Аквилон. Трилогия - Саша Токсик

лица озадаченные. Переглядывались, перешёптывались. Видно было, что они бездельничали весь день. На перевёрнутом ящике в углу осталась разложена колода карт..

— Что случилось-то? — долетали обрывки разговоров. — Сначала насосы велели остановить, теперь вообще выгоняют!

— Может, проверка какая?

— Да какая проверка в полдень! Утром насосы остановили, полдня сидим без дела, а теперь это…

— Без разговоров! — Михайла уже вернулся, весь взмыленный от бега. — Приказ хозяина! Все на выход!

Рабочие подчинились, хоть и неохотно. Любопытство боролось с дисциплиной, но дисциплина побеждала.

Мы вошли внутрь, и я невольно присвистнул. Снаружи здание казалось большим. Изнутри оно было огромным.

Потолок терялся в полумраке на высоте не меньше, чем восьми метров. Массивные металлические фермы переплетались наверху, как рёбра доисторического чудовища. Вдоль стен тянулись ряды ламп со светокамнями, Добролюбов не поскупился на освещение. Желтоватый свет заливал пространство, отбрасывая резкие тени.

Но главное зрелище ждало в центре.

Бетонный колодец трёх метров в диаметре зиял, как пасть в преисподнюю. Вокруг него стояли четыре насоса. Блестящие махины с маховиками размером с небольшое мельничное колесо, поршнями толщиной с мою талию, трубами, уходящими в темноту скважины.

«Ого!» — восхитилась Капля. — «Большие железки! И дырка большая! Капля туда поместится?»

«Поместишься, малышка. Но не через главный ствол».

От насосов тянулись трубы к первичным резервуарам вдоль стены. Шесть металлических цистерн, каждая размером с небольшой дом. Вдоль противоположной стены выстроились фильтровальные установки, ряды блестящих цилиндров, опутанных трубками, как медузы щупальцами. У каждой своё рабочее место с пультом управления, датчиками, вентилями.

— Вот это размах! — Волнов крутил головой, пытаясь охватить взглядом всё помещение. — А я-то думал…

— Семнадцать человек в смену, — голос Добролюбова дрогнул. — Работали как часы, отлаженный механизм. А теперь…

Он не договорил. Да и не нужно было. Все мы понимали, что «теперь» может не наступить вовсе.

Последние рабочие покидали цех. Оглядывались через плечо, шептались. Михайла шёл следом, подгоняя отстающих, комично заглядывая в закутки, словно там может кто-то спрятатся.

— Всё чисто, Матвей Семёнович! — доложил он, вернувшись. — Народ весь вывел. Насосы как утром остановили, так и стоят.

В голосе рабочего слышалась усталость. Неопределённость изводит сильнее, чем самый ударный труд.

— Хорошо. Теперь слушай внимательно. — Добролюбов взял его за плечо, глядя в глаза. — Закрываешь все входы снаружи. Ставишь людей по периметру. Но не близко, понял? На расстоянии. И никого не пускать до особого моего распоряжения. Никого!

— Так точно!

Михайла козырнул — жест неуместный на гражданском предприятии, но сейчас казавшийся единственно правильным. Развернулся и зашагал к выходу.

Массивная дверь закрылась с лязгом. Эхо прокатилось по цеху, отразилось от стен, затихло.

Я подошёл к ограждению колодца. Металлические перила, высотой по грудь, холодные на ощупь. Заглянул вниз.

Темнота. Абсолютная, непроглядная. Даже с моим обострённым восприятием я не видел дна. Только слышал, как далеко внизу плескалась вода. Больная вода.

Положил ладонь на холодный бетон и едва не отдёрнул руку.

«Ай!» — Капля испугалась. — «Там злые! Много-много злых!»

Она была права. Концентрация заражённых элементалей зашкаливала. Они кишели там внизу, как черви в гниющей плоти. Агрессивные, голодные, готовые пожрать любую жизненную силу.

Эффектного погружения не получится. Скважина широкая только наверху. Вниз идет узкий тоннель в который не получится протиснуться при всём желании. К счастью, у меня есть Капля.

— Плохо? — Надежда подошла ближе, встала рядом.

Я встретился с её встревоженным взглядом.

— Хуже, чем я думал.

— Мерзавцы! — Волнов выплюнул слово, как что-то горькое. — Простите за выражение, но иначе не скажешь!

Добролюбов молчал. Сжимал и разжимал кулаки, глядя в тёмный зев скважины.

— Что вам нужно для работы? — спросил он деловито. Купец взял себя в руки, оставив эмоции на потом.

Я огляделся. Пространство большое, посторонних нет. Условия почти идеальные. Почти.

— Время. Тишина. И… Желательно место, где можно прилечь. Мне придётся войти в глубокий транс.

— В комнате отдыха есть раскладушки, — Добролюбов деловито кивнул, — распоряжусь принести. Что-то еще?

— У вас есть разряженные русалочьи камни для барж?

— Камни? Но зачем? — изумился Добролюбов.

— При очистке воды может появиться побочная энергия, — пояснил я. — Не пропадать же зря добру.

Через несколько минут мне принесли всё, что я попросил. Раскладушка оказалась вполне приличным раскладным ложем с довольно мягким и толстым матрасом. Её для меня заботливо укрыли свежим покрывалом и снабдили подушкой с пёстрой наволочкой.

Русалочьих камней нашлось восемь штук. Должно хватить

Я присел на раскладушку. Надя отыскала себе пустой ящик, которые тут использовались в качестве универсальной мебели. Поставила рядом со мной.

— Я буду следить за вашими жизненными показателями, — сказала она тоном, не допускающим возражений. — Если что-то пойдёт не так…

— Не волнуйтесь. Я делал подобное раньше.

«Правда, не в таких масштабах», — добавил я про себя.

Добролюбов тем временем обошёл помещение, проверяя двери. Массивные засовы со скрежетом встали на место. Он дёрнул каждую дверь, убеждаясь в надёжности.

— Никто не помешает, — заверил он, возвращаясь. — Я буду за этим смотреть.

— И я никуда не уйду! — заявил Волнов. — Такое пропустить? Да ни в жизнь! Потом внукам рассказывать буду!

Я ещё раз окинул взглядом помещение. Можно начинать.

* * *

Пока мы обустраивались, я ещё раз обдумывал предстоящее. В теории всё просто — найти источник заражения, очистить поглотить, восстановить естественный баланс энергии. На практике…

На практике я никогда в этом теле не работал с таким объёмом воды. Подземное озеро, это не колба и не бочка. Это тысячи тонн стихии.

Я устроился на раскладушке, сложив руки на груди в позе, которую в прошлой жизни называли «поза архимага». Смешно. Тысячу лет назад я входил в транс на шёлковых подушках в Хрустальной башне. Сейчас — на раскладушке в заводском цехе. Расту, однако.

Вокруг меня полукругом выложили русалочьи камни. Восемь штук, все пустые, готовые принять избыток энергии. В полумраке цеха они казались осколками льда.

— Пульс семьдесят два, — деловито сообщила Надежда, приложив прохладные пальцы к моему запястью. — Дыхание ровное, зрачки в норме.

Она устроилась справа от меня. На коленях блокнот для записей, рядом на таком же ящике медицинский саквояж. Профессиональная готовность ко всему, от обморока до остановки сердца. Шучу, конечно.

Добролюбов занял пост у главного входа. В полумраке его фигура казалась статуей часового. Сидеть спокойно он не мог, тут же вставал и принимался ходить, видимо от волнения.

Волнов притащил ещё один ящик и устроился слева. Достал свою вечную трубку, повертел в пальцах, но раскуривать не стал. Воздух в цехе и так был тяжёлым.

— Долго ждать? — спросил лодочник шёпотом, словно боялся разбудить каких-нибудь злых духов, спящих в колодце.

— Не знаю, — честно ответил я. —