Особое мнение - Филип Киндред Дик

– На самом деле, – вспомнил Ферметти, пока Тоццо моргал, собираясь с мыслями, – Проект до сих пор не назывался никак. Однако, – решительно добавил он, – я с вами согласен. «Водомерка»… а что, мне нравится! Еще лучше «Ночного полета»!

Входная дверь распахнулась, и в кабинет заглянул посыльный в перетянутом портупеей мундире.

– Из Смитсоновского института, по вашему требованию, – сообщил он, выкладывая на стол Ферметти извлеченный из сумки сверток.

– Странно. По-моему, я ни с какими требованиями к ним не обращался, – пробормотал Ферметти, не без опаски вскрыв бандероль.

Внутри оказалась банка поджаренных, смолотых кофейных зерен, герметически запечатанная более ста лет назад.

Все трое в недоумении переглянулись.

– Крайне странно, – поддержал начальника Торелли. – Похоже, ошибся кто-то.

– Ладно, – резюмировал Флетчер. – Как бы там ни было, вернемся к Проекту «Водомерка». За дело!

Кивнув, Торелли с Джилманом отправились в свой кабинет, на первый этаж корпорации «Вовне», коммерческого предприятия, где трудились не первый год, продолжать работу над грандиозным Проектом, который привнес в их жизнь так много волнений, загадок и разочарований.

Очнувшись в холле отеля «Сэр Фрэнсис Дрейк», среди съехавшихся на конвент любителей научной фантастики, Пол Андерсон озадаченно огляделся. Что с ним? Зачем его понесло на улицу? Куда девался целый час времени? Очевидно, Тони Баучер с Джимом Ганном отправились ужинать… и жены его, Карен, с малышкой тоже нигде не видать…

Помнил он только пару фэнов из Баттл-Крик, попросивших его взглянуть на какой-то макет или модель снаружи, у входа. Видимо, ради этого он и покинул отель, но, как бы там ни было, дальнейшие воспоминания стерлись из памяти начисто.

В надежде хоть немного успокоить не на шутку разгулявшиеся нервы, Андерсон полез в карман за курительной трубкой, но вместо трубки нащупал сложенный вчетверо листок бумаги.

– Пол, у вас не найдется чего-нибудь для аукциона? – окликнул его один из членов оргкомитета, притормозив рядом. – Аукцион вот-вот начнется, надо спешить!

– Э-э… в смысле, прямо здесь, с собой? – пробормотал Пол, не сводя глаз с найденного в кармане листка.

Энтузиаст из оргкомитета в нетерпении переступил с ноги на ногу.

– Ну, вроде рукописи напечатанного где-нибудь рассказа – оригинальной, хоть в машинописи, хоть от руки, черновики, заметки… понимаете?

– Да, какие-то заметки у меня в кармане имеются, – подтвердил Пол, с трудом разбирая собственные каракули.

Почерк, определенно, принадлежал ему, однако Пол, хоть убей, не помнил, когда, при каких обстоятельствах все это писал. Путешествие во времени… хм… да уж, столько бурбона с содовой на голодный желудок…

Неуверенно пожав плечами, он еще раз, напоследок, окинул взглядом листок.

– Вот. Пустячок, но для аукциона, наверное, сойдет. Кое-какие наброски к рассказу, а может, повести, о политике по фамилии Гутман и похитителях из будущего. Надо же, и разумный гриб-слизевик…

Поддавшись внезапному импульсу, он протянул листок члену оргкомитета.

– Спасибо! – поблагодарил тот и рысцой устремился в соседний зал, где вскоре должен был начаться аукцион.

– Даю десятку! А потом мне на автобус, в аэропорт пора, – с широкой улыбкой крикнул ему вслед Говард Браун и захлопнул за собой дверь.

Тем временем к Полу подошла Карен с Астрид на руках.

– Хочешь на аукцион заглянуть? – спросила она мужа. – Оригинал Финлэя прикупить?

– Э-э… еще бы, – ответил Пол Андерсон и вместе с женой и дочерью неторопливо двинулся следом за Говардом Брауном.

Что твердят мертвецы

I

Тело в прозрачном саркофаге из небьющегося пластика лежало на всеобщем обозрении уже целую неделю, однако поток желающих попрощаться с Луи Сараписом не иссякал. Казалось, тянувшимся мимо вереницам осунувшихся, убитых горем, шмыгающих носами пожилых леди в черных суконных пальто нет и не будет конца.

В углу огромного траурного зала, где выставили саркофаг, с нетерпением ждал возможности приблизиться к телу Джонни Босая Пятка. Однако он собирался не просто взглянуть на усопшего: его задача, подробно описанная Сараписом в завещании, состояла совершенно в другом. Ему, как пресс-секретарю Луи Сараписа, предстояло – ни много ни мало – вернуть своего нанимателя к жизни.

– Ки-ир-рум, – прошипел Босая Пятка себе под нос, взглянув на циферблат наручных часов и обнаружив, что двери в зал закроются не раньше чем спустя два часа.

Между тем он уже здорово проголодался и вдобавок с каждой минутой все сильнее мерз: от портативного экспресс-криопакета, укрывавшего саркофаг, веяло лютой стужей.

Тут к нему подошла жена, Сара Белл, с термосом горячего кофе.

– Возьми-ка, Джонни! – Подняв руку, она смахнула со лба мужа прядь угольно-черных, глянцевых, как у всякого чирикауа[27], волос. – Выглядишь, прямо скажем, не очень.

– Еще бы! Как хочешь, а для меня все это уже слишком. Я его и живого-то не переваривал, а в таком виде… – Джонни передернуло, он кивнул в сторону саркофага и двойной вереницы скорбящих. – В таком виде он, по-моему, нисколько не лучше.

– Нил ниси бонум, – негромко одернула его Сара Белл.

Джонни взглянул на жену исподлобья. По-каковски это? Опять иностранщина! Ну да, Сара Белл небось колледж окончила…

– То есть, – с мягкой улыбкой пояснила она, – как говорил зайчик Топотун, не можешь сказать ничего хорошего, лучше уж промолчи. Старинная киноклассика, «Бэмби». Вот ходил бы со мной на лекции в Музей современного искусства по понедельникам после работы…

– Послушай, Сара Белл, – в отчаянии заговорил Джонни, – не хочется мне возвращать старого пройдоху к жизни! Угораздило же меня вляпаться… Когда его эмболией накрыло, будто кирпичом по башке, я думал: все, теперь-то распрощаюсь с его мутными делишками раз и навсегда, ан нет, не тут-то было!

– Так отключи его, – посоветовала жена.

– Ч… что?

Она рассмеялась, игриво блеснув иссиня-серыми глазами.

– Духу не хватит? Отключи криопакет от сети, он и согреется, и никаких воскрешений! Но нет, ты же боишься его до сих пор! Бедный Джонни, – протянула Сара Белл, потрепав его по плечу. – Развелась бы с тобой, да ведь пропадешь без мамочкиной-то заботы!

– Нельзя так, – отрезал Джонни. – Луи лежит там, в саркофаге, совершенно беспомощный, и отключать его как-то… не по-мужски.

– И все же, Джонни, однажды, рано ли, поздно, тебе придется дать ему бой, – негромко возразила Сара Белл, – а пока он полужив, за тобой преимущество, так что сейчас самое время. Возможно, и уцелеешь.

Отвернувшись, она поглубже спрятала озябшие руки в карманы пальто и быстрым шагом двинулась прочь.

Джонни, помрачнев, закурил и прислонился спиной к стене. Конечно, жена кругом права: в прямом, физическом противоборстве один на один полуживой живому не соперник, однако столкновения он откровенно побаивался, так как с детских лет благоговел перед Луи, заправлявшим перевозками по маршруту 3–4, всем коммерческим сообщением