Наследство последнего императора - Николай Волынский

С этого момента Государь начал считать себя обреченным на эти крестные муки, позже говорил не раз: «Нет такой жертвы, которую я бы не принес, чтобы спасти Россию».

Александр Петрович Извольский (1856–1919), министр иностранных дел Российской Империи в 1906-1910-х годах писал в своих воспоминаниях о вспыхнувшем в ночь с 19 на 20 июля 1906 года вооруженном бунте в Кронштадте: «…в тот день, 20 июля, когда мятеж достигал своего кульминационного пункта, я находился близ Императора в Петергофе… В окно виднелись линии укреплений… Мы явственно слышали звуки канонады… Я не мог подметить в его чертах ни малейшего признака волнения… После доклада Государь сказал: «Если вы и видите меня столь спокойным, то это потому, что я имею непоколебимую веру в то, что судьба России, моя собственная судьба и судьба моей семьи – в руках Господа. Что бы ни случилось, я склоняюсь перед Его волей».

Многие и другие предсказания, несомненно, предопределяли поведение Николая Второго вплоть до мученического конца, который он предвидел. Французский посол при Русском Дворе Морис Палеолог писал: «Это было в 1909 году. Однажды Столыпин предлагает Государю важную меру внутренней политики. Задумчиво выслушав его, Николай Второй делает движение скептическое, беззаботное, – движение, которое как бы говорит: «Это ли, или что другое, не все ли равно?!» Наконец, он говорит тоном глубокой грусти:

– Мне, Петр Аркадьевич, не удается ничего из того, что я предпринимаю.

Столыпин протестует. Тогда Государь у него спрашивает:

– Читали ли Вы Жития Святых?

– Да, по крайней мере, частью, так как, если не ошибаюсь, этот труд содержит около двадцати томов.

– Знаете ли Вы также, когда день моего рождения?

– Разве я мог бы его не знать? 6-го мая.

– А какого Святого праздник в этот день?

– Простите, Государь, не помню!

– Иова Многострадального.

– Слава Богу! Царствование Вашего Величества завершается со славой, так как Иов, смиренно претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословением Божиим и благополучием.

– Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, у меня более, чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность: я обречен на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь, на земле. Сколько раз применял я к себе слова Иова Многострадального: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне» (Иов. 3,25).

…ДОХОДИЛИ вести из Оптиной Пустыни. Важное пророчество было связано с именем иеромонаха Даниила (1837–1907), в миру Дмитрия Михайловича Болтова, автора пророческого полотна, написанного им незадолго до своей смерти. Сюжет картины взят из грядущих времен: на огромном холсте изображены Император, Императрица и Наследник, восхищенные на небеса. Сквозь облака, по которым они ступают, мчатся рои бесов, рвущиеся в ярости к Цесаревичу…

Монахиня Серафима (Булгакова):

«Дивеевские предания»

…Открытие мощей Преподобного Батюшки Серафима состоялось 19 июля 1903 года. Тогда Казанской железной дороги еще не было, ездили через Нижний Новгород. Царский поезд вел начальник дистанции Борис Николаевич Веденисов. Была устроена временная станция против села Выездного в лугах, на переезде возле мельницы. Надо было срочно устроить грунтовую дорогу до Сарова. Никто в такое короткое время не брался этого сделать. Вызвался Б. Н. Веденисов, и Преподобный, со слов Бориса Николаевича, сам ему помог.

Сделали все очень просто. Время стояло жаркое. Дорогу вспахивали плугами, затем поливали водой из бочек и укатывали катками, которыми укатывают поле. Дорога получилась гладкая и твердая как асфальт. Замечу, кстати, что перед смертью в 1950 году Б. Н. Веденисов на моих глазах получил исцеление от кусочка мантии Преподобного Серафима.

Когда Государь входил в Саровский собор, народ стоял по сторонам стеной и одну беременную женщину так сдавили, что она тут же родила мальчика прямо на ковер, почти под ноги Государя. Едва успели убрать. Государь узнал об этом случае и велел записать Себя крестным новорожденному.

На открытие мощей в Саров поехала почти вся Царская Фамилия. Крестьяне празднично разодетые встречали их по селам и по дорогам, стоя плотными рядами.

В селе Пузе Государь велел остановиться и подозвал к Себе празднично разодетых маленьких девочек. Все они были одеты в красные сарафаны (кумачники), разноцветные фартуки и шелковые, «разливные» платки. Одна из них, Дуня, до сих пор жива. Ей тогда было 6 лет.

Приехали в Саров 17 или 18 июля (не знаю точно). Великие Князья тут же поехали в Дивеево к блаженной Прасковье Ивановне. Они ей привезли шелковое платье и капор, в которые тут же и нарядили.

В то время в Царской Семье было уже 4 дочери, но Мальчика-Наследника не было. Ехали к Преподобному молиться о даровании Наследника. Прасковья Ивановна имела обычай все показывать на куклах, и тут она заранее приготовила куклу-мальчика, настелила ему мягко и высоко платками и уложила: «Тише, тише, Он спит…» Повела им показывать: «Это Ваш». Великие князья в восторге подняли блаженную на руки и начали качать, а она только смеялась.

Все, что она говорила, передали по телефону Государю, но Сам Государь приехал из Сарова только 20 июля. Евдокия Ивановна рассказывала, что келейница Прасковьи Ивановны матушка Серафима собралась в Саров на открытие, но вдруг сломала ногу. Прасковья Ивановна ее исцелила. Им было объявлено, что как встретят Государя в игуменском корпусе, пропоют духовный концерт. Он усадит свиту завтракать, а Сам приедет к ним.

Вернулись Матушка Серафима с Дуней со встречи, а Прасковья Ивановна ничего не дает убрать. На столе сковорода картошки и холодный самовар. Пока с ней воевали, слышат в дверях:

– Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас. Здесь Государь, а с ним Государыня.

Уже при Них стелили ковер, убирали стол, сразу принесли горячий самовар. Все вышли, оставили одних, но Они не могли понять, что говорит блаженная, и вскоре Государь вышел и сказал:

– Старшая при ней, войдите.

Когда стали прощаться, вошли архимандрит Серафим Чичагов и келейные сестры.

Прасковья Ивановна открыла комод. Вынула новую скатерть, расстелила на столе, стала класть гостинцы: холст льняной своей работы (она сама пряла нитки), нецелую голову сахара, крашеных яиц, еще сахара кусками. Все это она завязала в узел очень крепко, несколькими узлами, и когда завязывала, от усилия даже приседала и дала Государю в руки:

– Государь, неси Сам, – и протянула руку, – а нам дай денежку, нам надо избушку строить (новый собор).

У Государя денег с собой не было, тут же послали. Принесли, и Государь дал ей кошелек золота. Этот кошелек сразу же передали матери игумении.

Прощались, целовались рука в руку. Государь и Государыня обещались опять скоро приехать открывать мощи Матушки Александры, потому что она являлась во Дворце и творила там чудеса.

Когда Государь уходил, то сказал, что Прасковья Ивановна единственная истинная раба Божия. Все и везде принимали Его как Царя, а она одна приняла Его как простого человека.

От Прасковьи Ивановны поехали к Елене Ивановне Мотовиловой. Государю было известно, что она хранила переданное ей Н. А. Мотовиловым письмо, написанное Преподобным Серафимом и адресованное Государю Императору Николаю II. Это письмо Преподобный Серафим написал, запечатал мягким хлебом, передал Николаю Александровичу Мотовилову со словами:

– Ты не доживешь, а жена твоя доживет, когда в Дивеево приедет вся Царская Фамилия, и Царь придет к ней. Пусть она Ему передаст.

Мне рассказывала Наталия Леонидовна Чичагова (дочь владыки), что когда Государь принял письмо, с благоговением положил его в грудной карман, сказав, что будет читать письмо после.

А Елена Ивановна сделалась в духе и долго, 1,5 или 2 часа Им говорила, а что сама после не помнила. Елена Ивановна скончалась 27 декабря 1910 года. Она была тайно пострижена.

Когда Государь прочитал письмо, уже вернувшись в игуменский корпус, Он горько заплакал. Придворные утешали Его, говоря, что хотя Батюшка Серафим и святой, но может ошибаться, но Государь плакал безутешно. Содержание письма осталось никому неизвестно.

В тот же день, 20 июля, к вечеру все уехали из Дивеева. После этого со всеми серьезными вопросами Государь обращался к Прасковье Ивановне, посылал к ней Великих князей. Евдокия Ивановна говорила, что не успевал один уехать, другой приезжал. После смерти келейницы Прасковьи Ивановны Матушки Серафимы спрашивали все через Евдокию Ивановну. Она передавала, что Прасковья Ивановна сказала:

– Государь, сойди с престола Сам!

Блаженная умерла в августе 1915 года. Перед смертью она все клала земные поклоны перед портретом Государя. Когда она уже была не в силах, то ее опускали и поднимали келейницы.

– Что ты, Мамашенька, так на Государя-то молишься?

– Глупые, Он выше всех царей будет.