Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У терминалов космопорта было непривычно тихо — аукционщики молчали, ангар байкеров стоял закрытым, пассажиры дожидались рейса внутри здания, и даже из карантинного ангара никого не вытаскивали. На дальнем краю космодрома под защитным куполом стоял золотистый корабль — не тот, к которому едва не подобрался Гедимин, какой-то другой, более короткий и округлый. Поле над ним уплотнили почти до непрозрачности; сармат, насторожившись, долго присматривался к нему, выискивая повреждения и выглядывая на куполе цветовые метки различных частиц, но так ничего и не нашёл. «Просто меры безопасности,» — заключил он, пересчитав бронеходы по периметру, и отвернулся от плохо различимого корабля. «Надо будет перерисовать, что запомнил,» — сармат подумал о листах, спрятанных в «общаке» — на них он, насколько смог, воспроизвёл внешний вид длинного рокканского корабля. «Потом сравнить. Может, так будет проще разобраться, где там орнамент, а где конструкция…»
В мыслях о технологиях Рокки Гедимин вернулся в тюремный ангар — чуть раньше, чем другие заключённые — и сразу, едва охранник ушёл, достал листки и взялся за рисунок. Он даже не заметил, когда пришли Дальберг и Лоренц, и услышал их голоса минут через двадцать, когда увиденная им часть рокканского корабля была перенесена на бумагу.
— Всё равно не понимаю, — говорил Дальбергу Лоренц с непривычной укоризненной интонацией. — Зачем так ненавидеть безвредного инвалида?
— Ты мало имел с ним дело, пока он не был безвредным, — мрачно ответил Дальберг. — Вот Мэллоу не спрашивал бы.
— Ну, я тоже кое-что застал, — отозвался Лоренц. — Но прошло-то уже четыре года! Можно было обойтись с ним помягче.
Дальберг раздражённо фыркнул.
— Что не так⁈ Мне что, на руках его к воротам нести⁈
— Ну, всё-таки… — протянул Лоренц. — Он не поддержал Рейеса, помнишь?
Дальберг снова фыркнул.
— Потому что для Рейеса он без бойцов и кулаков — просто куча дерьма! И Эрми об этом прекрасно знал. Помнишь, они друг другу слова не сказали после первой встречи? Вот это вся их дружба.
Гедимин сложил чертежи в пустой контейнер и засунул его под койку — всё равно сейчас он не мог на них сосредоточиться.
— Свалил — и ладно, — буркнул Дальберг, помолчав немного. — Небось вернётся через пару месяцев. И сразу на второй ярус.
«О чём они там?» — Гедимин, потянувшийся было за «читалкой», развернулся к решётке.
— Ещё кто-то ушёл? — спросил он. Лоренц выразительно хмыкнул.
— Да, кое-кто, — ухмыльнулся он. — Эрман Баселар, бывший наш лидер, покинул нас. И никто из бойцов даже не купил ему пива напоследок. Я вот говорю Дальбергу…
— Ты сказал, что он инвалид, — перебил его сармат и перевёл взгляд на Дальберга. — Он что, не поправился… с того раза? Четыре года прошло…
Дальберг мрачно ухмыльнулся.
— Ну вот так бывает, — сказал он. — Что-то лопнуло внутри. Не надо было ему лезть в драку с теском…
Гедимин посмотрел на свои руки. «Ну, я же хотел его обезвредить,» — угрюмо думал он, но никак не мог избавиться от назойливой мысли, что сильно перестарался. «Значит, он уже на свободе. Пора привыкать. Весь этаж десять раз сменится, пока я тут сижу.»
14 февраля 21 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Сержант Макнайт пришёл поздно — Гедимин уже двадцать минут сидел в одиночестве на опустевшем этаже и, закончив тренировку, рассматривал рисунки рокканских кораблей, разыскивая общие элементы. «Вот этот змеевидный орнамент,» — он очертил пальцем две сходные области на разных изображениях. «Несколько раскрытых пастей под разными углами. Кажется, они подвижны… что-то вроде турелей?»
В коридоре загрохотали стальные «копыта», и сармат привычным движением бросил контейнер с чертежами под койку. Туда, к его удивлению, заглядывали редко, хотя сам он распотрошил бы подозрительный пакет в первую очередь. «А может, уже десять раз распотрошили,» — сармат невесело усмехнулся. «А я и не заметил. Почему не забрали чертежи? А это просто рисунки. Тут же не запрещено рисовать…»
— Чего сидишь? — сердито спросил Макнайт, открывая камеру; в этот раз он даже не подождал, пока сармат встанет к нему спиной и подставит руки — видимо, привык, что заключённый безобиден. — Пошли живее! И без фокусов, ясно?
Гедимин уже подумал, что руки ему не закуют, но Макнайт спохватился на выходе, и сармат вышел во двор в наручниках. Конвоир, подтолкнув его к воротам, сам быстро куда-то ушёл. Охранники ухмыльнулись ему вслед, кто-то не удержался от смешка.
— Механик Джед! — Лоренц, привстав с дивана, приветливо помахал почти пустым контейнером из-под абсента. — Мы уже тебя не ждали. Эй, Гилли, где там водка?
…Балки под потолком пока ещё выдерживали его вес — впрочем, сейчас Гедимин весил меньше, чем в первый год. Мышцы продолжали растворяться, «мартышечья» еда, не откладываясь внутри, выходила через кожу липкой слизью. Сармат спрыгнул на пол, повёл плечами и досадливо сощурился — вспотевшее тело пахло неприятно, не горячим металлом, а мокрой шерстью. «Скоро отрастёт,» — криво ухмыльнулся он, тронув пальцем подмышечную складку — пока ещё гладкую, как и полагалось eateske, в отличие от «мохнатых» hasulesh. «Ещё год-два на мартышечьей еде — и шерсть вырастет, и хвост…»
— По стаканчику? — Лоренц, увидев, что сармат возвращается, протянул ему контейнер с зелёной жидкостью. — Учти — последний, больше предлагать не буду!
Гедимин качнул головой. У него ещё оставалось немного воды — он обтёр после тренировки грудь и плечи, остатки можно было допить.
Дальберг задумчиво смотрел на сармата, к чему-то прислушиваясь. Через пару минут он зашевелился и выдал кривую ухмылку.
— А ведь год прошёл, — пробормотал он, по-прежнему
