Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи

интересно узнавать обо всем от них самих, — с готовностью ответила Каролина.

Это было в ее вкусе. Мне оставалось только восхищаться способностями месье Эркюля Пуаро, так безошибочно сумевшего выбрать самый верный подход к пожилой старой деве из небольшой деревни.

— Он не сказал, была ли та танцовщица действительно великой княжной? — спросил я.

— Профессиональный долг не позволяет ему говорить об этом, — сказала Каролина важно.

Мне было интересно, насколько он был правдив в разговоре с Каролиной. Вероятно, он вовсе не говорил правды. Свои косвенные намеки он передавал с помощью бровей и плеч.

— И после этого, — заметил я, — ты, наверное, была готова клевать с его ладони.

— Не будь таким грубым, Джеймс. Не знаю, откуда у тебя эти вульгарные выражения.

— Вероятно, от моей единственной связи с внешним миром — от моих больных. К сожалению, я практикую не среди августейших принцев и интересных русских эмигранток.

Каролина подняла свои очки на лоб и посмотрела на меня.

— Ты, кажется, очень раздражен, Джеймс. Это, должно быть, от печени. Тебе нужно принять на ночь голубую таблетку.

Если бы меня увидели в моем собственном доме, трудно было бы представить, что я врач. Дома лечение прописывает и себе, и мне Каролина.

— К черту печень, — вспылил я. — А об убийстве вы говорили?

— Ну, конечно же, Джеймс. А о чем же еще здесь говорить? Я смогла обратить внимание месье Пуаро на некоторые детали. Он был мне очень благодарен. Он сказал, что у меня есть задатки врожденного детектива и чудесное психологическое чутье человеческой натуры.

В этот момент Каролина была очень похожа на кошку, объевшуюся жирной сметаной. Казалось, она даже мурлыкала.

— Он очень много говорил о крошечных серых клеточках мозга и об их функциях. Он говорит, что клетки его мозга самого высокого качества.

— И он это сказал, — заметил я с горечью. — Скромность — явно черта не его характера.

— Джеймс, я не хотела бы, чтобы ты так страшно был похож на американца. Он считает очень важным. как можно скорее найти Ральфа, убедить его явиться в полицию и рассказать о себе. Он говорит, что его исчезновение производит очень неблагоприятное влияние на ход следствия.

— А что ты на это ответила?

— Я с ним согласилась, — сказала Каролина важно. — И рассказала ему, что уже сейчас говорят об этом.

— Каролина, — спросил я резко, — ты рассказала месье Пуаро о подслушанном разговоре в лесу?

— Рассказала, — охотно ответила Каролина.

Я встал и начал ходить по комнате.

— Надеюсь, ты понимаешь, что ты делаешь, — проговорил я отрывисто. — Ты набрасываешь петлю на шею Ральфа Пэтона — это верно, как то, что ты сидишь в этом кресле.

— Нисколько, — совершенно спокойно ответила Каролина. — Я была удивлена тем, что ты сам не сказал ему об этом.

— Я был достаточно благоразумен, — ответил я. — Мне очень нравится этот парень.

— Мне тоже. Вот почему я считаю, что ты говоришь глупости. Я не верю, что Ральф сделал это, так что правда не может повредить ему, а мы чем можем должны помочь месье Пуаро. Вполне возможно, что в ночь, когда совершалось убийство, Ральф был с той самой девушкой, а если так, то у него есть полное алиби.

— Если у него есть полное алиби, — парировал я, — почему он не придет и не скажет об этом?

— Возможно, чтобы не причинить неприятностей девушке, — разумно рассудила Каролина. — Но если месье Пуаро узнает, кто она и разъяснит ей о ее долге, она придет добровольно, чтобы снять с Ральфа подозрения.

— Кажется, ты выдумала свою собственную романтическую историю, — сказал я. — Ты слишком много читаешь дрянных романов, Каролина. Я всегда говорил тебе об этом.

Я снова упал в свое кресло.

— Пуаро задавал тебе еще какие-нибудь вопросы? — спросил я. — Только о больных, которых ты принимал в то утро.

— О больных? — переспросил я, не веря.

— Да, о твоих амбулаторных больных. Сколько их было и кто они такие?

— Ты хочешь сказать, что смогла ответить на этот вопрос?

Каролина удивилась.

— А почему бы нет? — спросила она победно. — Из этого окна мне прекрасно видна дорожка, ведущая к двери твоей приемной. А память у меня прекрасная, Джеймс. Намного лучше твоей, должна тебе сказать.

— Я в этом уверен, — пробормотал я невольно.

Загибая пальцы, моя сестра стала перечислять имена.

— Старая миссис Беннет и тот мальчишка с фермы со своим больным пальцем, Долли Грайс с иголкой в пальце; потом этот американец, стюард с лайнера. Так, значит, четыре… Да, старик Джордж Эванс со своей язвой. И, наконец…

Она сделала значительную паузу.

— Кто же?

Кульминационную часть своего заявления Каролина торжествующе прошипела, чему также способствовало и случайное скопление буквы «с» в произнесенном имени.

— Мисс Рассел!

Она откинулась назад в своем кресле и посмотрела на меня очень значительно, а когда Каролина смотрела на вас значительно, не заметить этого невозможно.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать, — солгал я. — Разве мисс Рассел не может проконсультироваться у меня о своей больной коленке?

— Больная коленка, — съязвила Каролина. — Вздор! У нее болит коленка не больше, чем у тебя или у меня. Она приходила за чем-то другим.

— За чем же?

Каролина вынуждена была признать, что не знает.

— Но будьте уверены, именно об этом он старался узнать, месье Пуаро, я имею в виду. Здесь что-то нечисто с этой женщиной, и он об этом знает.

— Точно такое же замечание вчера высказала миссис Экройд, — сказал я. — Что с мисс Рассел что-то нечисто.

— А! — произнесла Каролина загадочно, — миссис Экройд! Здесь другое!

— Что другое?

Каролина не стала объяснять. Она только покачала головой, свернула свое вязанье и поднялась наверх, чтобы надеть старомодную розово-лиловую шелковую блузку и золотой медальон. Это у нее считается переодеться к обеду.

Я остался сидеть. Пристально глядя на пламя камина, я думал о словах Каролины. На самом ли деле Пуаро приходил, чтобы получить сведения о мисс Рассел, или изобретательный ум Каролины истолковал все в соответствии с ее собственными представлениями?

В поведении мисс Рассел в то утро решительно не было ничего такого, что могло бы вызвать подозрения. По крайней мере…

Я вспомнил ее настойчивый разговор об употреблении наркотиков и как затем она повела беседу о ядах и отравлении. Но в этом нет ничего особенного. Экройд не был отравлен. И все же это было странно…

Сверху я услышал недовольный голос Каролины:

— Джеймс, ты опоздаешь к обеду!

Я положил в камин немного угля и послушно поднялся наверх. Мир в доме дороже всего.

Глава 12