Аквилон. Трилогия - Саша Токсик

не сообразил! Ваш отец, Мирон Аквилон, он же был легендой в нашем крае!

Мирон. Имя отца вызвало странное чувство. Это не моё воспоминание, но и не совсем чужое. Высокий мужчина с добрыми глазами, учащий мальчика чувствовать воду.

— Именно Аквилоны развивали здесь индустрию чистой воды! — продолжал Добролюбов. — Видите ли, в чём проблема Озёрного края, Воды у нас хоть залейся — каналы, реки, озёра. Но для питьевой воды это скорее проклятие, чем благословение.

— Почему же? — удивилась Надя.

— Слишком близко водоносный слой, — пояснил Добролюбов. — Другими словами, вода в колодцах практически та же, что и речная. Пить можно, но… запах бывает так себе, да и инфекции встречаются. Чтобы добраться до чистой воды надо бурить артезианские скважины.

Он улыбнулся, и годы словно слетели с его лица.

— Аквилоны находили источники благодаря фамильному дару, — продолжил купец. — Эта скважина! Её нашли ваши родители двадцать пять лет назад! Я помню вашего отца! У него были такие же синие глаза.

Волнов присвистнул. Долгий, выразительный свист человека, которому открылась великая истина.

— Вот оно что! — он подобрал с пола трубку, машинально постучал ею по столу, выбивая остатки пепла. — Сам наследник Аквилонов улучшал мне русалочьи камни! Если б я знал…

Расплылся в улыбке, представляя возможности.

— «Лодки Волнова — выбор аристократов! Аквилон рекомендует!» Эх, какая реклама пропадает!

Несмотря на напряжение момента, я усмехнулся. Даже сейчас старик думает о выгоде. Надежда вернула разговор в серьёзное русло.

— Но то, что мы видели… — она кивнула на колбу. — Это же выходит за рамки любой университетской программы. Я пять лет изучала теорию стихий. Даже в старых учебниках ничего подобного не описано.

— Родовые практики, — уклончиво ответил я. — То, что передавалось внутри семьи из поколения в поколение.

Добролюбов вернулся к столу, тяжело опустился в кресло.

— Господин… Лазарь? — он запнулся на имени.

— Пусть остаётся Данила, — предложил я. — Так все привыкли, к тому же сложнее проговориться. А Лазарю Аквилону, какое-то время лучше побыть в неизвестности.

— Хорошо, Данила. — Купец сцепил пальцы в замок, локти упёр в стол. — Вы очистили колбу. Я видел своими глазами, хотя до сих пор не верю. Но… сколько вы можете очистить? Бочку? Десять? Сто?

В его голосе звучала затаённая надежда. Надежда человека, который боится поверить в спасение.

Практичный вопрос практичного человека. Я задумался, и не для вида. Расчёты были не из приятных. Поглощение искажённых элементалей давало энергию, да. Но процесс требовал концентрации, а молодое тело имело свои пределы. К тому же, элементали были слишком мелкими. Сопротивляться они не могли, я их щелкал, словно семечки. Но поглощать их было так же долго, как если бы я хотел насытиться одними семечками.

— Чтобы очистить тысячу бочек по отдельности, понадобится недели две-три непрерывной работы, — ответил честно.

Плечи Добролюбова поникли.

— Но есть другой путь, — добавил я.

— Какой? — голос Добролюбова дрогнул от напряжения.

— Очистить источник. Вашу скважину. Если убрать заразу из самого водоносного слоя, вся новая вода будет чистой.

Молчание. Абсолютное, звенящее. Даже Капля затихла.

«Данила может?» — наконец спросила она неуверенно. — «Большая вода очень большая! И злых там много-много!»

«Справлюсь, малышка. Ты же мне поможешь?»

«Конечно! Капля всегда поможет!»

Волнов первым обрёл дар речи.

— Это… это вообще возможно? Скважина же глубокая!

— Сто восемьдесят метров, — кивнул я. — Сложно, опасно, потребует полной концентрации. Но возможно.

Добролюбов схватился за края стола. На лице боролись надежда и страх поверить в чудо.

— Вы… вы серьёзно? Вы можете очистить целое подземное озеро?

— Могу попробовать. Гарантий не даю — слишком много неизвестных. Но попробовать могу.

И это была чистая правда. Я никогда не чистил целое подземное озеро. В прошлой жизни такой проблемы просто не возникало, тогда маги не допустили бы подобного заражения. Но принцип тот же, только масштаб иной.

В глазах Добролюбова плескалось что-то первобытное, то ли страх перед неведомым, то ли благоговение перед чудом. Потом он резко встал.

— Когда? Что нужно? Я всё организую!

Энергия вернулась к нему мгновенно.

— Сначала нужно осмотреть скважину, — я тоже поднялся. — Оценить масштаб заражения. И лучше это сделать сейчас, пока на производстве мало людей.

— Конечно! Идёмте! — Добролюбов уже шёл к двери, на ходу поправляя помятый сюртук. — Если это получится… Мергель лопнет от злости!

И в этом восклицании было всё — и надежда на спасение, и жажда реванша, и простая человеческая злость на того, кто пытался его уничтожить.

* * *

Мы вышли из кабинета разношёрстной процессией. Добролюбов впереди, размахивающий руками с энергией человека, получившего надежду на спасение. За ним я с Надеждой. Волнов замыкал шествие, всё ещё переваривая новость о моём происхождении.

В отличие от складов, на территории фабрики было немало рабочих. Все оборачивались, провожая нас любопытными взглядами. Ещё бы, сам хозяин, да с гостями, да с таким решительным видом.

«Много людей!» — заметила Капля, выглянув из водосточной трубы. — «Все смотрят! Капля спрячется!»

«Правильно, малышка. Не показывайся».

— Михайла! — Добролюбов заметил пожилого мужчину в засаленной спецовке. — Михайла, ко мне!

Старший смены подбежал удивительно резво для своих крупных габаритов.

— Слушаю, Матвей Семёныч!

— Всех долой из насосного цеха! — Добролюбов рубил воздух ладонью, словно отсекая возражения. — Немедленно! Ночную смену отменить. Территорию вокруг корпуса оцепить. Никого не пускать, понял?

Михайла выпучил глаза. В них читалось недоумение человека, получившего приказ взорвать собственный дом.

— Так это… А как же насосы? Они ж без присмотра…

— Выключить всё! К чертям! Сказано — всех вон!

Что-то в голосе Добролюбова не допускало возражений. Михайла выпрямился, словно вспомнил армейскую выправку.

— Будет исполнено!

Он развернулся на каблуках и побежал к насосному корпусу. На ходу достал свисток, висевший на цепочке. Через минуту территорию огласили резкие трели. Тревожный сигнал, означающий немедленную эвакуацию.

Из разных концов завода к насосному цеху потянулись люди. Недоумевающие, встревоженные, но послушные. Дисциплина на предприятии Добролюбова была железной.

Сам корпус возвышался в дальнем конце территории. Массивное здание из красного кирпича, больше похожее на крепость, чем на производственное помещение. Ряды узких высоких окон под самой крышей слепили отражённым солнцем.

Здесь стояла непривычная тишина. Сердцебиение завода уже остановили, после обнаружения заражения Добролюбов первым делом прекратил откачку воды.

— Впечатляет, — пробормотал Волнов, оглядывая здание. — Я-то думал, у вас там колодец с воротом, а тут целая фабрика!

Гордость промелькнула на лице Добролюбова, быстро сменившись горечью.

— Четыре насоса по пятьсот лошадиных сил каждый. Качали воду в первичные резервуары, оттуда на фильтрацию, потом в цех розлива… Пока не остановил всё утром, после первых сообщений о болезни.

Массивные железные двери корпуса стояли распахнутыми.

Рабочие выходили группами,