Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион

без того, чтобы такое не оказалось ересью. В случае, если такое равносильно ереси, то воздержимся оттого, чтобы менять расположение аятов в Коране».

После того, как ученые посоветовались между собой, состоялась еще одна их ассамблея в мечети Умара, в Дамаске. Я принял участие в той ассамблее, горя желанием узнать, к какому решению пришли ученые касательно порядка расположения аятов в Коране.

Первым на том собрании выступил Баха-уд-дин Халлаби, сказавший: «О эмир, посоветовавшись мы решили, что Коран должен до конца этого света оставаться в первоначальном виде, что только один человек вправе менять порядок в содержании Священной Книги, это — пророк Аллаха (Да благословит Аллах его и его род!), который, подобно всем нам восстанет в Судный день и в тот день, если наш пророк сам того пожелает, он может изменить порядок расположения аятов в Коране в той последовательности, в какой они были ниспосланы ему в течении восьми тысяч трехсот девяносто пяти дней и ночей».

Я сказал: «О, Баха-уд-дин Халаби, это твое высказывание требует пояснений». Тот ответил: «О великий эмир, мы не располагаем сведениями о точной дате ниспослания аятов пророку, знаем лишь, что часть их снизошла на него в Мекке и другая часть — в Медине, и мы не можем расположить их впереди или позади тех аятов, что были ниспосланы ему до того или после того. Поэтому изменением месторасположения аятов в Коране нельзя достичь цели, которую ты имеешь в виду. Ибо ты имеешь в виду необходимость расположения аятов в том порядке, в каком они ниспосылались пророку, между тем, в мире не отыщется ученого, который мог бы назвать точно год и день, когда снизошел тот или иной аят».

Баха-уд-дин Халлаби закончил свою речь, Ибн Халдун попросил слова. Он сказал: «О великий эмир, только один человек вправе менять месторасположение аятов или убрать их из общего контекста Корана — это пророк ислама (Да благословит Аллах его и его род!), который, возможно, в Судный день, если сочтет то необходимым, сам совершит такое».

Я спросил: «О, Ибн Халдун, что ты имеешь в виду под возможностью убрать некоторые аяты из общего текста Корана? Разве возможно убирать слова Господа из Священной книги?» Ибн Халдун ответил: «Некоторые аяты снизошли в начале становления ислама, а некоторые — в годы, последовавшие после его победы, которые (в зависимости от целесообразности исторического момента) либо усиливают, либо ослабляют предписания предыдущих аятов. К примеру, о наказании за разврат — в одном из аятов, ниспосланных Господом в начале становления исламской веры, предписывалось забивать камнями мужчин и женщин, уличенных в прелюбодеянии, подобно тому, как это было в обычае иудейского племени. Тот аят и сейчас присутствует в Коране, однако в последующие годы, после повсеместного утверждения исламской веры, Господь ниспослал еще один аят, присутствующий в суре «Нур» (т. е. «Свет»), который предписывал наказывать прелюбодеев ударами плети. В том же аяте говорится, что если кто-либо обвинил кого-то в прелюбодеянии и не предоставил тому ясных доказательств, то за клевету его самого следует наказать восьмьюдесятью ударами плети. Нет сомнений, что этот второй аят о наказании плетьми был ниспослан после первого, предписывающего забивать камнями прелюбодеев и имеет преобладающее значение перед первым. Тем не менее, мы не вправе убрать из Корана тот первый аят, предписывающий забивать камнями за прелюбодеяние, по своему усмотрению отделять одни слова Божьи от других. Такое вправе делать лишь один человек — пророк Аллаха (Да благословит Аллах его и его род!), который в Судный день, подобно всем другим рабам Господа, обретет жизнь во плоти. И в тот день только сам пророк Божий (Да благословит Аллах его и его род!), если сочтет необходимым, вправе будет вносить изменения в текст Корана в том плане, чтобы вывести из него некоторые аяты».

Настала очередь выступить Аммад-ад-дину Магреби, который сказал: «Период халифата Усмана бен Аффана длился двенадцать лет. Из того времени пять лет, а согласно преданий, семь лет, были исключительно посвящены составлению Корана и Усман направил нескольких катибов (писарей) в различные районы Арабистана, Ирана и Египта, чтобы те встретились с людьми, помнящими наизусть аяты Корана, расспросили и записали их. Потому, что после завоевания исламом Ирана и Мисра (т. е., Египта), ряд мусульман из Арабистана, с целью управления теми территориями, были направлены туда, где они и оседали на постоянное жительство, не возвращались в Арабистан и умирали там. В течении тех пяти или семи лет, пока собирали аяты Корана в виде единой Книги, катибы и сам Усман обратили внимание на ту деталь, о которой уже упоминал здесь Баха-уд-дин Халаби, а именно, есть аяты, предписания которых либо ослаблялись, либо усиливались аятами, ниспосланными позже, примером чего являются аяты, предписывающие наказывать за прелюбодеяние. Примером подобного же рода являются аяты о запрете вина, чему в Коране посвящены целых четыре аята. Если бы было дозволено откладывать в сторону часть слов Господних, это сделали бы в ещё в те времена те же самые катибы, ответственные за составление аятов в единую Книгу, т. е. еще они отложили бы в сторону ранние аяты, оставив в Книге лишь более поздние из них. Однако они понимали, что не дозволено отделять одну часть слов Господних от других частей. Кроме того, если бы была возможность знать точные даты написания аятов, то их уже тогда расположили бы в хронологическом порядке. Когда в период правления халифа Усмана собралась специальная ассамблея по составлению аятов в единую Книгу и начала свою работу, к тому времени прошло не более двадцати четырех лет со дня хиджры и четырнадцати лет со дня смерти последнего из пророков (да будет благословенно имя его). Вряд ли можно допустить, что сам Усман и те, кому было поручено составить аяты Корана в единую Книгу, не заметили необходимости располагать их в порядке хронологии их ниспослания свыше. Но даже и в те времена не знали точно, в каком году и в какой день снизошел тот или иной аят, они же не желали строить расчет таких дат на основании одних лишь предположений и догадок, ибо знали, что в вопросах, касающихся слов Господних, нельзя руководствоваться предположениями и догадками, это было бы кощунством и святотатством. Если мусульмане, спустя всего лишь четырнадцать лет после смерти пророка Аллаха (Да благословит Аллах его и его род!) не смогли определить точных дат ниспослания каждого из аятов Корана, то каким образом мы, в нынешний век, можем определить те даты и расположить аяты в хронологическом порядке?»

В это время слово взял