Тьма сгущается - Гарри Тёртлдав

— Это должно вселить в них страх перед силами горними, — пробурчал Жункейро, буравя взглядом спины заложников.

— Не верят они в силы горние, а верят только в своих нелепых богов, — ответил Фернао. Последнее слово по необходимости прозвучало на туземном наречии. — Но силу понимают. И слабость — тоже. Если мы не обзаведемся собственными драконами, сила окажется не на нашей стороне.

Он ждал, что генерал-лейтенант взорвется, как ядро. Никакой дракон не мог бы пролететь без посадки от Лагоаша до восточной оконечности полярного континента, не говоря о том, чтобы добраться до Хешбона. Но, к изумлению чародея, командир только кивнул.

— Этим уже озаботились, — промолвил он.

— Да? — Фернао заморгал от неожиданности. — Как?

Жункейро фыркнул.

— А, значит, вы, чародеи, не все на свете знаете? — Фернао пронзил его взглядом; только что в разговоре с Афонсо он усомнился в большом уме командующего и весьма обиделся, когда то же обвинение попало в его адрес. — Покуда вы, ваше волшебство, хлопали ушами, — продолжал Жункейро, — куусаманский флот строил становые транспортники для перевозки драконов. Они здорово показали себя против дёнок в Ботническом океане. Теперь у нас появились свои, и парочка уже вышла в Узкое море, чтобы помочь нам избавиться от драконов Мезенцио.

— Да ну? — Уже не в первый раз Фернао обнаружил, что и впрямь знает не все на свете. Открытие это не уставало его раздражать. — Когда они доберутся к нам? Удачно ли миновали Сибиу?

— Да, как уверяет меня штабной кристалломант, — отозвался Жункейро. — Теперь, когда ледовые поля растаяли, корабли могут следовать становым жилам, что проходят южней, в то время как мы зимой не могли рисковать. Ни драконы, ни левиафаны альгарвейских оккупантов Сибиу их не засекли. Через пару дней они будут здесь, и тогда у нас, слава силам горним, появятся собственные драконы.

— Действительно, слава силам горним, — поддакнул Фернао. — Ничто так не поднимет мне дух, как возможность преподнести ребятам Мезенцио неприятный сюрприз, когда они в следующий раз наведаются в гости.

— Да уж! — довольно пропыхтел лагоанский генерал сквозь седеющие усы. — Задержать нас они сумели, но только не остановить!

Он с самым отважным и грозным видом выпятил грудь. В том, что генералу хватает отваги и грозности, Фернао никогда не сомневался. Гораздо больше чародея интересовало, есть ли у Жункейро мозги. По всему выходило — есть.

Но когда альгарвейские драконы в следующий раз нанесли визит экспедиционному корпусу, лагоанские ящеры не смогли преподнести им неприятный сюрприз, потому что случилось это вечером того же дня, незадолго до того, как закат привел за собою краткую весеннюю ночь. Ядер они на себе приволокли еще больше прежнего. Скорчившись в окопе, Фернао осыпал вражеских драконов проклятиями — а заодно и комаров, продолжавших жрать чародея. И против тех, и против других проклятия были бессильны.

В этот раз пара ящеров спикировала, чтобы окатить огнем лагоанских пехотинцев, и одного удалось сбить лучом станкового жезла. Фернао от восторга орал так, что сорвал горло, хотя смертные корчи огромного зверя причинили едва ли не больше вреда, чем пламенное дыхание.

Когда альгарвейцы улетели вновь, мимо пробежал вестовой, выкликая имя Фернао. Чародей последовал за ним и обнаружил, что трое заложников воспользовались суматохой и сбежали. Остальные тряслись так, словно ожидали, что за грехи соплеменников их спалят на месте, но волшебник так и не понял, что они, оставшись в живых, испытывали к лагоанцам — благодарность или презрение.

Когда солнце вернулось на небо, вернулись и альгарвейские драконы. Продвигаться вперед под градом ядер лагоанцы были не в силах. Разумней было рассеяться, чтобы разрывы снарядов причиняли меньше вреда. Генерал-лейтенант Жункейро не осмелился бы на подобный маневр, если б опасался атак янинской пехоты, но те уже показали, что смелости на это у них не хватает.

В тот день альгарвейцы возвращались еще дважды. Продвинуться к Хешбону лагоанцам не удалось ни на шаг. Высланные Жункейро разведчики доложили, что янинцы, хотя и не желали атаковать, укрепляли подходы к городу и порту. Командующий осыпал противников проклятиями, хотя вряд ли мог всерьез ожидать иного.

Ближе к вечеру к замершему в недобром ожидании лагерю приблизились лагоанские драконы: одиннадцать зверей, все на последнем издыхании, и пилоты их едва держались в седлах.

— Левиафан, — прохрипел один из них, прикладываясь к подсунутой каким-то солдатом фляге. — Клятый левиафан, а то и целая стая. Мы и не заподозрили неладного — ни мы, ни парни со второго драконосца, — пока не начали рваться мины на бортах. К тому времени подводники уже давно ушли. А потом и нам пришлось играть в подводников. Большинство зверей, большинство летчиков так и остались там. — Он запрокинул голову и осушил флягу одним глотком.

— И что же нам делать, если драконов не хватит, чтобы задержать альгарвейцев? — спросил кто-то.

Вопрос был предназначен не Фернао, но чародей мог дать только один ответ: отступать.

— Мы, — властно промолвил конунг Свеммель, — недовольны! Силы горние, как можем мы быть довольны, когда проклятые альгарвейцы до сих пор попирают ногами богатейшие земли нашей державы?!

Ратарь склонил голову. Если бы аудиенция проходила в тронном зале конунга, маршалу пришлось бы падать ниц, но на сей раз владыка предпочел явиться в кабинет к своему главнокомандующему, так что хотя бы от этого унижения тот был избавлен.

— Ваше величество, — промолвил он, — возможно, мы сделали меньше, чем можно было надеяться, но все же мы добились многого. Даже когда распутица отступит, альгарвейцам нелегко будет вновь угрожать Котбусу. Предыдущий штурм обошелся им дорого, а ныне путь на запад, к столице преграждают новые укрепления.

Он надеялся, что слова эти успокоят конунга, но глаза Свеммеля сверкнули злобой.

— Нам нет дела до того, что станут творить альгарвейцы, — прорычал он. — Нас интересует, что можем мы сделать с ними!

Ограниченное рамками здравого смысла, такое отношение к жизни вполне подходило солдату. Но конунг Свеммель не признавал никаких пределов — ни для себя, ни для своих подданных.

— Мы нанесем удар по войскам Мезенцио на юге, — промолвил Ратарь. — Но мы должны быть уверены, что столица в безопасности. Когда земля подсохнет, рыжики не станут покорно ждать нашего наступления.

Про себя маршал Ункерланта попытался оценить, насколько серьезно преуменьшил опасность. Кампании прошлого лета и осени показали, что альгарвейцы откусили слишком большой кусок и подавились. Это не доказывало, что они не справятся в несколько заходов. Кроме того, маршал был мрачно уверен, что один на один солдаты Мезенцио лучше солдат конунга. И слава силам горним, что Ункерлант мог выставить в поле больше солдат!