хихикнул Феникс.

— Что-то эти мимы совсем не смешные, — оторвался от записей Ион. — У меня аж мурашки по коже от их представления.

— Это так, — покачал головой стратег Никомах. — Игра идет серьезная. Над головой каждого из нас занесен меч, не только над наследником. Если врагам удастся погубить молодого Эврипонтида, никому из нас не уцелеть.

— Ну, по крайней мере, вам, господа стратеги, и мне, подлому перебежчику, — грустно улыбнулся Мелеагр. — И еще, подозреваю, младшему из Эврипонтидов. Остальным, молодежи, грозит лишь до конца жизни прослужить гоплитами в удаленных гарнизонах.

— Или вернуться к родным, афинским, заговорщикам и кинжалам, — грустно вздохнул Леонтиск.

— Или доживать век где-нибудь в деревне, — одними губами произнес Гермоген.

— Клянусь бородой Зевса, этому не бывать! — рявкнул полемарх, ударив крепким кулаком по колену.

— Встанем! Расскажем правду людям! Поднимем город! — раздались крики.

— Нет. Мы одолеем их в суде, — тихо сказал Мелеагр, но его услышали все.