Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов

годы яркая Мелинда покорила суховатого шотландца своей недоступностью. Какое сожительство — 10 июня 1940 года они сочетались официальным браком в мэрии VII парижского аррондисмана (района), что недалеко от здания тогдашнего советского посольства, а ныне резиденции посла России.

И Мелинда превратилась в помощницу. Ее не смутило признание любимого Дона о сотрудничестве с НКВД. Обещала, невзирая ни на что, всегда оставаться вместе с мужем.

В подтверждение своей гипотезы напомню: в самом конце 1940-х годов в Каире Маклейн просил перевести его с семьей в Москву. И Мелинда об этом знала, о чем «Гомер» ставил в известность МГБ: супруга к переезду-бегству готова. Разве это не подсказывает, что она все понимала?

Конечно, после его исчезновения из дома 25 мая 1951-го отрицала: какое там знала, даже не догадывалась о связях мужа с Москвой. В июне благополучно разрешилась дочкой, которую она (или они с Доном) тоже назвали Мелиндой. Успевала успокаивать сыновей Фергюса и Дональда-младшего, которых настолько затравили в школе, что они вынуждены были прекратить учебу. Это и наскоки журналистов заставили миссис Маклейн обратиться с просьбой разрешить ей уехать из Англии и отдохнуть в обществе своей сестры на вилле на Лазурном французском Берегу. Согласие СИС было получено.

Еще раз допрошенная перед отъездом, оставшаяся с тремя детьми на руках женщина не выдала мужа ни единым словом. Отрицала все. А расколоть ее пытался уже упоминавшийся мною лучший британский следователь Вильям Скардон. Он пытался загнать Мелинду в тупик сложными вопросами. Она либо упрямо и холодно молчала, либо все отрицала. И Скардон поверил, напоследок попросив дать ему знать, если Дональд как-то проявит себя. Наивный профессионал высшего класса! Как бы не так!

Кстати, именно такой стиль поведения в общении с контрразведкой, который применила Мелинда, проповедовал в написанном в Москве пособии для профессионалов Ким Филби. Доказательства должны предъявлять следователи. Выбить признание — задача выдвинувших обвинения. Но при чем здесь допрашиваемый? И зачем ему признаваться, если улики только косвенные, а подозрения остаются только подозрениями? На признание можно идти лишь тогда, когда следователь выкладывает на стол совершенно конкретную улику, являющуюся бесспорным доказательством. В случае с Мелиндой доказать ее вину при твердом сопротивлении было невозможно. Она выдержала.

Уже в июле, за несколько дней до отъезда Мелинды во Францию, ее мама получила сообщение: в швейцарском банке дочку ждет перевод на две тысячи фунтов стерлингов. Для тех лет — сумма немалая. Советская разведка своих в беде не бросала.

Но это я резко забежал вперед. А в 1944 году Мелинда вместе с мужем переехала в США. В отличие от Дона обосновалась с сыном Фергюсом не в Вашингтоне, а в Нью-Йорке. Это дало повод сплетням: в семействе Маклейна нелады. Ничего подобного! Мелинда подстраховывала своего Дона. Его советскому связнику находиться в американской столице было опасно. Огромнейший же Нью-Йорк представлялся удобным и необъятным местом для передачи информации. Дон навещал беременную жену с сыном раз, иногда два в неделю, что позволяло встретиться с куратором в районе Манхэттена. Передавать информацию иным способом Маклейн считал рискованным и потому использовал жену, терпеливо его ждавшую.

Мелинда проявила верность и мужество, готовя побег Дона в мае 1951 года. Беременная, замученная постоянными срывами мужа, она сразу поняла: только бегство в СССР спасет его от ареста. А она уж как-нибудь продержится.

Продержалась. И дала понять советской разведке, что готова присоединиться к Дону. На чем свет кляня британских газетчиков, наседавших в Англии на нее и детей, переселилась в Швейцарию. Там, по словам Мелинды, ей с двумя сыновьями и двухлетней дочкой было спокойнее. Жила тихо, неприметно. И русские друзья ее мужа связались с ней, не привлекая внимания ни СИС, ни швейцарской полиции.

В сентябре 1953 года предупредила маму о поездке с ребятишками на отдых во Францию. Но 11 сентября по пути туда доехала только до Лозанны. И, что удивительно для женщины высокого происхождения, без всяких сумок и чемоданов села в поезд, шедший до австрийского Брегенца. Оттуда по железной дороге добралась до Вены. И хотя Австрия не входила в число «навеки братских» нам стран социалистического лагеря, советские спецслужбы в те годы чувствовали себя здесь вольготно. И обеспечить оттуда доставку жены Маклейна с детьми в Москву труда не составило. 13 сентября 1953 года они благополучно приземлились в чужой столице.

В Швейцарии спохватились поздновато. Да и нужна ли была СИС Мелинда с детьми? Мало кто предположил наиболее вероятное: сбежала в СССР. Газеты писали, будто она в Праге.

Но в Москве все же подстраховались. Вдруг какие-то иностранцы увидят Маклейна с семьей в аэропорту? И жену с тремя детьми встречали только чекисты, доставившие беглянку в гостиницу «Советская».

И это при том, что отношения между супругами еще до побега Дона несколько разладились. Мелинда — отнюдь не декабристка, и от Куйбышева — Самары далеко до сибирских руд. И все же женщина хранила долгое терпение, даже когда муж пребывал в СССР не в лучшей форме.

По советским понятиям поводов обижаться семье Маклейн не было. Уже в Москве маленькую квартиру в спальном районе им сменили на считавшуюся в высокой партийной среде шикарной Дорогомиловку. Жили неподалеку от гостиницы «Украина». Дети ходили в советскую школу и трудностей в освоении языка, в отличие от отца и матери, не испытывали. Дон-младший с гордостью носил пионерский галстук.

И только Мелинде было сложно прижиться в их по московским масштабам немыслимых хоромах. Выезжать никуда нельзя. Дон поначалу отказался от государственной дачи и на лето снимал неказистую избушку. Только позже переехал в мидовский дачный поселок, где обстановка все равно была скромной. Шофера не было, муж отверг и эту предложенную ему бесплатную услугу. Хотел жить, как все. Ведь марксисты, к которым он относил и себя, должны быть равнодушны к вещизму.

А Мелинда скучала. Не потому