Оправдание Шекспира - Марина Дмитриевна Литвинова

постели. От этого и слуги его ленивы, и сам он постоянно недомогает» [440]. Думаю, что протест этот начался очень рано, Фрэнсис не подчинялся суровому режиму навязываемому матерью, уходил в болезнь и вел в Йорк-хаусе жизнь, которую можно было бы назвать сибаритством, если бы не постоянные занятия науками. Привычка очень поздно ложиться сопутствовала ему всю жизнь. Мать считала, что его слабый желудок, лень и распущенность его слуг – следствие ночных бдений; электричества не было, работал он при свечах. Так что студенческая жизнь в Кембридже, где рабочий день у студентов начинался спозаранку, не могла его не раздражать во многих отношениях. С Уитгифтом же у Бэкона теплые отношения сохранились до смерти прелата в 1612 году. Но и с матерью он всегда был много терпеливым и почтительным сыном.

Сэр Николас отнесся к бегству сына из Кембриджа спокойно. Он тоже знал цену своему необычайно одаренному дитяти. И тоже не был склонен мириться с пустопорожним времяпрепровождением в надежном прибежище схоластики. Видя, что сын уже овладел свободными искусствами, сэр Николас решил образовать его и в искусстве управления государством. Как раз в это время во Францию отбывал со своей свитой новый английский посол, сэр Эмьес Полэ, канцлер ордена Подвязки, член Тайного совета, заслуженно пользующийся большим уважением королевы. Он охотно согласился взять к себе в свиту и даже в домочадцы сына лорд-канцлера, уже известного выдающимися способностями. 25 сентября 1576 года он пишет лорду Бэрли из Кале, что в его свите замечательные молодые люди, которые, он уверен, в будущем принесут большую пользу королеве и Англии. Среди них первый – пятнадцатилетний Фрэнсис Бэкон. Его ожидал Париж, абсолютно не похожий на Лондон, – Ренессанс там был уже во всем блеске. Отец проводил сына с легким сердцем. Больше они никогда не увидятся.

РАТЛЕНД

через две недели после этого письма далеко, далеко от Лондона, на севере графства Йоркшир, в богатом имении Хелмсли, в старом замке-крепости родился в семье Джона Мэннерса, будущего четвертого графа Ратленда, мальчик, которого в честь двоюродного деда, постельничего королевы Елизаветы и троюродного брата Генриха VIII, назвали Роджер.

Замок, сейчас от него остались руины, находится на полпути между Бельвуаром и Шотландией. На востоке графство Йоркшир омывается Ла-Маншем, на западе тянется вересковая пустошь, отделяющая его от западных земель, вроде той, где ночью в грозу и бурю бродил несчастный король Лир.

Йоркшир был местом действия многих эпизодов войны Алой и Белой Розы. На северном побережье в 1471 году высадился король Эдуард IV, вернувшись из недолгого бегства в Бретань. Вот как об этом сказано в хронике Эдварда Холла «Союз двух благородных и блестящих домов Ланкастеров и Йорков, 1548 год» (нарочно даю английский текст: так писали всего за сорок пять лет до появления в печати первого шекспировского произведения в 1593 году): «Kinge Edwarde… sailed into England, and came on the cost of York shire, to a place called Ravenspurr… where before his clayme was to be restored to the croune and kyngdome of England, nowe he caused it to be published that he only claymed the Duchie of Yorke, to ye entent that in requyryng nothyng, but that which was bothe trew and honest, he might obtayne the more favor of the common people» [441]. А вот как этот же эпизод описан в «Генрихе VI. Часть 3»:

…Edward from Belgia

With hasty Germans and blunt Hollanders,

Is pass’d in safety through the Narrow Seas,

And with his troops doth march amain to London [442].

Ни в одной из хроник нет подробностей насчет немцев и голландцев, но зато именно эти слова имеются в одном из писем Эдуарда IV Йоркскому дворянину Вернону, письмо это и сейчас находится в архивах Бельвуара, замка герцога Ратленда.

В год рождения Ратленда произошло еще одно событие. Джеймс Бербедж, отец и глава труппы лорда Лейстера (позже труппа лорда камергера, а еще позже слуги короля Иакова), которая давала представления во дворах гостиниц на передвижной сцене, решил построить для своей труппы театр. Арендовал на двадцать один год участок земли у западной стены полуразрушенного монастыря за чертой города. В черте города городские власти строить театры не разрешали по причине дурного влияния зрелищных заведений на моральные устои горожан: спектакли шли днем, и простолюдины, вместо трудов праведных, предавались безделью и разврату. Назвал свое строение Бербедж, не мудрствуя лукаво, «Театр».

«Театр» стоял в самой северной части внутри западной стены, место выбрали удачное, и через два года чуть южнее возвели еще один театр – «Куртина». А еще дальше к югу вдоль той же стены стоял большой амбар Ратлендов, рядом с ним их пруд с коновязью для лошадей. Все это есть на топографических картах того времени. Знатные зрители добирались до театров верхом, оставляли коня на привязи у пруда – бывший «Святой источник», вернее, то, что от него осталось, и шли смотреть представление, а кони пили из ратлендского пруда «святую» воду. За кирпичной стеной тянулась сточная канава, бывший ров, за ним дорога, а дальше начинались поля Финсбери, где иногда казнили преступников.

Южную часть вдоль западной стены занимало обширное поместье Ратлендов. Господский дом, как и театры, фасадом выходили на аллею внутри монастыря, которая называлась «Новая гостиница». От дома шла крытая галерея к стоявшей неподалеку монастырской церкви, обустроенной и поддерживаемой в царствование Генриха VII приближенным к королю вельможей сэром Томасом Лавелом, дальним родственником Ратлендов, именно через него они были в дальнем родстве с горячим, можно сказать, страстным поклонником Шекспира Леонардом Диггсом, чьи восторженные стихи есть и в Первом Фолио, и в «Сонетах» 1640 года. К началу XVII века церковь являла собой печальный вид: хоры были раскрыты, разграбление обители началось сразу после того, как указом короля 1539 года монастыри в Англии – центры не только накопленных богатств, но и замечательных творений человеческого ума и таланта – были распущены. Свинцовые кровли отвозились в Вестминстер для собственных нужд. Как писал Эразм Роттердамский: «Простые смертные строят города, безумные правители их разрушают». Эти топографические подробности, интересные сами по себе, важны еще и потому, что они всплывают в пьесах и сонетах Шекспира («Комедия ошибок», сонет 73) и комедиях Бена Джонсона («Празднество Цинтии», «Алхимик», «Новая гостиница»). Граф Ратленд, конечно, посещал это поместье. А пока он