Тьма сгущается - Гарри Тёртлдав

Куски мяса комаров не привлекали — эти жаждали свежей крови. Мухи, мошка и гнус были не столь разборчивы. Звенящими тучами клубились они над коробами, но и на верблюдов, груженных мясом, покушались попутно. А те только начали сбрасывать тяжелую зимнюю шерсть и страдали невероятно.

В отличие от погонщиков, туземцы ледового края даже летом кутались в меховые шубы, почти не оставляя гнусу места, куда можно впиться. Сабрино начинал жалеть, что не может ничего надеть под форменную юбку; бедра его уже напоминали куски мяса, которые швыряли драконам. И…

— Прежде чем попасть сюда, я думал, что обитатели льдов заросли шерстью, чтобы спасаться от холода. Теперь мне кажется, что это и от комарья неплохо должно помогать.

— Помогает, — уверенно подтвердил Брумидис. — Я мог это оценить, пока служил здесь. — Он открыл рот, чтобы набрать воздуху, но подавился мошкой и добрую минуту кашлял. — И все же, — добавил он, вновь обретя дар речи, — я не хотел бы оказаться в их числе.

— Само собой, дражайший мой товарищ! — воскликнул Сабрино.

Приданные его крылу драконеры принимали короба от туземных погонщиков и, щедро присыпав куски молотой киноварью и серой, швыряли драконам.

— Здесь, по крайней мере, можно не жалеть порошка, — заметил граф. — Оно и к лучшему.

— Да, драконы наши мечут огонь далеко и палят жарко, — согласился его янинский коллега. — Не случайно мы так нуждаемся в поставках из глубины материка.

Не успел Сабрино ответить, как какая-то мошка укусила его в загривок. То был не банальный комар — ощущение было такое, словно под темя графу вонзился раскаленный гвоздь. Полковник взвыл, подпрыгнув, и хлопнул себя по шее. Что-то хлюпнуло под ладонью, и Сабрино увидал на пальцах кровь и внутренности насекомого. Он с омерзением вытер руку о молодую траву, что лезла из-под тающего снега. Как и гнус, как все живое на полярном континенте, трава торопилась жить, будто знала, что мешкать ей природа не даст.

С восхода прискакал еще один верблюд — ездовой. На нелепой дощечке, заменявшей седло, восседал один из обитателей льдов. Завидев Брумидиса, гонец направил своего скакуна к нему и, едва приблизившись, разразился тирадой на своем гортанном наречии, поминутно тыча пальцем себе за плечо.

— Вы понимаете, о чем он толкует? — поинтересовался Сабрино. Шея его до сих пор ныла.

— Вполне, — ответил Брумидис, — когда не пытаюсь в то же время слушать вас.

Сабрино заткнулся. Янинец бросил что-то на туземном наречии, выслушал ответ и заговорил снова. Перебросившись таким образом с гонцом несколькими вопросами, он повернулся к альгарвейцу:

— Лагоанцы наступают. Патрусим заметил, как они переходят вброд реку Яббок, в сорока милях к востоку отсюда. Сейчас они ее уже, конечно, одолели, но далеко отойти не могли — пехота, что с нее взять, а ездовые верблюды несутся как ветер. Мы можем нанести по ним удар. Роковой.

Голос его дрожал в предвкушении. Если бы все янинцы с таким энтузиазмом отправлялись в бой против солдат короля Витора, Сабрино мог бы остаться в Ункерланте, на фронте, который — он был уверен — значит для будущности державы больше, нежели эта полярная интермедия. Но лучший способ покончить с этой интермедией — покончить и с лагоанцами. Если вышвырнуть их с южного континента, Сабрино сможет вернуться на Дерлавай.

Альгарвеец кликнул горниста, и тот примчался мигом.

— Труби «к бою»! — скомандовал Сабрино. — Вылетаем на лагоанцев!

Отзвучали знакомые ноты, и драколетчики посыпались из палаток. Визжали драконы, обидевшись, что их оставили без обеда. Правда, ящеры отправлялись драться с себе подобными, а добрую драку они любили не меньше жратвы, но мозгов, чтобы сообразить это, у них не хватало.

Пару минут спустя затрубили и в янинской стороне лагеря. Подчиненные Брумидиса пошевеливались вяло, как ни поносил их сорвавший голос командир. «Бедолага, — пожалел его Сабрино. — Толковый офицер в самой бестолковой армии». Крыло альгарвейцев в полном составе поднялось в воздух и устремилось на восток, тогда как первый янинский дракон только оторвался от земли. Сабрино вздохнул: вот поэтому солдатам короля Мезенцио и приходилось подерживать здешний гарнизон. Тем, у кого янинцы в союзниках, враги не нужны.

С высоты седла на драконьем загривке Сабрино заметил парочку лагоанских бегемотов, топотавших в авангарде наступления. Лагоанцы тоже засекли противника и открыли по драконам огонь из станкового жезла, установленного на спине одного из чудовищ. По счастью, крыло шло высоко, и даже мощные лучи не в силах были поразить ящеров, но Сабрино все же отказался от мысли бросить своих летчиков на столь соблазнительную мишень — слишком высокой могла быть плата.

Несколько летчиков отбомбились по бегемотам разрывными ядрами. Здесь, на южном континенте, каждый дракон вынужден был служить одновременно бомбардировочным, истребительным и штурмовым. Пострадали ли от этого лагоанские звери — Сабрино не заметил. Он был занят тем, что пытался высмотреть вдали основную массу вражеских войск.

И тем, что деятельно волновался. Ему уже приходилось сражаться против лагоанских драколетчиков над Валмиерским проливом — островитяне свое дело знали. И, в отличие от ункерлантцев, пользовались хрусталиками столь же широко, как альгарвейцы. Экипажи бегемотов уже сообщили наступающим лагоанским частям о воздушной атаке.

Так и вышло. Драконов в составе экспедиционного корпуса почитай что не было, зато бегемотов оказалось в избытке. Некоторые чудовища несли на спинах бесполезные при атаке сверху ядрометы, но те, что вооружены были тяжелыми жезлами, разом открыли огонь по альгарвейскому крылу.

В хрустальном шарике Сабрино проявилась физиономия капитана Домициано.

— Сударь, пикируем? — спросил звеньевой; судя по всему, только об этом он и мечтал.

Но полковник покачал головой.

— Нет. Слишком велики будут потери. Мы не можем позволить себе терять людей — неизвестно, смогут ли прибыть к нам подкрепления, и, в любом случае, воздушная атака не сможет остановить целую армию.

— Янинская пехота их тоже не остановит, — предрек Домициано. — Или нам сюда и солдат придется посылать?

— Не знаю. Я что, похож на короля Мезенцио? И, силы горние, только не вздумай сказать «да»! — предупредил Сабрино, прежде чем звеньевой успел открыть рот. — Одно я знаю точно: лагоанцы у нас легко не отделаются.

С высоты, на которой лучи тяжелых жезлов не могли повредить крылатым ящерам, на солдат короля Витора посыпались разрывные ядра. К несчастью, прицельно метать снаряды с такой высоты летчики тоже не могли. Тут и там вражеские пехотинцы разлетались, будто куклы, но по большей части снаряды лишь рыли землю.