Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи

так как ее просьба показалась мне… ну, непростительной дерзостью. У этой женщины дурные манеры! Только представь — она сказала мне: «Не могли бы вы узнать, это отец Селии убил ее мать или, наоборот, мать убила отца?»

— Она попросила вас об этом?

— Да.

— Впервые увидев вас на приеме?

— До того мы ни разу не встречались.

— И вам это не показалось необычным?

— Все, что она говорила, показалось мне необычным. Должна сказать, — добавила миссис Оливер, — что миссис Бертон-Кокс произвела на меня крайне неприятное впечатление.

— Она действительно очень неприятная женщина.

— Но ты собираешься замуж за ее сына?

— Ну, мы об этом подумываем, но я еще не решила. Вы знали, о чем она говорит?

— Знала то, что, очевидно, известно каждому, знакомому с вашей семьей.

— Что мои родители, после того как отец уволился из армии, купили дом в сельской местности, что однажды они пошли прогуляться на скалу и что их обнаружили там застреленными. Рядом лежал револьвер моего отца. Кажется, в доме было два револьвера. Так и не выяснили, было ли это самоубийство по уговору или же кто-то из моих родителей убил другого и покончил с собой. Возможно, вы все это уже знаете.

— В известной степени, — отозвалась миссис Оливер. — По-моему, это произошло лет двенадцать тому назад.

— Примерно.

— И тебе тогда было лет двенадцать-четырнадцать.

— Да.

— В то время меня не было в Англии — я читала лекции в Америке, — объяснила миссис Оливер. — Я узнала об этом из газет. Пресса много писала о случившемся, так как мотивы были абсолютно непонятны. Помню, газеты упоминали, что твои родители всегда жили счастливо. Меня это интересовало, так как в молодости я их знала — особенно твою мать. Мы с ней учились в школе, но потом наши пути разошлись. Мы обе вышли замуж, и она куда-то уехала с мужем-военным — кажется, в Малайю. Но она попросила меня стать твоей крестной. Так как твои родители жили за границей, я годами с ними не встречалась, но иногда виделась с тобой.

— Да. Помню, как вы забирали меня из школы и угощали вкусными вещами.

— Ты была необычным ребенком — любила икру.

— Я и теперь ее люблю, — сказала Селия, — только меня ею не так уж часто угощают.

— Сообщение о трагедии меня потрясло. Насколько я поняла, не вынесли никакого определенного вердикта — мотив так и не установили, не было свидетельств ни о ссоре, ни о нападении кого-то постороннего. Но постепенно я об этом забыла — я уже говорила тебе, что тогда была в Америке. Прошло несколько лет, прежде чем я увидела тебя снова, и, естественно, я не стала упоминать о случившемся.

— Да, разумеется, — кивнула Селия.

— Часто бывает, что с твоими знакомыми происходит что-то необычное, — продолжала миссис Оливер. — Конечно, если речь идет о близких друзьях, то понимаешь, что к чему, но если это люди, которых ты не видела много лет, то приходится блуждать в потемках.

— Вы всегда были очень добры ко мне, — сказала Селия. — Присылали мне хорошие подарки — особенно к совершеннолетию.

— В это время девушки часто нуждаются в карманных деньгах, — заметила миссис Оливер. — Им нужно так много вещей.

— Я всегда считала вас чутким и тактичным человеком — не похожим на тех, которые пристают с вопросами и хотят все о тебе знать. Вы водили меня в кино, угощали и разговаривали со мной так, словно были моей дальней родственницей. Я очень это ценю. Слишком часто мне приходилось сталкиваться с любителями совать нос в чужие дела.

— Каждый сталкивается с ними рано или поздно, — промолвила миссис Оливер. — Теперь ты понимаешь, как я расстроилась на этом приеме. Просто чудовищно, когда к тебе обращается с такой просьбой абсолютно незнакомый человек вроде этой миссис Бертон-Кокс. Я не могла понять, почему это ее интересует. Это абсолютно не ее дело. Если только…

— Если только это не связано с моим предполагаемым браком с Дезмондом. В конце концов, он ее сын.

— Все равно я не понимаю, каким образом это ее касается.

— Ее все касается. Она слишком любопытна — помимо ее прочих непривлекательных черт.

— Но Дезмонд, надеюсь, не таков?

— Нет, нет. Я очень люблю Дезмонда, и он любит меня. Но мать его мне не нравится.

— А ему она нравится?

— Право, не знаю, — ответила Селия. — Может, и да — все бывает, не так ли? Как бы то ни было, я сейчас не хочу выходить замуж — слишком много «за» и «против». Вам, должно быть, интересно, почему миссис Проныра-Кокс попросила вас вытянуть из меня сведения о гибели моих родителей и тут же передать их ей. Кстати, вы спрашиваете меня об этом или нет?

— О том, известно ли тебе, кто из твоих родителей убил другого или это было двойное самоубийство? Ты это имеешь в виду?

— В общем, да. Но я также хотела спросить, передали бы вы сведения миссис Бертон-Кокс, если бы получили их от меня?

— Разумеется, нет, — ответила миссис Оливер. — Я ничего не стала бы передавать этой женщине. Я скажу ей, что это не касается ни ее, ни меня и что я не намерена ничего у тебя узнавать.

— Так я и думала, — облегченно вздохнула Селия. — Я знала, что могу вам доверять, поэтому расскажу все, что мне известно.

— Тебе незачем это делать. Я ни о чем тебя не прошу.

— Да, но я все-таки вам отвечу одним словом — ничего.

— Ничего, — задумчиво повторила миссис Оливер.

— Да, ничего. Меня тогда не было там. Я не помню, где я была, — думаю, в школе в Швейцарии или гостила у подруги на каникулах. За эти годы у меня в голове все смешалось.

— Очевидно, не стоило надеяться, что ты что-то знаешь, учитывая твой возраст во время трагедии.

— А как вам кажется — я могу что-то знать?

— Ну, ты сказала, что тебя тогда не было дома. Если бы ты была там, то, наверное, могла бы знать что-нибудь. Дети и подростки часто многое замечают, но редко говорят об этом — тем более если их расспрашивает полиция.

— Пожалуй, вы правы. Но мне ничего не известно. А что думала полиция? Надеюсь, вы не возражаете, что я об этом спрашиваю. Ведь я не читала никаких сообщений ни о дознании, ни о следствии.

— Очевидно, в полиции считали это двойным самоубийством, но едва ли у них было хоть какое-то представление о причине.

— Хотите знать, что я думаю?

— Нет, если ты не хочешь, чтобы я это знала.

— Но вам, наверное,