История Израиля. Том 1 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1807-1951 - Говард Морли Сакер

воры — но в большинстве своем это были мирные обитатели пустыни, занимавшиеся разведением верблюдов на искони принадлежавших им землях.

Наконец, в сентябре 1953 г., израильтяне основали свое первое поселение в зоне Аль-Ауджа. Это был кибуц военного формирования Нахаль, члены которого совмещали военную службу с сельскохозяйственной деятельностью. Вскоре в демилитаризованной зоне был обнаружен и египетский контрольно-пропускной пункт. Израильтяне потребовали его демонтажа, но египтяне отказались сдвинуться с места, пока не будет эвакуировано подразделение Нахаль. В конце 1954 — начале 1955 г. произошло несколько столкновений, и с обеих сторон были потери. Ситуация в зоне становилась все более и более напряженной. В результате в октябре 1955 г. израильтяне атаковали египетский армейский форпост в Аль-Кунтилле, далее к югу; пять египетских солдат было убито и двадцать три взято в плен. Когда же египтяне решительно отказались уступить эти несколько метров демилитаризованной зоны, израильтяне 2 ноября предприняли наступление на египетские позиции. Египтяне потеряли около пятидесяти человек убитыми, и более сорока оказались в плену. Совет Безопасности ООН резко осудил Израиль за его действия, но евреи не собирались уходить из Аль-Ауджа.

Собственно говоря, упорство, с которым Израиль стремился закрепить позиции своего воинского контингента в демилитаризованной зоне, объяснялось не только и не столько его решимостью отстоять свой суверенитет. Эта зона обеспечивала жизненно важную фланговую защиту от все более и более частых случаев проникновения из Газы, поскольку число таких случаев к 1955 г. достигло критической отметки, и ситуация становилась гораздо более проблемной, чем в районе озера Кинерет или на конфликтной иорданской границе. Газа, сравнительно небольшой сектор Палестинского побережья (четыре мили в ширину и тридцать в длину), была передана в ведение египетской администрации после войны 1948–1949 гг.; ее население, составлявшее первоначально 50 тыс. человек, в 1949 г. увеличилось до 180–200 тыс., а в 1967 г. эта цифра составляла чуть больше 356 тыс. Права проживающих в Газе беженцев были жестко ограничены египетской военной администрацией, им не позволялось работать на территории Египта; их ненависть к Израилю была сильнее, чем у любой другой группы беженцев, живущих вблизи израильских границ. Свою исступленную вражду и то ожесточение, с которым совершались вооруженные вылазки на территорию Израиля, они мотивировали своим патриотическим долгом. В первые годы египетские власти не были склонны к поощрению таких вылазок, не говоря уж о своем в них участии. Соглашение о перемирии здесь соблюдалось достаточно строго. Однако приход к власти в Египте Гамаля Насера, жесткая израильская политика в приграничных областях и обострение египетско-израильских отношений (Глава XVII) — все это, вместе взятое, способствовало тому, что общая ситуация начала меняться в худшую сторону. Египетские пограничники стали закрывать глаза на проникновение в Израиль мародерствующих банд — израильтяне, в свою очередь, ужесточили ответные меры.

Согласно отчетам ООН, Израиль за период 1949–1956 гг. провел не менее 17 армейских операций различной масштабности на территории, находящейся под египетским контролем, а также 31 раз атаковал арабские населенные пункты и воинские соединения (за тот же семилетний период). Практически все эти действия были осуждены египетско-израильской Смешанной комиссией либо Советом Безопасности ООН — что, впрочем, имело место и по отношению к провокациям арабской стороны. Явная неспособность Израиля добиться понимания со стороны международной общественности заставила Абу Эвена, израильского посла в ООН, признать, что политика ответного удара является тупиковой. Когда Израиль был единогласно осужден Советом Безопасности ООН после его рейда в Газу весной 1955 г. (Глава XVII. Даян создает боевые части), Эвен написал своему другу: “Ответный удар как принцип внешней политики стал неприемлемым, и нам следует научиться жить по тем же правилам, что и другие страны, поскольку не только мы подвергаемся провокациям”.

Живя и работая все эти годы за рубежом, Эвен, видимо, оказался не в состоянии должным образом оценить всю силу гнева, охватившего страну. Ведь он же сам сообщал Совету Безопасности в 1950-х гг. о том, сколько граждан Израиля стали жертвами арабских лазутчиков и диверсантов. Число погибших в период 1949–1956 гг. израильтян составило 1300 человек — в результате обстрелов, вооруженных нападений, внезапных и коротких рейдов, совершаемые федаинами[376], этими прошедшими специальную подготовку террористами-диверсантами. Четыре пятых израильских потерь пришлось на долю мирного населения, включая женщин и детей, — притом что две трети погибших арабов были военнослужащими. Помимо прочего, гибель каждого израильтянина следует рассматривать в контексте непрекращающегося состояния войны, усугубляемого посредством постоянной изоляции, блокады и враждебной пропаганды, которые имели целью подорвать израильскую экономику, ослабить способность Израиля к сопротивлению и в конечном итоге добиться исключения Израиля из международного сообщества.

Движущие силы арабской воинственности

Соглашения о перемирии, подписанные в 1949 г., не давали оснований предполагать, что последовавшая за подписанием конфронтация будет столь острой. Судя по этим документам, речь, вне всякого сомнения, шла о переходном периоде на пути к постоянному миру. Дело в том, что руководители арабских государств — не в меньшей степени, чем правительство Израиля, — были заинтересованы в политике взаимного признания. По всей видимости, у них имелись неотложные проблемы, требующие скорейшего решения, в том числе нестабильность и искусственный характер границ, установленных в спешке, исходя из временных военных нужд; демилитаризованные зоны; выход к израильскому Средиземноморскому побережью; обеспечение контактов между Египтом и Хашимитским Королевством через пустыню Негев; определение статуса Иерусалима. Кроме того, король Абдаллах был очень заинтересован в достижении компромиссного соглашения, которое могло бы умиротворяюще воздействовать на десятки тысяч палестинских арабов, живущих на Западном берегу Иордана. Преуспей он в получении желаемых уступок от Израиля, беженцы стали бы считать его спасителем, а не козлом отпущения. Абдаллах, не сомневавшийся в своем умении вести переговоры, решил рискнуть, хотя и существовала опасность вызвать гнев других арабских правителей и быть неправильно понятым своими подданными. Он возобновил тайные контакты с подполковником Моше Даяном, бывшим командующим Иерусалимским фронтом.

Первоначально израильтяне откликнулись на попытки Абдаллаха прозондировать почву без особого энтузиазма. Существовало мнение, что если сначала заключить соглашение с Египтом, то хашимитский правитель будет готов пойти на более значительные территориальные уступки. К тому же первоначальные запросы Абдаллаха были довольно значительными. Он хотел обеспечить себе доступ к Средиземному морю через Беэр-Шеву и Газу, вернуть арабские кварталы Нового Иерусалима, а также получить право проезда по шоссе Иерусалим—Вифлеем и бесплатное обслуживание судов в Хайфском порту. Взамен он предлагал Израилю доступ к разработкам поташа на северном берегу Мертвого моря и бесплатное обслуживание судов в иорданском порту залива Акаба, причем последнее предложение в неявном виде подразумевало, что по крайней мере часть Южного Негева будет возвращена Трансиордании. Израильское правительство не возражало против включения Газы в состав Хашимитского Королевства (в конце концов, это было чисто арабским делом)