Япония. От сегуната Токугавы - в ХХI век - Джеймс Л. Мак-Клейн

слишком болен для того, чтобы предстать перед судом (он получил последнее католическое причастие и умер в больнице Токийского университета в июне 1946 г.). Обвинения были предъявлены и Киси Нобусукэ, но он не был осужден. Наконец, по непонятным причинам, перед судом не предстал Исивара Кандзи.

Император также избежал наказания. Представители Великобритании и Советского Союза в FEC желали и его увидеть среди военных преступников, рассматривая его участие в императорских конференциях как свидетельство того, что он участвовал в сговоре по организации агрессии и допускал проявление жестокости. Против этого мнения выступили некоторые вашингтонские политики, в том числе бывший посол в Японии Джозеф Гру. Их больше впечатляла роль императора в ликвидации инцидента Двадцать шестого февраля, озабоченность, продемонстрированная им осенью 1941-го, когда он приказал Тодзо предпринять последнюю попытку спасти мир дипломатическими методами, а также его решение прекратить боевые действия в 1945-м. Более того, говорили они, если SCAP превратит институт императорской власти в конституционную монархию, то император привнесет стабильность в послевоенную эпоху, обеспечив сотрудничество между представителями гражданской бюрократии и сплотив социальную структуру японского общества. Если убрать трон, опасались другие, правительство и общество могут погрузиться в хаос, что откроет двери коммунистической угрозе. Сам МакАртур был на стороне тех, кто хотел оставить императора в качестве символа государства. Подобно Трумэну, размышлявшему об использовании атомной бомбы, МакАртур предпочел практические соображения моральным. Голубоглазый сёгун понимал, что на протяжении столетий император выступал в роли защитного зонтика для тех, кто правил от его имени. И генерал воспринял эту модель, считая, что монарх побудит свой народ к принятию директив SCAC. Отсутствие защиты сверху, считал МакАртур, поставит под угрозу успех оккупационной политики.

Демократизация

SCAP позволил императору остаться, но Америка ожидала от Японии демократизации ее политического процесса, что навсегда изменило бы позицию монарха в японской государственной системе. Довоенные комитеты по планированию предлагали масштабную перестройку японской политической системы, и в октябре 1945 г. американский госсекретарь сформулировал отдельные принципы, которым должен был следовать SCAP: конституция должна была быть пересмотрена в сторону расширения гражданских свобод; кабинет должен стать ответственным перед парламентом, а не императором; наконец, японское правительство должно «получать власть из рук электората и быть ответственным перед ним»{328}. МакАртур целиком и полностью был согласен с этими предложениями. Действуя быстро, он предложил довоенному премьеру Коноэ Фумимаро взять на себя руководящую роль в либерализации японской конституции, а также начал давить на нового премьер-министра, Сидэхара Кидзуро, чтобы тот назначил комитет по выработке отдельных мер по переделке конституции.

Однако лишь малое количество лидеров Японии разделяли мнение SCAP о необходимости радикальных изменений. Сидэхара первоначально не спешил исполнять приказания МакАртура. Он публично заявлял, что Япония может достигнуть демократии без изменения существующей конституции. Все, что нужно, заявлял Сидэхара, это принятие нескольких новых законов, таких, например, как распространение избирательного права на женщин. Минобэ Тацукичи также настаивал на том, что демократия может процветать и в условиях конституции 1889 г. Изгнанный в 30-х гг. из парламента и университета за защиту органической теории управления, Минобэ вернулся к общественной деятельности в послевоенный период, став признанным специалистом в области конституции и членом тайного совета. В серии газетных статей, опубликованных в ноябре 1945 г., Минобэ выступил с аргументами против осуществления пересмотра конституции «в условиях чрезвычайной ситуации». Коноэ также старался держаться подальше от идеи проведения коренных реформ. В конце ноября он представил императору доклад, в котором настойчиво требовал сохранения принципа императорского суверенитета, хотя одновременно рекомендовал усилить роль парламента. Но и эта скромная рекомендация умерла в декабре, вместе с самим «благонамеренным сыном судьбы», совершившим самоубийство в день, когда его должны были арестовать как военного преступника.

МакАртур, однако, не сдавался, и, под влиянием толчков со стороны SCAP, Сидэхара назначил комитет по пересмотру конституции, в состав которого вошли ученые и бюрократы. Председателем его стал Мацумото Дзодзи, ученый-юрист, который в 30-х непродолжительное время занимал пост министра коммерции и промышленности. Работа комитета была в самом разгаре, когда 1 февраля 1946 г. газета «Майничи синбун» опубликовала то, что она называла проектом конституции, который комитет хочет представить для утверждения правительству и парламенту. Консервативная сущность этого документа была очевидной. С одной стороны, он расширял гражданские права и давал больше полномочий в руки парламенту, в том числе и право назначать кабинеты. С другой стороны, уступки требованиям SCAP были незначительными, и сделаны они были с очевидной неохотой. Права человека, как и в конституции 1889 г., не были возведены в абсолют, и могли быть ограничены законодательством. Более того, комитет Мацумото подтверждал принцип императорского суверенитета и призывал к сохранению японских вооруженных сил.

Реакция на проект Мацумото была стремительной и ошеломляюще отрицательной. Пресса высмеивала этот проект за его поверхностность и консерватизм. Так же к нему отнеслись и тысячи простых японцев по всей стране, которые писали редактору насмешливые письма. Что бы ни думали лидеры нации о необходимости пересмотра конституции, самые широкие слои населения, пережившие войну, желали большего, чем просто косметических подправок. Они выступали за такие реформы, которые бы удалили от власти милитаристов, расширили личные свободы и сделали бы невозможным повторение бедствий 30-х и первой половины 40-х гг. Разумеется, как и в 80-х гг. XIX столетия, когда Ито Хиробуми создавал первый «основной закон» японского государства, зимой 1945/46 г., во время работы комитета Минамото, многие политически озабоченные японцы занимались написанием своих собственных конституций. Многие подобные проекты, представленные публике в начале 1946 г., были весьма либеральными и призывали к ограничению прерогатив императора, распространению суверенитета на народ и обеспечению гражданских прав.

МакАртур также был разгневан проектом Мацумото. Генерал рассматривал предложенные изменения как совершенно неприемлемые, поскольку они практически не меняли политическую структуру Японии. 3 февраля МакАртур приказал генералу Кортни Уитни, начальнику правительственной секции GHQ, подготовить проект конституции, который мог бы служить «образцом» для кабинета Сидэхара. Всего за одну неделю, работая в бальном зале на шестом этаже здания страховой компании «Да-Ичи», группа сотрудников GHQ — две дюжины кадровых офицеров и бывших гражданских, в том числе несколько юристов, профессоров, журналистов, бывший конгрессмен и вкладчик с Уолл-стрит — подготовила свою собственную версию конституции. Это было невероятное, дерзкое предприятие. Никогда прежде оккупанты не переписывали основной закон вражеской страны. Тем не менее подготовительный комитет подошел к своему заданию, основываясь на принципах идеализма, доверия и, как выразился один из его членов,