Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм

class="p1">Правая половина тяжелой двери бесшумно подалась назад, и стали слышны слова, которые Болингер с трудом выталкивал из себя, как будто у него перехватило горло: «То, что вы говорите, нелепость, безумие!.. Да, в чем дело?»

Кендрик пересек громадный кабинет и уперся взглядом в перекошенное от ужаса лицо «доктора Юджина Лайонза».

— Вы! — вскричал Эван и ринулся вперед, ощущая, что сходит с ума, что его руки превратились в лапы обезумевшего животного, обуянного только одним стремлением — убивать! — Он умирает из-за вас, из-за вас всех!

Внезапно кто-то обхватил его мощной хваткой, чьи-то руки с силой обрушились на его голову, и тут же он ощутил резкий удар коленями в пах и в живот. Хорошо натренированные пальцы сдавили его глаза. Несмотря на нестерпимую боль, он все же слышал приглушенные вскрики — один за другим:

— Я держу его! Он не двинется с места!

— Закройте дверь!

— Дайте мне мою сумку!

— Никого не пускайте!

— О Боже, он знает все!

— Что же делать?

— Я знаю людей, которые могут это уладить!

— Кто вы такой, черт побери?

— Разрешите представиться… Випер.

— Я слыхал это имя. Это оскорбление! Кто вы такой?

— В данный момент я на дежурстве, вот кто я такой.

— О Боже!..

Темнота. Шок. Забвение. Пустота.

40

Вначале он почувствовал ветер и водяные брызги, затем — волнение моря и, наконец, ощутил на себе широкие полосы из ткани, сдерживающие его движения. Ощущение килевой качки подсказало ему, что он на корабле в открытом море. Полосами из холщовой ткани он был привязан к металлическому стулу, ввинченному в палубу. Он открыл глаза. Вокруг расстилалась тьма, но она была полна движения; он находился на корме, прямо перед ним пенился кильватер; внезапно он осознал, что сзади светятся огни рубки. Он обернулся, вытянув шею, стараясь что-нибудь разглядеть и понять. И очутился лицом к лицу с темноволосым смуглым стражем секретной службы, чья мать в Нью-Йорке считала, что Кендрик должен стать Папой и чей голос он узнал, когда тот объявил, что находится на дежурстве. Страж сидел на соседнем стуле, пристегнутый ремнем за талию.

— Пришли в себя, конгрессмен? — вежливо спросил он.

— Что все это значит? — проревел Кендрик, пытаясь высвободиться из пут.

— Сожалею, но это всего лишь меры предосторожности, чтобы вы не свалились за борт. Вода сейчас довольно холодная, а вам необходим свежий воздух.

— Предосторожность?.. Проклятые подонки, вы ввели мне наркотики и вывезли оттуда против моей воли! Вы похитили меня! В моем офисе знают, куда я поехал… Вы схлопочете за это по двадцать лет, все вы! А этот сукин сын Болингер будет обвинен в государственном преступлении и проведет…

— Полно, полно, — запротестовал охранник, успокаивающе воздев руки. — Вы все поняли превратно, конгрессмен. Никто не вводил вам наркотики. Вам ввели успокаивающие средства. Вы ведь просто обезумели. Вы напали на гостя вице-президента; вы могли убить его…

— Я так и сделаю, я убью его! Где этот доктор, где он?

— Какой доктор?

— Вы лжец! — завопил Кендрик навстречу ветру, пытаясь освободиться от повязок.

И тут в голову ему пришла неожиданная мысль.

— Мой лимузин, водитель! Он знает, что я не уезжал оттуда!

— Но вы уехали. Вам нездоровилось, потому вы были немногословны, кроме того, вы были в темных очках, но заплатили очень щедро.

Когда корабль в очередной раз погрузился в воду, взгляд Эвана случайно упал на одежду, что была на нем. Прищурившись, в тусклом свете луча, пробивающегося из рубки, он разглядел брюки из толстого кордерса и рубаху из грубой черной хлопчатобумажной ткани… не его одежда.

— Подонки! — вновь проревел он, и тут его поразила другая мысль: — Но тогда должны были видеть, как я выходил у отеля.

— Прошу прощения, но вы не вышли у отеля. Единственная фраза, с которой вы обратились к водителю, была просьба высадить вас возле парка Бальбоа, так как вы собирались там с кем-то встретиться, а потом доехать домой на такси.

— Так вы еще и прикрылись моей одеждой! Низкое отребье, наемные убийцы!

— Вы опять все поняли превратно, конгрессмен. Мы это сделали для вас, а не для кого-то другого. Мы же не знали, чего вы там наглотались или что такое запустили в свои вены, но, как говорил мой покойный дедушка, вы превратились в pazzo, в безумца, вы понимаете, о чем я говорю?

— Va bene, ты, мафиозный… Я ведь слышал тебя. «В данный момент я на дежурстве» — вот твои слова. «Я знаю людей, которые могут это уладить» — и это тоже твои слова.

— Знаете, конгрессмен, хоть я вами и восхищаюсь, меня оскорбляют ваши антиитальянские обобщения.

— Пожалуйся федеральному прокурору Нью-Йорка, — ответил Кендрик.

Волна вновь взметнула корабль ввысь, а затем резко обрушила вниз.

— Да, так вот, если говорить о том, что может неожиданно случиться ночью. Хоть это произошло не с нами, но и мы вполне могли бы попасть в такую беду. Многие видели в парке Бальбоа человека, очень сходного с вами по описанию, — я хочу сказать, одетого так, как вы были одеты, когда выходили из отеля, а затем из лимузина, — видели, как он зашел в «Балтазар».

— Куда?

— Это кофейное заведение в Бальбоа. Вы же знаете, что у нас множество студентов отовсюду, и среди них — большой контингент из стран Средиземноморья. Ну, сами понимаете, отпрыски богатых семейств из Ирана, Саудовской Аравии, Египта… даже, я думаю, из того края, который некоторые до сих пор называют Палестиной. Иногда кофе перебегает через край — в политическом смысле, и тогда приходится вмешиваться полиции, которая конфискует у них всякую всячину — револьверы, ножи и тому подобное. Народ там очень горячий.

— Значит, кто-то видел, как я туда входил, и, естественно, среди завсегдатаев найдутся такие, которые подтвердят, что я там был.

— Никто никогда не сомневался в вашей храбрости, конгрессмен. Вы ведь суетесь в самые опасные места в поисках разгадки какой-нибудь тайны, не так ли? Оман, Бахрейн… даже резиденция вице-президента Соединенных Штатов.

— Добавь к своему списку еще и взяточничество, подонок.

— Ничего подобного! Я понятия не имею, для чего вы посетили Випера, поверьте, я говорю честно. Просто я сейчас оказываю некоторые услуги, не входящие в мои официальные обязанности. Вот и все.

— Потому что вы «знаете людей, которые могут это уладить», например, того, который вырядился в мою одежду, уселся в мою машину и потом прогуливался по парку Бальбоа. И, наверное, еще парочку других, которые смогли вытащить меня из дома Болингера так, что никто меня не узнал.

— Частная скорая помощь