Остросюжетный детектив. Выпуск 10 - Эрл Стенли Гарднер

— Незачем забегать вперед. Я и так нервничаю. Возможно, однако, что я не очень четко излагаю свои мысли. Меня совершенно не трогает, что Карсон пытается досадить мне. Я заинтересован в том, чтобы сберечь моих рыб. Карсон знает, что они погибают и по его вине. Он знает, что я хочу пересадить их в другой аквариум, чтобы начать лечение. Поэтому он затеял дело, утверждая, что рыбки являются собственностью корпорации, а не принадлежат только мне. В моих действиях он усматривает желание расчленить собственность. Он обратился к судье, чтобы наложить временный арест на аквариум. Он, мистер Мейсон, прав, этот аквариум для рыб входит в собственность компании. Я хочу узаконить свои права собственности на рыбок. И хочу, чтобы ордер был отменен как можно быстрее, и надеюсь, что вы именно тот человек, который сможет это сделать.

Мейсон посмотрел на девушку за соседним столом, которую покинул Фолкнер. Казалось, что она не проявляет никакого интереса к разговору. На ее лице запечатлелось, подобно рисунку на китайской вазе, выражение ангельской невинности.

— Вы женаты? — спросил Мейсон у Фолкнера. — Я имею в виду, вы вновь женились после развода?

— О, да.

— Когда вы начали обхаживать Сэлли Мэдисон?

— Обхаживать Сэлли Мэдисон? — удивился Фолкнер. — Боже мой, я и не думал ухаживать за ней.

— Вы сказали, что она шантажистка?

— Так оно и есть.

— И она держит вас на крючке?

— Да, это так.

— Я боюсь, что вы не очень прояснили ситуацию, — заметил Мейсон, а затем неожиданно решительно добавил: — Если вы меня извините и не будете возражать, мистер Фолкнер, я поговорю с шантажисткой и выясню, что ей нужно.

Не глядя на Фолкнера, Мейсон вышел из-за стола и направился к Сэлли Мэдисон.

— Добрый вечер. Меня зовут Мейсон. Я адвокат.

Длинные ресницы поднялись вверх, черные глаза рассматривали адвоката с нескрываемой откровенностью спекулянта, разглядывающего товар.

— Да, я знаю, что вы Перри Мейсон, адвокат.

— Могу я присесть?

— Да, пожалуйста.

Мейсон подвинул стул.

— Мне все больше начинает нравиться ситуация, в которую попал Фолкнер, — сказал он.

— Да, Фолкнер нуждается в хорошем адвокате.

— Но если я соглашусь представлять Фолкнера, это может нарушить ваши планы.

— Я тоже так думаю.

— И вы не сможете рассчитывать на то, чтобы получить деньги.

— Как бы не так! — сказала она с уверенностью человека, чье положение неуязвимо.

Мейсон не без удивления посмотрел на нее.

— Как много вы хотите получить от Фолкнера?

— Сегодня пять тысяч долларов.

Мейсон улыбнулся.

— Почему вы делаете акцент на «сегодня»? Сколько это было вчера?

— Четыре тысячи.

— А позавчера?

— Три.

— А сколько будет завтра?

— Не знаю, но думаю, что сегодня он даст мне пять тысяч долларов.

Мейсон изучал ее безучастное лицо, на котором было слишком много косметики.

— Фолкнер говорит, что вы — шантажистка.

— Да, он хотел бы считать так.

— Так вы шантажистка?

— Возможно. Право, я не знаю. Если Фолкнер говорит обо мне гадости, то пусть лучше он расскажет о себе. Он ужасно невыносимый, грубый человек. Впрочем, какая польза от того, что я говорю? Вы все равно не поймете.

Мейсон откровенно рассмеялся.

— Я стараюсь докопаться до сути дела. Пока без особого успеха. Ну, а теперь, скажите мне, пожалуйста, что все это значит?

— Просто я хочу получить деньги от Гаррингтона Фолкнера.

— А почему вы думаете, что Фолкнер должен дать вам деньги?

— Он хочет, чтобы у него с рыбками было все благополучно?

— Вероятно. Но я не вижу никакой связи.

Впервые на ее лице со щедрой косметикой появилось какое-то выражение.

— Мистер Мейсон, вам приходилось встречать кого-либо, кому нравился человек, больной туберкулезом?

Мейсон озадаченно покачал головой.

— Продолжайте, — сказал он.

— У Гаррингтона Фолкнера есть деньги. Он израсходовал тысячи долларов на свое хобби. Одному богу известно, сколько он потратил на этих серебряных карасей. Он не просто богат, он просто смердит богатством. У него и в мыслях нет, как лучше распорядиться этими деньгами, чтобы принести пользу самому себе или кому-то другому. Он просто копит их, чтобы однажды умереть, оставив все это в наследство своей жене. К тому же он чертовски скуп. А тем временем у Тома Гридли настоящий туберкулез. Доктор говорит, что ему нужен абсолютный покой, его нельзя беспокоить, ему необходимо полное расслабление. Какие шансы у Тома выкарабкаться, если он получает